Империя Греха

Часть, которая не может насытиться, независимо от того, сколько раз я трахал ее, прикасался к ней и заставлял ее выкрикивать мое имя.

Несмотря на то, что мне нравится ощущать ее извивающееся тело подо мной и то, как она требует от меня грубости, я начинаю думать, что это связано не только с потребностью трахать ее. Иначе я бы не появлялся здесь каждый день на протяжении последней недели.

Я знал, что не должен был оставаться, когда она просила меня об этом. Я не должен был поддаваться искушению ее нежного голоска и манящего тепла, но я поддался.

И теперь я не могу заставить себя уйти.

Не могу заставить себя провести ни одной ночи без нее, обхватившей меня, словно спасательный круг. В каком-то смысле я благодарен ей за ее маленький диван, который позволяет нам спать только тогда, когда мы прижаты друг к другу или она частично лежит на мне.

Теперь я снова чувствую это. То, как она расслабляется на мне, словно ее маленькое тело принадлежит мне. Моя челюсть сжимается, когда мой член начинает упираться в штаны, но я отказываюсь позволить ему взять верх на этот раз. Я отказываюсь перегнуть ее через кухонную стойку и завладеть ею грубо и жестко.

По крайней мере, не в этот момент.

По какой-то причине я хочу продолжать чувствовать ее вот так, в тишине, с ее телом, так настроенным на мое, что мы синхронно дышим.

— Разве ты не должен помогать мне резать картошку? — шепчет она, когда я беру каждую из ее рук в свои, но ничего не делаю.

— Одну минуту, — бормочу я ей в волосы, утыкаясь в них носом. — Я еще не насытился твоим запахом.

Она вздрагивает, дрожь проходит по ее руке.

— Я чувствую его, знаешь ли.

— Чувствуешь? — спрашиваю я с ноткой веселья.

— Твою... штуку.

— Это называется член, а не штука, Анастасия.

— Да, но он упирается мне в попу.

— Это потому, что мой член требует доступа.

Ее лицо приобретает глубокий оттенок красного.

— Извращенец.

— Я или мой член?

— И то, и другое!

— Тогда ты застряла с двумя извращенцами, красавица. Разве ты не счастливца?

Она снова покачивается, и это только усугубляет состояние моей неудовлетворенной эрекции.

— Тебе лучше прекратить, если не планируешь стать моим ужином.

Я чувствую, как ее дыхание ударяется о мою грудь, когда она замирает, а затем бормочет:

— А что насчет меня? Я не получу ужин?

— Ты можешь полакомиться моим членом, если хочешь.

— Прекрати. — она смеется, пихая меня локтем. — Я хочу настоящей еды.

Ее удар не сильный, но я пошатнулся назад из-за силы чего-то совершенно другого — ее смеха.

Это такая редкость слышать музыкальный звук ее смеха. Ее глаза слегка закрываются, а голова немного откидывается назад, будто она не может сдержать смех.

Я пойман в эту ловушку, в то, как чертовски беззаботно она выглядит. С тех пор как я впервые встретил ее, она была немного сдержанной, осторожной и всегда считала свои шаги. Но за последнюю неделю она медленно, но верно стала чувствовать себя более комфортно рядом со мной.

Тот факт, что я единственный, кто открывает эту ее сторону, наполняет меня грубым чувством собственничества и глубоким чувством гордости.

Только со мной она смеется.

Только со мной.

— Давай. Нам нужно что-то приготовить до начала фильма.

Она подталкивает меня, когда я застываю, полностью и окончательно сраженный видом, который в прошлом значил для меня дерьмо.

— Ты имеешь в виду, что мне нужно что-то приготовить, поскольку ты в этом безнадежна, — шучу я, пряча свою необъяснимую реакцию на нее. — И я не стану сегодня смотреть еще один фильм о Гарри Поттере.

— Почему? Они веселые!

— Они нереалистичные.

— Это фантазия, в этом весь смысл.

— Все равно не мое.

— Ты странный. — она закатывает глаза. — Дальше ты скажешь, что не читал книги.

— Не читал.

— Боже мой, кто ты и где ты жил?

— В Англии, где происходило действие этих книг, и мне все еще не интересно.

— Что насчет Властелина Колец? Хоббита?

— Нет и нет.

Она неслышно задыхается, ее рот закрывается, затем открывается несколько раз.

— Как это вообще возможно? Подожди. Ты с другой планеты?

— Нет, землянин насквозь.

— Так не пойдет. — она качает головой с жалостью, написанной на ее лице. — Мне придется заполнить пробелы, которые ты пропустил. Мы начнем с книг, а затем с фильмов.

— Почему в таком порядке?

— Книги всегда лучше, да.

Я улыбаюсь тому, как она говорит «да». Это новое для нее слово, которому она, скорее всего, научилась у Гвен.

— А что, если мне не понравится ни одно из этих? — спрашиваю я с непроницаемым лицом, подначивая ее.

Она клюёт на приманку, хмуря брови.

— Тогда мы будем перечитывать их, пока тебе не понравится.

— Мы?

— Да, я прочитаю их для тебя.

— Хм. Зависит от обстоятельств.

— От каких?

— Смогу ли я прикоснуться к тебе во время процесса.

Ее лицо снова краснеет, и это чертовски восхищает.

— Все должно включать прикосновения?

— Если я могу помочь.

— Отлично. Но ты должен сосредоточиться на истории.

— Я хорош в многозадачности. — я хватаю ее за талию и усаживаю на стойку. Она визжит, ее пальцы цепляются за мою серую футболку. — С какой книги мы начнем?

— Какую ты хочешь? — спрашивает она, задыхаясь.

— Какая твоя любимая книга в жанре фэнтези?

— Питер Пэн.

— Почему?

— Потому что в детстве я думала, что я Венди. Она была свободной феей и могла улететь в любой момент, когда захочет.

— Ты этого хочешь?

Ее ресницы трепещут на щеках, когда она произносит:

— Возможно.

— Даже сейчас?

Она поднимает голову, и ее фальшивые глаза встречаются с моими, но эмоции в них гортанные и такие чертовски реальные, что они ранят меня в грудь.