Император ярости
Шрифт:
О Боже…
На мгновение вижу только огонь. Чувствую только запах дыма, когда мой дом горит, смешанный с медным запахом крови моей семьи в воздухе и вкусом садового шланга во рту.
— АННИКА!
Рев Кензо вырывает меня из черной дыры моего прошлого. Я выскакиваю из машины, бросаясь туда, где он присел рядом с исковерканным неоново-розовым, пурпурным и черным мотоциклом, на котором Анника ездила с тех пор, как приехала в Киото.
Черт.
— Кензо!
Как только моя паника достигает предела, я слышу голос Такеши позади нас. Мы оба оборачиваемся, и
ЧЕРТ.
Кензо и я бросаемся к ним, помогая Таку усадить Хану на землю.
— Они забрали ее! — выпаливает Хана, ее широкие, испуганные глаза поднимаются на Кензо. — Кензо, они забрали Аннику!
— Кто?!
— Лека! — гримасничает Такеши. — Кензо, этот ублюдок все еще жив, и с ним менеджер бизнеса Соты, Тенган.
Не то чтобы я не волновался за Аннику. Я волнуюсь.
Но кто-то другой заполняет все мои мысли, когда я резко поворачиваю голову, мои глаза мечутся повсюду, ища хоть малейший след от нее.
Где, черт возьми, Фрея.
Мои глаза возвращаются к мотоциклу, на котором она ехала, лежащему исковерканным и наполовину обернутым вокруг ограждения.
— Они ударили нас фургоном, выбили всех, а затем затащили Аннику внутрь…
— Фрея!
Имя вырывается из моего горла, хриплое и напряженное. Глаза Ханы устремляются на меня, на ее лице читается беспокойство, когда она указывает на ограждение, вокруг которого обернут мотоцикл.
— Она перелетела через него!
Я больше ничего не слышу. Мое тело движется на инстинктах, я бегу через дорогу, перепрыгиваю через ограждение, скольжу вниз по откосу, пробиваюсь сквозь ветки и кусты.
— Фрея! — кричу я, мой голос хриплый, треснувший от страха. — Фрея! Ответь мне!
Никакого ответа. Никакого движения. Только удушающая тишина.
Бегу быстрее, рвусь сквозь деревья, продираюсь сквозь кусты, дыхание становится прерывистым. Я не могу думать, не могу обрабатывать ничего, кроме необходимости найти ее. Мои глаза мечутся вокруг, ища любой знак, который скажет мне, что она жива.
Затем я вижу это.
Вторая половина ее мотоцикла, исковерканная и изуродованная, лежит у дерева. И всего в нескольких футах от нее, под тенью ветвей, я вижу ее.
— Фрея.
Я произношу ее имя, бросаясь к ней. Колени ударяются о землю, когда я опускаюсь рядом с ней, мои руки дрожат, когда я касаюсь ее лица. Она бледная, ее тело свернулось, как будто пытаясь защититься от мира.
Ее шлем лежит расколотый в нескольких футах от нее. Тыльная сторона ее рук красная и покрыта волдырями от солнца, где она сжимает свою порванную куртку, пытаясь укрыться ею. Но она двигается.
Ее глаза открываются, и когда она видит меня, слабая улыбка появляется на ее губах.
— Мал…
Я выдыхаю, моя грудь сжимается от облегчения. Она жива.
Не думая, снимаю свою куртку и накидываю ее на нее, защищая от солнечного света, проникающего сквозь деревья. Я прижимаю ее к себе, держа у своей груди.
— Я здесь, — шепчу, мой голос грубый от эмоций. — Я с тобой.
Фрея
цепляется за мою рубашку, ее тело дрожит, когда она прижимается ко мне. Ее дыхание теплое у моей шеи, слабое, но ровное.— Я думала… Я думала, что…
— Нет, — рычу я, прерывая ее. Мои объятия становятся крепче, яростные и защитные. — Ты никуда не уйдешь. Ты не можешь.
Держу ее близко, мой разум уже думает о том, как доставить ее в безопасное место и убедиться, что с ней все в порядке. Я прижимаю губы к ее виску, слова вырываются прежде, чем могу их остановить.
— Я никогда тебя не отпущу.
С Фреей на руках поднимаюсь обратно по откосу, мое тело работает на чистом адреналине. Когда мы достигаем вершины, Кензо разговаривает по телефону, отдавая приказы о подкреплении и медицинской помощи. Ничто из этого не регистрируется.
Все, на чем я могу сосредоточиться, — это она.
Фрея все еще на моих руках, под моей курткой. Ее дыхание поверхностное, но она жива, и это все, что имеет значение.
Мой страх не утих. Наоборот, он усилился. Мысль о том, что ее могут забрать у меня, что она снова может пострадать, — это пугает и терзает так, что я даже не могу выразить словами.
Я смотрю на нее, эмоции накрывают меня, как волна. Я так долго боролся с этим — боролся с ней — говоря себе, что она кровь врага, что я ненавижу ее за это. Но это все ложь.
Я забочусь об этой женщине больше, чем о ком-либо или чем-либо за долгое, долгое время.
И это чертовски пугает меня.
29
МАЛ
Низкое, напряженное гудение резонирует в моих костях, когда я держу Фрею близко, ее тело дрожит в моих руках в тени огромной дренажной трубы на обочине дороги.
Солнце почти село. До этого момента я буду держать ее здесь.
В безопасности.
Я чувствую ее сердцебиение, ее грудь поднимается и опускается рядом с моей. Оно слишком частое. Ее дыхание поверхностное, тело все еще дрожит от аварии, и как бы крепко я ни держал ее, кажется, что я на грани того, чтобы потерять ее.
— Ты нашел меня, — шепчет она, ее голос слабый и прерывистый, глаза затуманены усталостью и болью. Ее руки пострадали больше всего, когда она перелетела через ограждение. Тыльная сторона их красная и покрыта волдырями, как и несколько мест на ногах и возле плеча, где ветки порвали ее одежду, прежде чем она смогла спрятаться под деревом и укрыться.
Стискиваю зубы, прижимая ее крепче. Я не могу ничего сказать — не могу подобрать слова, которые хотя бы приблизились к тому, что я чувствую внутри.
Я мог потерять ее.
Эта мысль сидит, как свинцовая гиря в моем желудке, холодный нож вонзается глубже с каждым хрупким ударом ее сердца.
Я мог потерять ее.
Это чувство незнакомо. Ненавижу его. Я не создан для уязвимости, не должен заботиться так сильно. И все же я здесь, держу ее, как спасательный круг, в ужасе от того, что если отпущу, мир поглотит ее целиком.
— Мал, — шепчет она, ее пальцы слабо цепляются за мою рубашку. Ее губы искривляются в кривую улыбку. — Все в порядке. Я в порядке.