Империя Греха

В тот момент, когда она открывает рот, чтобы заговорить, ее телефон вибрирует на стойке рядом с ней, и она вздрагивает. Я уже собираюсь выбросить эту чертову штуку, но в тот момент, когда на экране появляется имя «Сандра», Анастасия хватает телефон и отшатывается от меня. Она спрыгивает со стойки и убегает в гостиную.

— Привет, Сандра. Все в порядке...? Нет, да, то есть, конечно, я могу говорить...

Я наклоняю голову в сторону, наблюдая, как она плюхается на диван, полностью сосредоточившись на словах Сандры.

С тех пор, как это произошло в моем кабинете, они часто разговаривают по телефону, и это положительно сказывается на психическом состоянии Сандры. Я немного раздражен тем, что моя клиентка прерывает меня, но в то же время я восхищаюсь тем, насколько Анастасия бескорыстна, когда дело касается Сандры. Она вышла из дома и ждала на улице во время предварительных слушаний по гражданскому делу несмотря на то, что у нее есть форма социальной тревоги, заставляющая ее нервничать в общественных местах.

Когда я сказал ей, что ей больше не нужно приходить, она решительно покачала головой и сказала:

— То, что я чувствую, ничто по сравнению с тем, что переживает Сандра. Ей нужно, чтобы рядом было как можно больше дружелюбных лиц.

И все же Сандра выбрала самое неудачное время.

Она прервала Анастасию, когда та собиралась сказать что-то грандиозное. Я выдыхаю и иду спасать картошку, которую она приготовила.

Все, о чем я думаю, это почему, черт возьми, я не хочу спросить ее, что бы она ответила.

Какого черта я расстраиваюсь из-за того, что она могла сказать «да»?

Что если бы ей дали шанс, Анастасия снова стала бы своей любимой гребаной Венди и улетела бы из этого мира.

В том числе и от меня.

Глава 21

Анастасия

Шорох пробуждает меня.

На мгновение мне кажется, что я вернулась в свой дом, что произошла чрезвычайная ситуация и всем нужно эвакуироваться.

Но прежде, чем я успеваю вскочить с кровати, передо мной открывается потолок со светящимися в темноте звездами.

У меня вырывается вздох, но он застревает в горле, когда я различаю причину шороха.

Нокс.

Я частично лежу на нем, как мы делали каждую ночь в течение двух недель с тех пор, как он начал жить здесь. Поскольку мой сон обычно крепкий, то просыпаюсь я только тогда, когда срабатывает будильник. Множественное число. Это первый раз, когда меня вытащили из сна посреди ночи; это из-за Red Bull, который я пила вчера днем с Гвен и Крисом. Я сказала им, что кофеин портит мой организм, но они назвали меня странной за то, что я никогда в своей двадцатилетней жизни не пробовала энергетический напиток, и моя гордость была уязвлена, так что я выпила его.

Я рада, что выпила. Иначе я бы не увидела сцену под собой.

Глаза Нокса закрыты, пот покрывает его обнаженную грудь и блестит на фоне татуировок. В темноте самурай выглядит жутко, даже призрачно. Я нажимаю на фонарик своего телефона, заливая комнату мягким белым светом, а затем медленно трясу его за плечо.

Похоже, ему снится кошмар, очень страшный кошмар, судя по тому, как сжаты его губы, и по тому, как его красивое лицо похоже на агонию.

Это больно. Видеть, как он так глубоко мучается, все равно, что быть разрезанным и истекать кровью.

— Нокс... — шепчу я. — Проснись.

Моя свободная рука гладит его щеку, и я пытаюсь разгладить морщины между его бровями, но с каждой секундой они становятся все глубже.

— Нокс... пожалуйста, проснись...

Мои слова превращаются в вопль, когда он хватает меня за плечо и оттаскивает от себя. Мне кажется, что я вот-вот слечу с дивана и упаду на пол головой вперед, но моя спина ударяется о подушку, и надо мной нависает огромное тело.

Нокс.

Он смотрит на меня стеклянным взглядом, ореховый цвет его глаз приглушен, а мышцы плеч и груди напряжены. Одна рука хватает меня за плечо, а другая тянется к горлу. Но он не хватает ее по бокам, где у меня немного кружится голова, но я совершенно не испытываю удовольствия, как он обычно делает.

На этот раз он душит меня.

Как будто его единственная цель — задушить меня до смерти.

Мои легкие горят от недостатка кислорода, и я пытаюсь биться под ним, ногти впиваются в его руку, но это похоже на борьбу муравья с буйволом. Я не могу сдвинуть его ни на сантиметр.

И самое ужасное, что он, кажется, не видит меня.

— Н-нокс... — задыхаюсь я.

Он моргает несколько раз и замирает. Он не отпускает меня, но и не пытается активно задушить до смерти.

Медленно, слишком медленно, золотой блеск просачивается в его глаза, и он отталкивается от меня резким толчком, затем поднимается на ноги и проводит рукой по волосам.

— Блядь!

Я втягиваю носом большое количество воздуха и морщусь от жжения при каждом вдохе и выдохе.

Прежде чем я успеваю сориентироваться, сильные руки хватают меня за плечи и притягивают в сидячее положение. Я смотрю в глаза Нокса, и меня охватывает дикое чувство комфорта.

Мысль о том, что я потеряла его даже на мгновение, наполнила меня проклятым беспокойством.

— Ты в порядке? — он осматривает меня, затем его лицо кривится от боли, когда он сосредотачивается на моей шее. — Черт возьми.

— Я в порядке.

— Красные следы на твоей шее говорят об обратном.

— Пустяки.

— Это не пустяки. Я только что чуть не задушил тебя.

— Но не задушил.

— Какого хрена ты вообще ко мне прикоснулась? Обычно ты отключаешься до утра.

— Подожди... значит ли это, что это происходит часто?

Он молчит, его острая челюсть напряжена, будто он что-то подавляет.

Подойдя ближе, я кладу свои нетвердые пальцы на его щеки, обхватывая их.

— Что мучает тебя настолько, что тебе постоянно снятся кошмары об этом?

— Почему тебя это должно волновать?

В его тоне нет обвинения.

На самом деле, он звучит немного уязвимо, словно хочет, чтобы меня это волновало, но боится, что не будет.

— Почему не должно? Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Я провожу пальцами по его щекам, и он прижимается к ним.

В последнее время он часто так делает, когда я прикасаюсь к нему, читаю ли я ему фэнтези, смотрим ли мы фильмы или криминальные сериалы. Согласно его правилам, он всегда прикасается ко мне, пока я не могу сосредоточиться на том, что читаю, но сейчас это кажется более интимным.