Император полночного берега

Мелантос внимательно рассматривал арамеев, словно пытался запечатлеть в памяти лицо каждого из лесных варваров. Впрочем, под стенами города были не только арамеи. Среди воинов вражеского войска, окружившего Каттако, взгляд Мелантоса распознал жителей ногарской равнины и кое-где даже ногаров.

Среди арамеев вдруг возникло оживление. Воины оглядывались, некоторые потрясали оружием и восторженно вскрикивали. Издалека к городу приближался большой отряд всадников под алым знаменем. Подъехав ближе, светловолосый мрачный воин, рядом с которым держался молодой знаменосец, скользнул взглядом по городской стене. На краткий миг он встретился глазами с Мелантосом.

– Хорруг, – услышал мастер чей-то голос в сознании.

То ли это произнес воин, стоявший позади, то ли это был один из тех голосов, что постоянно разговаривали с ним на протяжении уже многих лет.

Так же стремительно, как и поднялся к бойнице, мастер отпрянул прочь, спустился вниз и поспешил обратно в свой дом. Он уже не видел, как арамейский царь, медленно проехав вдоль городской стены в окружении своей свиты, направился в походный лагерь арамеев.

У высокого белого шатра Хорруга встретил Аррелий. Чуть поодаль стояли Лигия и Минессис. Живот молодой жены арамейского царя заметно округлился. Царь даже не взглянул ни на жену, ни на ногарку, а направился прямиком к Аррелию. Лигия удрученно потупилась. Минессис обняла молодую царскую жену за плечи и тихо произнесла:

– Не печалься. Все изменится, как только ты родишь ему сына. Вот увидишь, я знаю мужчин.

– А если родится дочь?

Ногарка обескураженно пожала плечами.

– Будем надеяться на лучшее. Молись богам, каких знаешь. Я слышала, ты уже приняла веру дромидов.

Лигия кивнула.

– Вот их богов и проси о милости.

Глядя на Аррелия с седла, Хорруг сурово спросил:

– Долго ты еще намерен топтаться под этими стенами?

Тот поскреб пятерней в затылке.

– Честно говоря, не знаю, что делать с этим городом. Ты видишь вымпелы? За его стенами чума. Воины опасаются войти туда. А оставить эту заразу у себя в тылу…

– С чумой всегда боролись одним способом, и тебе он известен, – жестко произнес царь. – Сожги этот город вместе с чумой.

– А люди? – спросил Аммат. – Что делать с людьми?

– Я же сказал, сжечь город вместе с чумой, – грозно повторил царь.

– То есть… – пробормотал Аррелий.

– Ты все правильно понял, – кивнул Хорруг.

– Жестоко, – осуждающе произнес дромид.

Хорруг метнул в его сторону злой взгляд.

– Жрец, ты можешь помочь этим людям? Нет? Тогда помалкивай. Они умрут в любом случае, мы лишь избавим их от долгих мучений. Поторопись, Аррелий! Тороний уже на подходе к Орамосу. Нельзя оставлять его там одного.

Арамеи быстро порубили деревья в ближайшем перелеске и развели новые костры. В чаши катапульт заложили пылающие смолистые чурбаки. Не всем воинам пришелся по душе жестокий приказ Хорруга, однако страх подхватить чуму и заразить собственные семьи был гораздо сильнее.

– Давай! – приказал Аррелий, взмахнув клинком.

Чаши катапульт взметнулись, пылающие снаряды с жужжанием и рокотом полетели в сторону города. За первым залпом последовал второй, затем третий. Раз за разом на городские постройки обрушивался огненный град.

По команде Аррелия лучники натянули тетивы. Вслед за огненными снарядами на город обрушился град зажженных стрел, поражая мечущихся в панике горожан на объятых пожарами улицах.

Пылающее бревно проломило крышу дома Мелантоса, еще одно упало на двор, опрокинув две статуи. Сам мастер, обрабатывая очередной камень, даже не оглянулся.

– Что это?! – испуганно вскрикнула Арианта.

Вместе с Телицеей они вычерпывали воду из колодца, когда начался обстрел города.

– Ах, девочка, может быть, Хорруг и даст людям мир, но только после войны, – с горечью ответила старая женщина. – Не всем дано будет увидеть, чем закончится эта война. Беги скорее в дом, выводи мальчика. А я заберу племянника.

Бросив кувшины у колодца, женщины разбежались в разные стороны. Арианта поспешила в дом, где уже разгорался пожар. Вбежав в комнату, предоставленную им Телицеей, девушка окликнула друга:

– Данго! Вставай скорее! Надо выбираться отсюда!

Парень пошевелился на ложе, повернул голову и прохрипел:

– Уходи, Арианта. Оставь меня.

– Что ты такое говоришь?!

Арианта подбежала ближе и ахнула. Данго тяжело дышал от мучившего его жара, глаза его покраснели, а распахнутая рубашка обнажала нарождающиеся язвы на груди и шее.

– Не касайся меня! – предупредил Данго. – Уходи. Это чума.

– Как же я могу оставить тебя? – в отчаянии простонала девушка.

– Ты должна.

Арианта покачала головой.

– Мы же все время были вместе. Если ты… значит, и я тоже.

Данго откинулся головой на ложе и прохрипел:

– Может быть, ты еще…

– Не может, – прервала его девушка. – Ты сам знаешь: кто коснулся чумы, тот не может выжить.

Под новым ударом пылающего снаряда обвалилась кровля, наглухо замуровав выход из комнаты. Обломки вспыхнули.

– Вот и все, – обреченно прошептала Арианта.

Она опустилась на колени рядом с Данго и склонила голову ему на грудь. Данго больше не протестовал. Он осторожно коснулся ладонью волос девушки и тихо произнес:

– У меня никогда не было времени сказать тебе… Ты очень красивая… Я… Я…

Арианта без лишних слов поняла, что он хотел сказать. Подняв голову, она посмотрела Данго в глаза и ответила:

– Я тоже.

Приблизившись к лицу парня, она коснулась губами его горячих губ. Данго зажмурился, из-под его век выступили слезы.

– Почему все так?.. – прошептал он.

– Все, как сказал Идигер, – тихо ответила Арианта. – Я действительно почувствовала себя счастливой. Счастливой с тобой. Но наше счастье очень скоротечно.

Она снова опустила голову на грудь Данго и, закрыв глаза, прошептала:

– Я так хотела снова увидеть море…

Дым пожара постепенно наполнял комнату. И Данго, и Арианта уже ничего не чувствовали, когда занялись стены и языки пламени начали подбираться к их неподвижным телам.

Телицея погибла еще раньше своих постояльцев. В тот миг, когда Арианта скрылась в доме, длинная стрела палинтона, [14] обмотанная горящей просмоленной паклей, пробила спину старой женщины и пригвоздила ее к земле. Мелантос так и не оглянулся. Он по-прежнему иступленно бил зубилом по камню, бормоча под нос:

14

палинтон – метательное орудие (др. греч.)

– Успеть, успеть, должен успеть…

Очередной снаряд ударил в одну из статуй. Гранитный воин покачнулся и столкнул камень, над которым трудился мастер. Мраморная глыба раскололась на несколько частей.

Опустив руки, Мелантос с недоумением и обидой смотрел на то, что так и не стало очередным его изделием. Медленно подняв голову, мастер скользнул взглядом вокруг и только сейчас заметил, что все кругом объято пожаром, увидел пылающие руины собственного дома, мертвое тело тетушки, услышал невнятные крики. Поднявшись на поваленную мраморную колонну, он выглянул за ограду. Весь город пылал в огне, в темное небо взвивались языки пламени, каменные постройки рушились от жара. Из-за рокота огня почти не были слышны отчаянные вопли горожан, мечущихся по улицам и сгорающих заживо в собственных домах.