Имя души

— Давно мы на «Ты» перешли? — опешил я от такой наглости.

— Мастер, я гораздо старше тебя, — сказал он и, обойдя меня, медленно вышел наружу. Его лицо лишь у самого выхода на мгновение стало хмурым, но я заметил это, пока его люмен не исчез, погрузив комнату во мрак. Когда надо мной сам собой появился мой Люмен, в щели незакрытой двери уже никого не было.

Опираясь на меч, как на трость, я по пути к стулу сделал несколько заметных отметин в полу, а в конце воткнул его как нож в одной из популярных программ, шедших по ящику, и бухнулся на стул. Тело, которое до этого момента я держал в напряжении, болело, но я решил ещё раз немного напрячься и, открыв окно, выкрикнул:

— Извини, Дертас!

Чуть позже, схватившись за подлокотники, я с трудом встал и снова почувствовал всю прелесть моих дневных кувырканий. Это подкосило ноги, и с грохотом я рухнул на пол. Руки меня особо не выручили от поцелуя с полом, но я смог немного подняться, чтобы потом рывком перевернуться на спину. На ушибы плевать, зато теперь я мог полностью расслабиться, от чего боль начала медленно таять.

Люмен всё ещё освещал комнату, и краем глаза я заметил в дверях движение. Готов поспорить, там точно мелькнула половинка лица Дертаса, не скрытая дверью.

«Да чёрт с тобой, — подумал я и закрыл глаза. — Somnum».

* * *

Как утром оказалось, громкие шаги будят меня ничуть не хуже тихих. Пол под затылком ходил ходуном от первых и весьма чувствительно отдавался грохотом в голове. Глаза открылись сразу же, и в них ударил утренний свет, а рука сама начала поиск какого-нибудь оружия. К сожалению, ни капли, ни именного меча, ни даже пояса на мне не оказалось. Странно, но безоружным на секунду я ощутил ужас и только потом подумал, что не плохо бы посмотреть на тех, кто пришёл. Может, это и не враги вовсе?

Оглянувшись, я увидел пару знакомых канохов. Ко мне пришли Алат-Гот, его помощник, мастер Паркат и двое Летунов — их я узнал по однообразным типичным мундирам. Старший имел медную ленту, а младший белую — полковник и майор, соответственно, хотя у канохов каждая лента имеет по две ступени, и предполагать принято высшую соответствующую.

— Милорд, мастер, авиация, чем обязан? — Голову я опустил, чтобы лишний раз не задействовать мышцы шеи и спины.

— Что случилось? — встревоженно спросил Паркат, опускаясь надо мной. Его примеру последовал и Алат. Только Летуны стояли и ничего не делали.

— Ничего. — Похоже, их этот ответ не удовлетворил, хотя на лице Парката начало появляться понимание. — Переутомился.

Про разговор с Дертасом я не стал и заикаться. Кстати, об этом, меч так и остался стоять лезвием вниз около стула, а отметины на полу из-за рассеянного дневного света теперь казались не такими и большими.

Встал я с трудом и стоном. Покачиваясь, поплёлся к койке, на которую снова упал, от чего несколько раз подпрыгнул. Она, в отличие от ялийской в темнице, больше походила на те старые, с натянутой меж перекладинами сеткой-рабицей. Гости молчали, и я, чтобы хоть поздороваться, повернул к ним голову. Голос, в отличие от вчерашнего, звучал сдавлено.

— Чем обязан, гости дорогие? Вы не стесняйтесь, устраивайтесь.

Моя фраза не пропала зря, и Алат с Паркатом сели на стулья. К сожалению, Летунам мебели не хватило, но на кровать я бы их не пустил. К слову, они плотно закрыли дверь и окно. Застоявшуюся тишину, наконец, прервал мэр.

— В Игушоде одно место существует — в самом центре. — Его голос звучал таинственно, и, похоже, он сам чего-то не знал.

— Это замечательно, но вам придётся идти без меня. — Даже слабые движения отдавались дикой болью в теле, но они не помешали мне заметить, как затворённая дверь приоткрылась. — Мастер Паркат, молю, позовите Таршана.

— Лорд Алат, я вас предупреждал, — ответил тот.

Неожиданно из-за щели в двери немного смешливо прозвучал знакомый голос:

— Medicor corpus.

Все в комнате резко повернули головы на звук, но даже я, смотревший в основном туда, никого не заметил. Зато из жил, наконец, начала выходить ртуть. Образно, конечно, но такие боли в купе с невероятной тяжестью, уверен, способна вызвать только она, циркулируя по кровотоку. Хозяин голоса, очевидно, хорошо вложился в условие успешно скрылся.

Страх движений ещё не покинул меня, но постепенно я сел на край кровати. В теле осталось ощущение, будто я набит ватой, но это, конечно, лучше, чем боль при малейшем движении.

— Ну, даёт! — с восторгом сказал я, медленно поднимая руку и рассматривая её, будто делаю это впервые.

С кровати я вставал уже без той осторожности, а в комнате ничего не понимали трое из пятерых. Паркат поинтересовался:

— Лучше себя чувствуешь?

— Похоже на то. — Всё ещё не веря в чудо, я ощупывал мускулатуру рук, которую вчера загнал. — Кажется, даже смогу пойти с вами, Алат.

Канохи, похоже, выдохнули, но мэр всё равно спросил:

— С тобой правда всё в порядке?

Подойдя к стулу, рядом с которым так и торчал меч, я ухватился за рукоять и крутанул его, от чего в комнате раздался звон. Канохи не шелохнулись, видимо, доверяют мне полностью.

— Чувствую себя отлично. — Меч отправился в ножны.

Впрочем, мыслями я находился не совсем здесь, из головы не шло, как легко Дертас помог мне. Его словосочетание «Medicor corpus» оказалось куда более действенным, чем то, к которому привык я. Снимаю шляпу, он меня уделал. Интересно, много ещё языков он знает?

— Но голодными мы туда не пойдём, — намекнул я, одеваясь.

Выпроводив гостей наружу, вышел вслед за ними. Охладевшая за ночь вода в бадье помогла мне проснуться окончательно, и я уже более осмысленно пошёл к столовой.

* * *

Наш путь лежал к южным воротам второй круглой стены. Она имела по выходу на каждую сторону света, и дорога к ближайшим заняла не больше двадцати минут.

Архитектура за воротами отличалась от той, в которой находилась площадка Парката. Среди множества лесов и временных построек для рабочих угадывались волны, состоящие из кусочков одного общего барельефа, расположенного по всей длине улиц. Где-то ради продолжения рисунка между домами даже протянулись волнистые балки, то ли выложенные камнем, то ли высеченные из цельного куска породы. К сожалению, зрение не позволяло мне точно это определить. Под ногами же, вторя волнам на стенах, старинными камнями был выложен аналогичный рисунок.

Как оказалось, волны с домов плавно перешли на третье кольцо стены, где закручивались вихрями и заканчивались. Жаль, что трещины и потемневший камень безнадёжно портили всё впечатление, от чего картина казалась удручающей. Но я успокаивал себя тем, что здесь прошло пять сотен оборотов, и канохам пока не до восстановления красоты — в первую очередь нужно восстановить фундамент и несущие стены. И работы велись. Звук молотков, топоров и пил не прекращался, пока с неба падало достаточно света.