Империя. Цинхай

– Иногда ты такой дерзкий, что тебе врезать хочется, - устало выдохнул Джин.

– А ты иногда такой подкаблучник, что я бы тебе морду набил.

– Ты мне уже набил её лет десять назад.

– Я всегда был предусмотрительным, - расплылся самодовольно вольный брат.

– К слову о тех временах и моём дурном вкусе, разве Рэй не оказалась прекрасной женщиной?

– То, какой оказалась она, не отменяет того, каким идиотом иногда бываешь ты. Что касается её, ну… нормальная бы баба дома сидела, а эта куда лезет? В бою место мужчинам. А среди золотых и подавно ни одной девке делать нечего.

– Тут спорить не буду, войны и сражения – мужская специализация, но всё же по количеству достоинств Рэй редкой чистоты натура.

– Это да, - кивнул Сандо.

– Так… я отговорил тебя причинять вред Дами? – Наёмник захохотал.

– Нет, Джин, нет. Если ты хочешь защитить её – спаси Вики, спаси её от капризных приказов этой дамочки, в духе самодура и восточного деспота. Хватай её и утаскивай отсюда за пределы досягаемости Драконихи, и мои, соответственно. Что там Цянь предложила? Пожениться? Вот женись на ней, и уматывай, тогда я буду спокоен.

– Ты так топишь за Цянь, что я не знаю, что и думать.

– Я вижу в ней шансы осуществления наших планов, близкую погибель её отца, я вижу в ней Синьцзян, которого не видишь ты. А в Дами я не вижу ничего, кроме марионетки Джиёна, и немного взбалмошной гордячки. Тсс! – резко поднёс палец к губам Сандо, прервав сам себя, и замер. – Идёт.

Джин хоть и сидел ближе к двери, но ничего не слышал, и только через несколько секунд шаги стали отчётливыми, отдавая знакомым шелестом, приблизились к их комнате. Кто-то постучал.

– Войдите! – разрешил дантист. Ручка повернулась, в проходе показалась обсуждаемая Виктория. Глаза её искрились весельем, что случалось не часто. Словно помолодев от каких-то отступивших забот, она без строгости своей и сдержанной, отстраненной и замкнутой женственности напомнила школьницу в мамином платье.

– Джин, - не заходя до конца, позвала она его, шкодливо поманила рукой, зарумянившись от присутствия Сандо. – Можно тебя? Если ты не занят.

– Нет, не занят, иду, - поднялся он и последовал за ней, обернувшись на пороге. Сандо подмигнул ему, подняв палец вверх. Джин прикрыл дверь. Вчера перед сном он заходил к Цянь и был особенно пылок, уверяя в своих чувствах и вскользь их проявляя. Поцелуи до того разожгли Вики, растопив остатки защитного льда, что она позволила расстегнуть две верхних пуговицы ципао и целовать её в шею. Она обнимала плечи Джина и едва владела собой, остановив их и пожелав доброй ночи. Видно было, что вся та сцена до сих пор в её голове. Они вдвоём шли по коридору в одну из чайных комнат.

– Я обсудила всё с Хангёном. Он так сильно удивился… Он единственный, кроме Энди, кто знал обо мне всё и почти всегда. Похоже, он уже и не мечтал увидеть меня такой, - улыбнулась она Джину, с надеждой, с немым призывом, и тот понял, что должен был бы взять её за руку, добавить что-то о том, что и сам на седьмом небе, но почувствовал себя такой скотиной, что не выразить никакими речами. Он тварь, настоящий паразит, высасывает последние соки из разбитого сердца, которое требует исцеления, а не контрольного выстрела. Джину было жаль Вики, очень жаль. Ей следовало родиться у других людей и взрослеть в другом обществе.

