Индок охотится за пауками
Шрифт:
Иван Иванович очнулся:
– Можно, я возьму себе этот рисунок?
– Да, пожалуйста, мне он уже не нужен! – кажется, Валентина Михайловна не заметила его взволнованного состояния.
В коридоре Ивану Ивановичу бесцеремонно загородила дорогу школьница, которую он отправил домой из запущенного сада. Ростом ученица оказалась не намного ниже Ивана Ивановича.
– Давайте, вы ничего не будете никому говорить! Вы меня там не видели!
Бедный Иван Иванович! Он не хотел вспоминать об этом эпизоде, но проблема сама явилась к нему в образе, как ему сначала показалось, напуганного ребёнка.
Как
– Значит, я должен лгать твоим родителям? – вздохнул Иван Иванович, входя в роль воспитателя. – И классному руководителю?
– А вас никто не просит врать! – горячо выдохнула Оля, – можно просто не говорить об этом, вот и всё! С родителями я не живу, я живу у деда. Он старый, глухой и может расстроиться, – в голосе девочки зазвучали игривые нотки, – дед может меня избить! – добавила Оля усмехаясь.
Девчушка не отрывала взгляда хитрых, щедро накрашенных глаз от Ивана Ивановича. Заметив насмешку, он насторожился, – а ведь эта девочка уверена в своей силе! И наверняка я не первый, кому она зубы заговаривает! В чём же дело?
– А я тогда не скажу, что вы в старом саду водку пьёте! – растягивая гласные, с лукавой улыбкой произнесла Оля, добивая противника. – А тот второй, это ваш приятель? Он тоже учитель?
– Нет, он – поэт! – в замешательстве выдохнул Иван Иванович.
Он всё же рассказал о происшествии классному руководителю девочки.
– Что вы хотите! Она действительно живёт у дедушки. Родители – алкоголики, лишенные родительских прав. Дедушка с ней не справляется. Половое созревание у девочки раннее, с мужчинами её видели не только вы. Хорошо, что ещё в школу приходит! Сделать ничего нельзя, а в интернат дед её отдавать не хочет.… Да там ещё хуже будет! – старенькая учительница зябко куталась в шерстяную кофту. – И когда, наконец, отопление включат!?
Отопление включили, и в школе стало душно. Окна и двери кабинетов были распахнуты. Директрисе, перед визитом куратора, срочно понадобился стенд с материалами по воспитательной работе, и новый заместитель директора приступил к его оформлению, залепив старую фанеру обоями, принесёнными из дома. До слуха работающего в коридоре Ивана Ивановича доносились голоса учителей и выкрики школьников, – шёл обычный учебный процесс. С начала его работы в школе прошло почти два месяца, поэтому Иван Иванович уже знал особенности некоторых учителей.
Пожилая учительница химии оценки ставила строго, получить у неё «четыре» было счастьем.
– Ваш сын нуждается в дополнительном изучении материала! – говорила она переживающим родителям, глядя на них огромными глазами сквозь толстые линзы очков, – но я с ним заниматься не буду, пусть где-нибудь платного учителя ищет!
В конце беседы родители уламывали несговорчивую «химозу», подарив ей ценный подарок или деньги за дополнительные уроки. Что деньги, если речь идет о будущем ребёнка! А после дополнительных занятий, можно было получить по химии и пятёрку.
Учительница истории, работающая пенсионерка, ломающимся голоском читала школьникам свои стихи о любви. Таланта у неё не было и дети злословили себе под нос, но помнили о предстоящих экзаменах и делали вид, что им это нравится.
Невзрачная физкультурница любила покурить со старшеклассницами в раздевалке, примыкавшей к физкультурному залу. Странно, но она никогда, ни с кем не здоровалась, и её тоже старались не замечать.
А сейчас Иван Иванович
слышал, как в кабинете географии Лампасов рассказывает семиклассникам, о том, как он воевал в Афганистане. Мальчишки задавали вопросы.– Владимир Яковлевич, а почему у американского автомата газоотводная трубка сверху, а у «Калашникова» снизу?
– Да, а у «калаша» снизу! Конструкция такая! – Лампасов с ответом не мешкал.
По классу пронесся удивлённый мальчишеский шёпот, похожий на легкий ветерок. Спорить открыто учителем никто не решался, это было опасно – двойки географ ставил с лёгкостью необыкновенной. Лампасов, не замечая нестыковок, продолжал рассказ о своих боевых похождениях.
Он войне никогда не был, – понял вдруг Иван Иванович, вспомнив армейскую службу. – Не может офицер, даже отставной, не знать конструкцию самого распространённого в мире оружия. Странный тип этот Лампасов!
Внезапно со стороны лестницы послышался шум.
– Я тебе покажу, мерзавец! Ты передо мной на коленях будешь ползать! Гнида! Сволочь! Мерзкая тварь!
Крики были такими громкими, что двери кабинетов начали захлопываться, а из учительской высунулась обеспокоенная Галина Георгиевна. Увидев Ивана Ивановича, который прикалывал к стенду бумажки, она не допускающим возражения тоном приказала, – идите-ка, разберитесь! Это как раз по вашей части! Третий этаж.
Иван Иванович поднялся. Худая, не по возрасту одетая в яркие цвета, рыжая учительница трясла за плечи черноглазого мальчишку. Он не пытался вырваться и не издавал ни звука, только прерывисто дышал.
– Что случилось? – вопрос, заданный Иваном Ивановичем, по непонятной причине вызвал у женщины новый приступ гнева.
– Они всё, всё делают назло мне! У меня сердце больное, а они добивается моей смерти! – изо рта у неё летели брызги.
– Отпустите ребёнка – приказал Иван Иванович.
– А вы, собственно, кто такой?
– Я заместитель директора по воспитательной работе, – устало пояснил Иван Иванович.
– А, теперь понятно…. Вы – наш новый… организатор! – рыжая сознательно ошиблась, сразу понизив Ивана Ивановича в должности. – Вот и давайте, воспитывайте... Объясните этим тварям, почему они должны уважать своего классного руководителя!
– Это трудно будет объяснить, – презрительно сказал Иван Иванович, но взял парнишку за локоть, – пойдём, приятель, поговорим!
Они сели на лавочку на первом этаже.
– Как тебя зовут? – спросил Иван Иванович у паренька.
– Рамиль! – отвечал черноглазый. Исподлобья он изучал нового заместителя директора. Вряд ли этот взгляд можно было назвать доверчивым.
– Рассказывай, что там у вас стряслось? – Иван Иванович попытался погладить его по голове, но мальчишка ловко вывернулся из-под ладони, – скажи, почему учительница называет тебя во множественном числе, – они?
Иван Иванович был спокоен, и черноглазый постепенно разговорился. Из путаного рассказа Иван Иванович выяснил, что у Рамиля в классе остался брат – близнец. Равиль был слабее и почему-то рос левшой. Среди пятиклассников, волю которых успешно подавляла Ираида Леопольдовна, близнецы выделялись независимостью. Рамиль был посмелее, он считал себя старшим, потому что родился на тридцать минут раньше, – так ему говорили дома.
Сейчас он заступился за брата, тетрадь которого разорвала учительница. Она бросила обрывки тетради на пол и кричала, что Равиль никогда не научится писать, если будет делать это левой рукой.