Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона
Шрифт:
А ей даже не нужно «победить». Надо просто открыть ворота. Один раз Тёрн уже сделал это – Алиедора слышала историю со всеми подробностями, – возвращая домой одного-единственного демона Кройона.
Теперь предстояло открыть дорогу к новому дому для всего мира Семи Зверей.
Тёмное щупальце метнулось к Алиедоре; доньята не защищалась. Напротив, пусть, пусть хватает.
Мир вокруг неё исчез, осталась только чернота, но тёмной Алиедоре не требовалось зрения. Это последний шаг, который она должна сделать, и она его сделает. Как положено истинной Гончей.
Ксарбирус,
– Вот и всё, дорогие мои, – даже сейчас демон-стихописец не удержался от пафоса. – Доблестная Алиедора вошла во тьму. Стала частью Гидры.
Нэисс и Стайни взялись за руки. Совершенно неосознанным, почти инстинктивным движением.
– Надеюсь, мои бывшие коллеги сумеют вывезти университетскую библиотеку… – ни к селу ни к городу пробормотал Ксарбирус.
– А гномы не бросят летописные своды, – подхватил Брабер. – Их ведь у нас, распечать во все кости, на камне высекали!
– Да много чего бросать нельзя, – опустил голову Ксарбирус. – Зверюг и птиц тоже. Да и насекомые… зима сейчас, никто не летает. Не уцелеют, боюсь.
– И деревья… – шевельнулась Нэисс. – Надеюсь только, сидхи захватят саженцы. Времени должно было хватить…
– Хватило бы его у Алиедоры. – Стайни неотрывно смотрела вперёд, где чёрное по-прежнему смешивалось с белым. Под ногами всё ощутимее вздрагивала земля. – Не приведи Звери, сейчас Гниль здесь прорвётся…
– Скорее вон та штука грохнется, распечать меня, – указал Брабер.
– Достойная Алиедора победит, – без тени сомнения заявил демон. – Но цена будет… страшной.
Разговор пресёкся. Огромная толпа – десятки, сотни тысяч людей, собравшиеся, несмотря на все тяготы северной зимы, – молча ждала.
Падает комета, сплелись в бою Дракон и Гидра – никто не может одолеть, что и понятно – Свету не справиться с Тьмою, Тьме не взять верх над Светом.
Тёмный двойник доньяты Алиедоры Венти плыл в полном, абсолютном мраке, словно в воде, где, однако, можно было дышать. У Гидры должно быть сердце! Не может не быть. Она найдёт его, и…
«Глупая. У Сил не бывает сердец».
Верно. Не бывает.
Тогда что же делать?!
Всем существом Алиедора чувствовала – комета всё ниже и ниже, этого удара подточенный Гнилью мир уже не выдержит.
У Гидры нету сердца. А у Белого Дракона оно есть – Тёрн. Неисчезнувший, нерастворившийся – он там, заставляет Силу быть тем, чем она обязана быть.
Значит…
Алиедора улыбнулась.
Ну конечно же. Как она могла не понимать этого раньше?!
Вот оно, настоящее искупление и настоящая жертва.
– Гидра, я твоя, – прошептала она. И выбросила руки, словно щупальца, норовя обхватить, прижать к себе извивающегося Дракона.
Я твоя, Гидра, и всегда была твоей. Я убила свою семью, не пощадив даже родную мать. Мой дом опустошён моими собственными руками, я начала истребительную войну меж Долье и Меодором,
я столкнула с горы тот камешек, что породил лавину. Я хотела стать владыкой Некрополиса, а потом – и всего мира. Гончие стали бы моей армией, перед которой не устояли бы даже маги Навсиная. Я заставила бы всех поклоняться тебе. Ну, и мне тоже, естественно.«Алли! Нет! Я не могу… не заставляй меня…»
«Я была со Светом, и он убил меня, как ты видишь. У меня нет ничего, кроме Тебя, великая».
Гидра не отвечала, однако Алиедора теперь видела лучше – мечущееся в паутине чёрных щупалец стремительное белое тело. Она попыталась дотянуться. Хлестнуть – и одно из щупалец послушалось.
Ага! Теперь-то ты точно мой.
Ударила – на сей раз подчинилось сразу три чёрных отростка – и попала. Выучка Гончей никуда не делась.
Я – это ты, великая Гидра. Я выиграю для тебя этот бой.
«Алли! – взмолился Тёрн. И повторил, словно заклинание: – Я не могу… ты… тебя…»
«Ты – не можешь, – ответила она спокойно и хладнокровно. Теперь она видела многочисленные открытые раны, сорванную чешую и распыляющуюся в воздухе серебристую кровь. – А вот я – могу. Я и тут, и там. В Гидре и в Драконе. Я – единое, Я – королева. Королева всего и вся!»
Дракон взревел – рёв ярости, боли и отчаяния. И – прянул истерзанной головой прямо в сердцевину тёмного облака, смыкая зубы на его бьющемся сердце.
Толпа ахнула. Дигвил Деррано стиснул зубы, прижимая к себе жену и детей. Белая молния Дракона вонзилась в кипящую чёрную тучу, пронзила её… и мир сотрясся от вопля.
Дрожали небеса, хрустальные звёздные сферы шли трещинами. Срывались с мест звёзды, пара Гончих-лун сошла с веками неизменных путей.
Тёмное облако медленно рассеивалось, Белый Дракон бешено крутился, словно пытаясь ухватить собственный хвост, и там, на берегу, медленно открывалась величественная, огромная, в сотню человеческих ростов, сияющая всеми цветами радуги арка.
И такие же арки открывались сейчас по всему миру – даже на истерзанном Гнилью Смарагде, где последние ноори с ужасом взирали на приближающуюся к земле комету.
Открылись врата и в столице Державы Навсинай, и за морем Мечей, и в Облачном Лесу, и в далёких царствах юга. Сколько их было, этих врат? – никто не смог бы сказать. Тысячи, десятки тысяч.
Исход свершился.
Шли люди и гномы, клоссы и таэнги. Шли аэлвы и сидхи, шли все, кто мог идти. Смешавшись с людьми, шли звери, летели птицы, в воронки врывалась и океанская вода с рыбами и гадами – Семь Зверей не забывали никого и ничего.
Сильному – жить! Простая и яростная истина, такая же простая, как сами жизнь и смерть.
– Вперёд, друзья, – тихо сказал алхимик Ксарбирус. – Время начинать всё заново.
И когда комета, наконец, коснулась истерзанной плоти усталого мира, там уже никого не осталось.
Она больше не дышала. Просто не осталось нужды в дыхании. Пробуждаться, приходить в себя оказалось сущим мучением, сухая кусачая боль сидела в горле, огнём горела грудь, не чувствовались руки и ноги, словно их не стало совсем. Но зрение и слух вернулись.