Они подошли к чайной, и только тут Джин вспомнил о том, что надо было спросить: «А поделилась ли Вики с любимым братом тайной измены Дами Лау?». Но они уже вошли в солнечное помещение, выходящее на южную сторону. Стёкла открытых окон ловили блики, перекидывали их на посуду, белоснежный фарфор. В светлом костюме, под стать атмосфере и настроению, сидел Хангён, вставший, чтобы протянуть руку Джину, другой придерживая пиджак над краем стола, чтобы ни во что не окунулся. Они пожали ладони.

– Ну, надо же! Вот так новость, уважаемый… будущий зять, я так понимаю? – Четвёртый сын сел на свой стул. Джин опустился возле Вики, которая сказала:

– Ханни не имеет ничего против, он готов поддержать меня перед отцом.

– Я всегда был готов на всё, что доставит тебе радость и удовольствие, сестрёнка, - от сердца заверил тот, подлив себе чая и налив его Джину. – Вот как в жизни бывает, правда? Вчера я ещё и внимания на тебя не обращал, а завтра родственниками сделаемся. А, стой, это же тебе я на свадьбе Энди сказал приглядывать получше за своей подопечной? – хохотнул Хангён. Золотой с трудом выжал из себя улыбку, заметив пробежавшую по лицу Виктории тень. Нет, она ничего не сказала брату.

– Ханни… - попыталась одёрнуть его она.

– Но я был слеп, - не дал себя сбить с мысли он. – Оказывается, это мне надо было приглядывать за сестрой. Что ж… Джин, - не вспоминая, а просто через какой-то барьер переступая на фамильярный уровень, выговорил имя Хангён, - ты, видимо, родился под счастливой звездой, или обладаешь неизвестными никому талантами, потому что завоевать нашу Цянь – это как… я даже теряюсь! Очень сложно, одним словом, - засмеялся китаец.

– Ханни, не смущай меня, - попросила сестра.

– Не тебя – жениха твоего пытаюсь смутить. Вики, пока мы закончили с секретами, позови кого-нибудь из прислуги? Пусть принесут перекусить чего поплотнее.

– Хорошо, - послушно встала Цянь и двинулась исполнять просьбу брата. Джин посмотрел ей вслед. Превосходная фигура, царская красота, всемогущий отец и куча бравых братьев, и нет в Цянь и грамма той заносчивости или надменности, какие умела демонстрировать Дами. Дами никогда бы вот так расторопно не поспешила суетиться по хозяйству, как положено всякой жене. Разве что перед Энди на задних лапках ходит? Джин сдержал недовольную гримасу, убеждая себя в том, что заслужил брака с Викторией, и в награду, и в наказание одновременно.

В этот момент Хангён убрал с лица расслабленную улыбочку и остро посмотрел на Джина.

– Пока мы остались одни, хочу сказать тебе кое-что, неизвестно откуда взявшийся на нашу голову дракон.

– Я слушаю, - спокойно среагировал золотой.

– Вики – драгоценность, сокровище, достояние. Нашей семьи, моё личное. Моя любовь к сестре – не поддаётся измерению, и ты никогда не сможешь её полюбить так, как я! Она моя маленькая и самая лучшая сестрёнка. Будешь обожать её и боготворить – станешь мне другом, допустишь в её глазах появление хоть одной слезы – размажу в порошок. Это ясно?

– Яснее некуда, - хмыкнул Джин.

– Любишь её? – без обиняков спросил Хангён. Золотому, чтобы убедительно солгать, пришлось выставить перед мысленным взором лицо Дами, и произнести так, что не вызвало сомнений у четвертого сына:

– Больше жизни.

– Тогда тянуть и не будем. Цянь настрадалась, она сказала, что поведала тебе о своей жизни? – Джин кивнул. – Ей без году тридцать, пора иметь семью, забыться в незатейливом женском счастье, в материнстве. Я всем своим существом желаю ей этого, и никаким легкомысленным волокитам виться вокруг неё не позволю, достаточно, уже не углядел однажды. Ты же собираешься жениться на Вики?