Инферно - вперёд!

– Как тебя зовут?

– Ситус Ллаенох.

– Хорошее имя, парень. Наличие фамилии свидетельствует также, что у тебя есть родители. Тогда почему же ты ведёшь себя так, будто ты - идиот, который совершенно утратил почтение к общественным нормам морали?

Ллаенох скрестил свой взгляд с офицерским. Он не собирался отступать.

– Я - борец за гуманный мир без насилия. Являюсь активистом Международного движения за отмену войн и химического оружия. - Слова эти, видимо, имевшие целью убедить военного в том, что Ллаенох не подлежит призыву, не возымели ни малейшего действия.

– Мы ведём оборонительную войну. Нас не спрашивали, хотим ли мы её вести.

– Так всегда говорят те, кто зарабатывает на поставках оружия.

– Ага, всё понятно. Коммунист и агент иностранной разведки.
– Офицер подозвал пару полицейских.
– Этого нужно будет отвезти в военную тюрьму на Груф Мерген, 22.

– Следующий. Почему дерёшься?

– Ненавижу армию. Вообще, не люблю безликости. В армии у всех одинаковая отвратительная зелёная форма.

– Не смотри на военную форму, парень, смотри на свечение ДПФ. Вот истинная красота! Тамошние виды достойны кисти мастера!

– Я рисую кубические картины. Меня интересует скрытая от глаз суть событий и явлений.

Офицер уставился на художника с недоумением, а затем прошёл к ближайшей картине, висевшей на стене. Там были изображены параллелепипеды и кубы, частично и полностью входящие друг в друга. Раскрашенные в разные цвета акварелью, они не отличались геометрической точностью. Вероятно, художник, писавший данный шедевр кубизма, делал ставку на иные, неподвластные восприятию примитивными чувствами армейского офицера, аспекты.

– Такие картины?
– С этими словами офицер сорвал полотно и, сбросив на пол, принялся топтать его ногами, обутыми в начищенные до блеска ботинки.

– Ну, что, видишь теперь, за кем будущее? За этой мазнёй - или за 'безликой формой'?

Продемонстрировав своё превосходство над оппонентом, офицер оставил картину в покое и приблизился к художнику.

– Парень, я не вижу здесь искусства, лишь желание показать себя кем-то, не будучи ничем.

– Это вы - ничтожество.

Рука, затянутая в лайковую перчатку, тут же ударила художника по лицу. Утирая кровь с разбитых губ, тот обругал офицера последними словами. Вопреки ожиданиям присутствующих, тот не стал продолжать избиение своего оппонента. Наоборот, движения контрразведчика стали вкрадчивыми, а голос более напоминал о ползущей в траве змее, изготовившейся к смертельному броску.

– Ты призван в армию Его Величества. Прямой вопрос: ты отказываешься от исполнения воинского долга?

Художник, памятуя о приговоре, с такой лёгкостью вынесенного его предшественнику, умолк, а затем растерянно моргнул.

– Повторяю вопрос...

– Я пьян и не слышу ваших глупых вопросов.

Офицер отступил на шаг и подозвал полицейских.

– Будущий самострел. Его тоже в тюрьму, но в общую. Может, в компании уголовных преступников он поумнеет и сам попросится в армию.

Художника, отчаянно брыкающегося, уволокли, держа руки завёрнутыми за спину.

– Девушки, что вы здесь делаете? Неужели вас не ждут дома? Кстати, кто эта красавица, так похожая на парня, что спряталась среди вас?

Серо-голубые глаза с очаровательными ресницами, подведёнными тушью, невинно посмотрели на офицера.

– Я - Кассади, художница.
– Офицер нахмурился, и 'Кассади' поджал ярко накрашенные губы.
– Рийг Каддх, так записано в паспорте.

– Я бы сказал, что ты 'художник', Рийг Каддх. Гомосексуалист?

– Не больше, чем вы, господин офицер. Вы ведь в зелёном, а этот цвет, по общему мнению, носят только гомосексуалисты.

Контрразведчик хмыкнул.

– Надеюсь, и армию ты полюбишь не меньше, чем я. Пойдёшь туда, где много крепких парней?

– А можно, господин офицер?
– низким грудным голосом спросил 'Кассади'.

– Конечно!
– просиял вояка.
– Правда, в нестроевые части... Хоть для кого-то в этом притоне осталась капля святого. Берите пример!

_______

В дверь Олана Бейнака постучали утром, когда он сел завтракать в компании жены и ребёнка, дуаздуолетнего гимназиста. Отставив в сторону свою тарелку, на которой дымились оладьи, политые кленовым сиропом, хозяин, не вынимая салфетки из-за воротника, подошёл к входной двери. Оказалось, что к нему явились двое мужчин в военной форме: один - второй лейтенант, второй - первый. Они предъявили удостоверения служащих Управления тайного сыска и надзора.

– А почему вы в военной форме?
– спросил Бейнак.

– Мы из военной контрразведки, - ответил первый, со знаками различия второго лейтенанта.

– А, понятно, - протянул Бейнак таким тоном, будто ему действительно было всё понятно.

– Мы хотим задать вам несколько вопросов, - сказал второй офицер, первый лейтенант.
– Откуда вам известно об операции 'Яблоня'?

– Первый раз слышу о такой операции. Вы друзья нашего садовника - или сбежали из психиатрической лечебницы?

Второй лейтенант порывисто шагнул вперёд, но рука первого, словно шлагбаум, преградила ему путь.

– Господин Бейнак, это вы составили данный кроссворд?

Бейнак развернул протянутую ему газету и изучил её.

– Да, конечно. Я часто составляю кроссворды для пятничного выпуска 'Королевских ежедневных ведомостей'. Я - учитель кэлтарна в колледже, и...

– И эти слова - 'Кнут', 'Пони', 'Башмак', 'Фрукт', 'Океан', 'Мотор', - вы поставили в качестве вопросов, также не зная, что они являются названиями участков обороны нашей армии в зоне ДПФ?

– Нет. Возможно, имело место совпадение...

– Подобных совпадений не бывает, - отрезал первый мужчина в звании второго лейтенанта. Первый лейтенант критично посмотрел на него, словно требуя держать себя в руках, и благожелательно улыбнулся Бейнаку.

– Возможно, у вас когда-нибудь были удачные случаи предвидения - или вам случалось прочесть чьи-то мысли?

Смущённый Бейнак, поняв, куда клонит собеседник, кивнул.

– Признаться, был один случай... Как-то раз я, руководствуясь смутным подозрением, решил вернуться домой - и застал включенной газовую конфорку. Понимаете?

Офицеры контрразведки согласно закивали.

– Да, конечно, господин Бейнак. Знаете ли вы, что ДПФ представляет собой своего рода паранормальное явление?

– Я кое-что слышал об этом. Однако...

Первый лейтенант деликатно взял его под руку.

– Боюсь, я буду вынужден попросить вас проехать с нами. Знайте также, что вам под страхом суда военного трибунала воспрещается обсуждать какие-либо вопросы, связанные с военной службой, с кем-либо, включая родных.

– С военной службой?
– Поражённый Бейнак остановился и высвободил руку.
– Да, с военной службой. Уверен, армия найдёт достойное применение вашим выдающимся способностям.