Империя волков
Шрифт:
– Квартал напуган, – прошептала она. – Болтают невесть что.
– То есть?
– Слухи. Противоречивые. Кое-кто считает, что убийца – один из ваших.
– Из наших?
– Да, полицейский.
Шиффер махнул рукой, показывая, насколько бредовой считает эту идею.
– Расскажи мне о Руйе Беркеш.
Гозар разгладила ладонью салфетку, прикрывавшую подлокотник дивана.
– Она сдавала работу через день. Была здесь шестого января две тысячи первого. Восьмого не пришла. Это все, что я знаю.
Шиффер достал из кармана блокнот, полистал страницы,
– Руйя – вторая жертва убийцы, – продолжил разговор Шиффер. – Ее тело было найдено десятого января.
– Пусть Аллах примет ее душу. – Гозар по-прежнему теребила пальцами кружево. – Меня это не касается.
– Это всех вас касается. И мне нужны сведения. В голосе Шиффера прозвучали раздраженные нотки, но тон разговора был скорее фамильярным. Поль удивился этой странной близости льда и пламени, не имеющей ничего общего с расследованием. – Мне нечего сказать, – повторила Гозар. – Квартал переживет эту историю. Как и все остальные.
Слова, голос и тон заставили Поля внимательнее приглядеться к турчанке. Она не сводила с Цифера взгляда черных, в золотисто-красном обрамлении, глаз. Поль почему-то подумал о шоколадных лепестках с начинкой из апельсиновых цукатов. В это мгновение он совершенно точно понял: Гозар Гальман – та самая оттоманская женщина, на которой чуть было не женился Шиффер. Что у них произошло? Почему ничего не вышло?
Меховщица закурила, выпустив струю голубоватого дыма.
– Что ты хочешь знать?
– Когда она приносила свои изделия?
– В конце дня.
– Одна?
– Одна. Всегда.
– Ты знаешь, каким путем она ходила?
– По улице Фобур-Пуассоньер. Вечером там толпа – если ты об этом спрашиваешь.
Шиффер перешел к вопросам общего порядка:
– Когда Руйя Беркеш приехала в Париж?
– В мае две тысячи второго. Ты виделся с Мариусом?
Он проигнорировал вопрос.
– Какой она была?
– Крестьянка, но она знала город.
– Адану?
– Жила в Газиантепе, потом в Адане.
Шиффер наклонился к ней – последняя фраза заинтересовала его.
– Она родилась в Газиантепе?
– Кажется, да.
Шиффер начал ходить по комнате, машинально притрагиваясь к безделушкам.
– Грамотная?
– Нет. Но современная. Не раба традиций и обычаев.
– Она гуляла по Парижу? Ходила куда-нибудь? В клуб или в кино?
– Я сказала – современная, а не сбившаяся с пути. Руйя была мусульманкой. Ты не хуже меня понимаешь, что это значит. Но в любом случае она ни слова не говорила по-французски.
– Как одевалась эта девушка?
– По западной моде. – Гозар повысила голос. – Шиффер, что ты ищешь?
– Я хочу понять, как убийце удалось застать ее врасплох. Девушка, которая сидит дома, ни с кем не разговаривает, не развлекается – к такой не очень-то подберешься.
Разговор не клеился. Они задавали те же вопросы и получали те же ответы, что и час назад в другом месте. Поль подошел к окну, выходящему на мастерскую, и отдернул занавеску. Турки
продолжали работу: деньги переходили из рук в руки над мехами, прикорнувшими на прилавках, как уставшие зверьки.За его спиной прозвучал новый вопрос Шиффера:
– Что было у нее на уме?
– То же, что у остальных: "Тело мое здесь, мысли – там..." Она думала лишь о том, как бы поскорее вернуться домой, выйти замуж и завести детей. Здесь она жила "на чемоданах". Трудилась, как муравей – шила на своей машинке, делила квартиру с двумя девушками.
– Я хочу с ними поговорить.
Поль перестал слушать, наблюдая за суетой на нижнем этаже. Все, что там происходило, выглядело меной, древним обрядом. Слова Шиффера дошли до его сознания:
– А ты сама что думаешь об убийце?
Молчание Гозар продлилось так долго, что Поль обернулся.
Турчанка встала и подошла к окну. Глядя вниз, она прошептала:
– Я думаю... думаю, тут скорее политика.
Шиффер подошел к ней.
– О чем ты?
Она резко обернулась:
– О том, что это дело затрагивает интересы других людей.
– Черт бы тебя побрал, Гозар, да объясни же мне все толком!
– Мне нечего объяснять. В квартале поселился страх, и я не исключение. Никто не станет помогать тебе.
Поль вздрогнул. Молох из ночного кошмара внезапно показался ему реальным существом. Каменный бог-истукан, приходящий за добычей в подвалы и трущобы Маленькой Турции.
Тейзе заключила:
– Свидание окончено, Шиффер.
Сыщик сунул блокнот в карман и отступил, не собираясь настаивать. Поль бросил последний взгляд вниз.
В это мгновение он его и заметил.
В здании склада появился еще один темноволосый усач в синей адидасовской куртке. В руке он нес коробку. Мужчина машинально поднял глаза, встретился взглядом с Полем, и лицо его исказилось от ужаса.
Он бросил коробку на прилавок, сказал несколько слов стоявшему у кронштейна с вешалками рабочему и пошел назад к двери. Последний взгляд, брошенный им наверх, подтвердил догадку Поля: страх.
Полицейские спустились вниз. Шиффер раздраженно буркнул:
– Старая кляча достала меня своими тонкими намеками! Чертовы турки... Все они ненормальные, настоящие психи...
Поль ускорил шаги, выскочил за порог и успел заметить скользнувшую по перилам смуглую руку. Усач бежал со всех ног.
Он шепнул вышедшему следом Шифферу:
– Скорее.
36
Поль добежал до машины, скользнул за руль и одним движением повернул ключ в зажигании. Шиффер едва успел сесть рядом.
– Что происходит? – буркнул он.
Поль, не отвечая, тронулся с места. Силуэт турка мелькнул в конце улицы Сен-Сесиль. Поль повернул направо, на шумную, забитую машинами улицу Фобур-Пуассоньер.
Человек шел очень быстро, пробираясь через толпу поставщиков, обычных прохожих, торговцев блинами и питой, и то и дело затравленно оглядывался через плечо. Он направлялся к бульвару Бон-Нувель. Шиффер снова спросил недовольным тоном: