Импровиз. Сердце менестреля

Подъехав на хрипящем жеребце к крутому спуску, альт Террил увидел внизу друга.

Ланс карабкался по желтовато-серым валунам. В полосе прибоя скакал шестивесельный ял. А в четырех-пяти кабельтовых от берега красовалась двухмачтовая каракка – в отличие от трехмачтовых их использовали как посыльные суда и для разведки. Корабль не обозначил своей принадлежности ни флагом, ни вымпелом. Но раскраска высоких бортов и блинда-рей под бушпритом безошибочно указывали – судно с Браккарских островов. Коэл не числил себя среди великих знатоков особенностей тех или иных кораблей, но, как ни крути, вырос в городе у моря.

– За мной! Аркебузы приготовить! – скомандовал Коэл.

И побежал со шпагой наголо по извилистой тропинке.

crescendo doloroso

Менестрель перевалился через борт. Вода противно хлюпала в сапогах, мокрая одежда облепила тело. Он уселся на банку на корме. Рядом плюхнулся один из островитян, удерживавших ял. Дар-Вилла села спиной к гребцам, лицом к Лансу. Еще один браккарец пробрался на нос, размотал мешковину, скрывающую аркебузу, вытащил горшочек с углями, дунул в него. Красные отблески скользнули по его безбородому лицу.

– Шкипер Тер-Ган! – кивнула сухопутный капитан на сидящего рядом с альт Грегором.

Седоватый, с вытянутым лицом, тяжелой челюстью и длинными усами, обрамляющими презрительно поджатые губы, островитянин едва заметно поклонился. Ланс понимал, что моряку хочется воткнуть в него кинжал, а вот вынужден подчиняться приказу и спасать. Он и сам с наслаждением перерезал бы горло как этому браккарцу, так и всем остальным в лодке, да вот незадача – никакого оружия с собой не прихватил. Поэтому поклонился в ответ так холодно, что удивительно, как залив вокруг не покрылся льдом.

– Весла на воду! – скомандовал Тер-Ган, решив, что церемонии закончены.

Заскрипели уключины. Островитяне двинулись одновременно, показывая отличную выучку. Ял сорвался с места и, преодолевая прибой, пополз к стоявшему на плавучем якоре кораблю. Прямой парус на фок-мачте и треугольный на гроте. Посыльная каракка. В заливе Бригасир трагерцы сражались с другими – тяжелыми, круглобокими, несущими до двадцати пушек, не считая установленных вдоль фальшборта легких кулеврин. Это судно – не боец. Но благодаря маневренности почти неуловимое в открытом море. Ну, разве что фелуки с Айа-Багаана могли потягаться с ними, двигаясь наискось к ветру и против ветра.

– Вот так начинается путь на встречу с миногами, – горько усмехнулся менестрель.

– Вы видите мир исключительно в черных красках, – отозвалась Дар-Вилла. – А вдруг ваша жизнь только начинается? И миг славы впереди?

– Ну да… Его величество Ак-Орр тер Шейл из Дома Белой Акулы столь восхищен моим творчеством, что устроил похищение, а теперь ждет не дождется, когда чарующие звуки скрипки коснутся его благороднейших ушей.

– Зря смеетесь… – начала браккарка, но вдруг насторожилась и привстала, глядя Лансу через плечо.

Одновременно послышался звук выстрела.

Пуля булькнула в воду в двух шагах от левого борта яла.

Альт Грегор оглянулся.

Один из стражников в сюркотте с единорогом снимал аркебузу с подсошника. Двое целились. Еще пятеро скакали с камня на камень со шпагами. А впереди всех – невысокий, худощавый, со впалыми щеками и темно-русыми, закрученными усами. Коэл альт Террил, капитан стражи. Первым побуждением Ланса было прыгнуть за борт и плыть к берегу. Он так бы и сделал полгода, год, три года назад, но не сейчас… На чьей стороне Коэл? Почему его вернули на службу герцогу? Не случайно ли это совпало с арестом и осуждением Ланса?

– Навались! – рявкнул шкипер.

– Слезьте с банки, пран Ланс, – настойчиво проговорила Дар-Вилла.

– Что? – не понял менестрель.

– Вниз, я сказала!

Менестрель соскользнул с мокрой доски и уселся на деревянный пайол [12] , заскрипевший под его весом.

С берега раздались один за другим еще два выстрела. Одна пуля просвистела над головами гребцов, а вторая ушла очень далеко в сторону.

– Мазилы… – проворчал Тер-Ган. – А ну-ка, покажи им, Гарр.

12

Пайол – съемный деревянный настил на дно шлюпки или на деку грузового трюма.

Браккарец на носу яла поднял аркебузу.

«Без сошки? – удивился Ланс. – Ну и самонадеянны эти островитяне…»

Тем не менее моряк спокойно прицелился, тлеющий фитиль медленно прикоснулся к затравке. Хлопок! Аркебуза дернулась. Стрелок окутался клубами белесого дыма.

Быстро обернувшись, менестрель увидел, как споткнулся Коэл, выронил шпагу, зашатался и полетел вниз по склону, ударяясь о камни, пока не исчез за вздыбленной грядой валунов.

Вот и все…

Даже если пуля задела капитана стражи вскользь, то надеяться, что кто-то уцелеет при падении с такой высоты, – глупость несусветная.

Перед глазами в один миг промелькнула вся история их дружбы с Коэлом. Безусые мальчишки в Трагерской академии музыки. Юные повесы на улицах Аркайла. Более зрелые, но от того не менее бесшабашные гуляки. Дружба бескорыстная, дружба надежная, как скала. Когда ты мог всегда рассчитывать и на плечо, которое поддержит тебя в трудные мгновения, и на клинок в миг опасности. Мелкие и незначительные ссоры – пустяк, о котором не хотелось даже вспоминать. Да и последняя их размолвка… Нужно было собраться за бутылкой хорошего вина и все обсудить. А теперь поздно…

Коэла больше нет.

Лансу показалась, что из его сердца вырвали кусок. Или отрубили правую руку. В любом случае из жизни исчезло нечто важное и крайне необходимое.

Не помня себя от ярости, он вскочил.

Дар-Вилла пыталась ему помешать, но отлетела к борту, будто набитая тряпьем кукла.

В три прыжка менестрель оказался на носу яла и вцепился в горло аркебузира.

Браккарец отчаянно сопротивлялся, бил кулаками по рукам, но Ланс не ослаблял хватку, чувствуя, как сминается, трещит под его пальцами горло врага.

Лодка качалась.

Кто-то кричал.

Кто-то вцепился в плечи альт Грегора, пытаясь оттащить его от жертвы.

Ланс хрипел и, улыбаясь, словно кровожадный демон, продолжал давить.

Давил, давил… Пока за грудиной не вспыхнула острая боль, от которой потемнело в глазах, а пальцы разжались сами собой.

Он попытался вдохнуть, но не смог и погрузился в черный колодец беспамятства.

Sezione octavo