Индок охотится за пауками

Школьники восприняли замену учителей спокойно. В классах пересказывались разные сплетни, но быль начала быстро переплетаться с вымыслом, как это бывает у детей, и все произошедшее начинало казаться каким-то несерьёзным.

Иван Иванович тоже забыл бы о Лампасове, но ему приходилось исправлять журнальные записи предшественника. Даты были неточными, оценки выставлены «где густо, где пусто», а чтением программ по географии Лампасов себя явно не утруждал. Заполняя на уроке журнал шестого класса, Иван Иванович увидел в строчке сплошной ряд двоек.

– У кого же столько? – этот вопрос он невольно пробурчал вслух.

– Я же говорила вам, что Владимир Яковлевич несправедливо наставил мне двоек, – в голосе девочки сидящей на первой парте, послышались нотки досады, – а вы должны их исправить!

– Почему это должен? – удивился непонятливый Иван Иванович.

– Я Катя Семёнова! Это мои родители написали заявление на прежнего учителя географии. Хотите, расскажу вам на перемене, что мне говорил Владимир Яковлевич? – девочка гордо подбоченилась. Она ощущала значимость своей тайны.

– Не надо, мне не интересно! – новый учитель географии пристрастия к детским секретам не испытывал.

Двойки удалось стереть с трудом. И когда только мстительный Лампасов успел так испортить журнал?

Старостой класса Иван Иванович назначил Веронику, быстро исключенную директрисой из состава школьного совета. Особенного повода расстраиваться у девушки не было, ведь она добилась своей цели, – Гриша уже неоднократно провожал её домой.

С документацией она управлялась лучше Ивана Ивановича. Во вторую смену, когда на уроки пришли шестиклашки, Вероника по просьбе нового классного руководителя осталась в школе, взяла журнал и устроилась писать за последней партой. Туфли были сброшены под стол и, вероятно для удобства, девушка подтянула под себя длинные ноги, едва прикрытые платьем.

В дверь постучали, и когда Иван Иванович открыл её, за ней оказался неожиданный Коля.

– Оказался рядом, решил зайти! – объяснил он своё появление, покосившись в сторону Вероники.

Иван Иванович был рад приятелю, он и сам собирался позвонить ему, но откладывал звонок со дня на день, закрутившись с подготовкой материалов для проведения занятий.

– У меня ещё урок, можешь подождать? – тихо спросил новый учитель географии.

– А потом? – провёл разведку практичный Коля, – у меня в кармане пусто!

– А потом расслабимся. Деньги есть! – шепотом обрисовал перспективу Иван Иванович, – садись на последнюю парту и подожди, почитай что-нибудь.

– Разбогател что ли? – настроение приятеля улучшилось.

Он присел на парту рядом с Вероникой и уставился на девушку жадным взглядом. Лучше бы Коля выбрал другое место!

– Только этого не хватало! – с досадой подумал Иван Иванович.

Его не занимала сексуальная озабоченность приятеля, но, в конце концов, нельзя так себя вести в школе!

– Я вижу, некоторые мальчики смотрят совсем не туда, куда надо! Не надо отвлекаться и отвлекать других! Сядьте нормально, как положено! – рявкнул он.

Дети оторвались от раскрашивания контурных карт, и посмотрели по сторонам; а кто это отвлекается? Не нашли и успокоились, а уличенный в проступке Коля испуганно дёрнулся от резкого учительского окрика. Его лицо покраснело, и он выпрямился.

– Не обиделся бы! – подумал Иван Иванович.

Коля действительно обиделся, но обиду затаил, – ожидалась дармовая выпивка.

Урок продолжался. Шестиклассники сосредоточенно шуршали карандашами.

По дороге в магазин Иван Иванович рассказал приятелю про свою удачу с возвращённым долгом.

– Тогда купим две бутылки и закуски побольше! – деловито сказал Коля.

По возникшей уже традиции собутыльники двинулись в старый сад. Рядом начиналась стройка, и сад был перекопан траншеями для коммуникаций, а некоторые деревья были спилены. Воздух дышал сыростью, – дневная температура ещё держалась выше ноля. Облетевшие листья скользили под ногами, но приятели сумели устроиться на брошенных кем-то деревянных ящиках с относительным комфортом. Удалось соорудить даже что-то вроде стола, постелив на мокрые доски старую газету. На эту импровизированную скатерть положили упаковку с нарезанной селёдкой, буханку ароматного чёрного хлеба, баночку огурцов и тугой паштет в оболочке.

– За удачу! – произнёс дежурный тост Иван Иванович.

– Да, за удачу! У меня скоро тоже будет много денег, – сказал Коля и осторожно приподнял полный стаканчик.

Учитель географии вопросительно поглядел на товарища.

– Я решил продать квартиру, – пояснил тот, – а сам перееду за город. Буду дышать чистым воздухом, и заниматься творчеством!

Выпили по-первой, закусили звонким огурчиком и ржаным хлебом с селёдкой. Вряд ли Колина новость была окончательной, его настроения часто менялись.

– Сто раз передумает! – решил про себя Иван Иванович.

– Повторим? – Коля решил не терять темпа, – за поэзию!

Третий тост был произнесен за любовь. Напились быстро. Коля достал папочку с листами бумаги и с чувством объявил, что очередной цикл его стихов написан по мотивам произведений Александра Грина.

Иван Иванович пытался слушать, но у него это получалось плохо. Его разморило, сказывалась ночная подготовка к урокам.

– Тебе понравилось? – спросил Коля, исподлобья глядя на собутыльника.

Конечно, Иван Иванович всегда говорил, что понравилось, как же иначе? Он сонно закивал.

– А какое стихотворение больше? – вопрос поэта был исполнен коварства.

Иван Иванович не запомнил.

– Значит, я тут расстарался, а тебе плевать! – Коля дал выход гневу, и его лицо покрылось малиновыми пятнами. – Слушать не слушаешь, а на меня орёшь, замечания делаешь при девушке! – и он выругался для убедительности.

– Это не девушка, а ребёнок!.

– Джульетте было четырнадцать!

– Ты вместо Ромео! – пьяный Иван Иванович живо представил себе известную сцену перед балконом и не сумел удержаться от смеха.

– Ах, так! – Коля обладал неприятным свойством, он иногда срывался, «заводил» себя, и остановить его было невозможно.

Вот и сейчас: оказалось, что Иван Иванович толстокожий носорог и хам, не чувствующий тонкую натуру поэта. В этой речи присутствовали и другие словосочетания, ведь занятия поэзией, что ни говори, увеличивают словарный запас. Если не перечислять всё, то содержание богатой эпитетами речи сводилось к сравнительному анализу. Коля сравнил свои достоинства с достоинствами приятеля, и делал вывод не в пользу последнего.