Инферно - вперёд!

– Развернуть пулемёт... Круг-гом... - Но было уже поздно. Демоны ворвались в плотно сомкнутый, как на параде, строй и набросились на солдат, разрывая их на куски. Их клювы наносили внушающие непреодолимый страх раны - сержант Дарби, мужественно ставший на пути одного из оранжевых дьяволов, был буквально разрублен надвое. Побелев, Филугхейн поднял револьвер и навёл его на приближающегося врага. Прицелившись точно между горящих глаз, он выстрелил. Осечка! Молниеносно взведя курок, он опять нажал на спусковой крючок. Снова осечка! Уже оказавшись в гибельных объятиях вызывающего непередаваемый ужас обитателя преисподней, Филугхейн вспомнил, что в пылу боя попросту забыл перезарядить оружие. Однако запоздалое осознание этого грубейшего просчёта уже не имело ни малейшего значения - жизнь навсегда покинула его.

7

Капитан Глайнис был грамотным, хорошо обученным офицером. Отсутствие боевого опыта, порой становившееся источником некоего душевного беспокойства, он старался компенсировать безупречным отношением к службе, выражавшимся в безукоризненном следовании уставу. Не ограничиваясь контролем за поддержанием чистоты в казарме и за глянцем на обуви подчинённых, он периодически открывал учебники по тактике. Причём Глайнис не просто интересовался их содержимым, но даже пытался обучить своих подчинённых правилам ведения боя. Осознавая, однако, реалии мирного времени и не желая прослыть среди товарищей из офицерского клуба занудой, он старался не слишком усердствовать. В конечном итоге, он и сам не знал, что именно было причиной проводимых им занятий в поле, вызывавших в полку скрытые насмешки: боязнь спиться оттого, что в жизни нет цели, или же ещё не растаявшие окончательно детские мечты о развевающихся на ветру боевых знамёнах. Наверное, и то, и другое сыграло свою коварную роль. Важным моментом было его отношение к войне: та, несмотря ни на что, всегда могла случиться, как бы не заверяли дипломаты в прочности мира. 'Чудесная атмосфера в международных отношениях' была подобна туману, который, развеявшись, всегда может обнажить неприятную правду в виде изготовившихся к бою орудий. Как было известно Глайнису ещё из школьного курса истории, войны начинаются неожиданно, едва ли не в результате пустячной ссоры между монархами, однако длятся долгие годы - и победа достаётся тому, кто готов к войне лучше. В военное время некоторые офицеры очень быстро растут в званиях, особенно если они различают понятия 'боевого охранения' и 'тылового обеспечения'. Однако, каждый раз, когда капитан засиживался над учебниками допоздна, здравый смысл напоминал ему: всё впустую, за те два с половиной дуазлетия, на которые он заключил контракт, очередной большой войны не произойдёт. Спорные юго-восточные земли на материке, в былые времена являвшиеся причиной вооружённого противостояния с Нейстрией, давно обрели независимость - так возникла Конфедерация Ллаваллона, - да и самая причина территориального спора исчезла - мануфактуры, которыми славились ллаваллонцы, давно разорились, не выдержав конкуренции с огромными корпорациями, впоследствии возникшими в Айлестере и Нейстрии. Бесплодный кусок земли, зажатый между Доггерландским заливом и устьем Шельды, уже не представлял собой интереса для двух династий, масслетиями существовавшими в условиях обоюдной ненависти. Однако Глайнис, несмотря на чисто офицерскую любовь к игре в карты и в конное поло, всё-таки выполнял раз и навсегда данное себе обязательство: часть свободного времени посвящать военному ремеслу. По этой, пусть и необычной и редко встречающейся среди военных Айлестера, причине, рота Глайниса считалась вполне боеспособной. Это объясняет как причину отправки этого подразделения в Дуннорэ-понт, так и удивительное хладнокровие его командира перед лицом грозной опасности. Когда стало известно о том, что большая часть роты под командованием лейтенанта Филугхейна вступила в бой с неизвестным противником, бравый капитан не проигнорировал это событие, как позволили бы себе некоторые из его сослуживцев, привыкших к праздности. Такие люди, для которых мундир является не более чем достойной происхождения одеждой, позволяющей сохранять фамильные привилегии, есть в каждом полку, и 36-й, несмотря на свою удалённость от мест, где процветают подобные - да вообще хоть какие-то - нравы, не представлял собой исключения. Продемонстрировать своё пренебрежение к воинскому долгу и малодушно уклониться от активных действий - такое решение приняло бы не менее половины ротных и батальонных командиров полка. Однако Глайнис отличался моральными качествами, позволяющими говорить о нём как о компетентном и ответственном офицере. Он немедленно отправил к Филугхейну ординарца, а сам, собрав наличные у него силы в кулак, разместился в здании вокзала и, на всякий случай, стал готовиться к обороне. Контроль над средствами связи и сохранение контакта с железнодорожной колеёй были главными задачами оборонительного боя, если таковой придётся принять. Других ценных в военном отношении объектов в Дуннорэ-понт не было. Даже гражданские лица, как бы странно это ни звучало, лучше защищены, когда воинская часть прикрывает путь к отступлению из города - к сожалению, не единственный, - а не пытается принять бой на городских улицах. Защищая всё, быстрее всего придёшь к пониманию, что так не удастся защитить ничего. Капитан Глайнис достаточно здраво полагал, что для подобного, слишком опрометчивого, решения у него недостаточно штыков, а посему ограничился тем, что послал одного сержанта и двух рядовых с самым ясным приказом: вытащить градоначальника из постели и поставить его в известность о происходящем. Глайнис, нетерпеливо куривший на пустом перроне, дождался, пока затихнет стрельба, и начал всматриваться в темноту. Как он ни напрягал зрение, но условленного сигнала ракетами, который должен был бы сообщить ему об исходе боя, не было. С каждой минутой в душе его нарастало волнение, связанное с очевидной, хотя и совершенно необъяснимой гибелью лейтенанта Филугхейна и двух взводов из трёх, вероятно, в полном составе. Когда его сигарета догорела почти до фильтра, Глайнис пришёл к пониманию, что ждать больше нет смысла и послал телеграмму в штаб округа. Решив не ограничиваться этим, он усадил одного, показавшегося ему достаточно сообразительным, рядового за телефон, и приказал обзвонить нескольких офицеров, с которыми поддерживал приятельские отношения.

Впоследствии капитана Глайниса неоднократно упрекали в нерешительности и даже в трусости, и штаб дивизионного округа был вынужден назначить по этому поводу расследование. На офицера, которого отправили едва ли не на загородную прогулку, неожиданно превратившуюся в ожесточённое сражение с демоническим противником, обрушилась вся тяжесть негодования просвещённых кругов общества - вернее, всех, кто мнил себя таковыми, начиная с академиков и политических деятелей по праву рождения до необразованных пролетариев и безработных. Читая газеты тех дней - а их обрывки потом ещё долгое время носило по улицам обезлюдевших городов - или слушая радио, можно было заподозрить, что Глайнис представлял собой невообразимое воплощение всевозможных пороков и что он и был тем Вселенским Злом, о котором говорят в церквях, а ДПФ представлял собой лишь отсвет его злобной души. Однако то была просто ложь, попытка найти 'козла отпущения', чтобы обвинить того в собственной трусости. Те, кто обличал Глайниса, были штатскими, совершенно несведущими в военном деле, к тому же сами они бежали из города, едва прослышав об опасности. Тем не менее, общественное мнение, требовавшее распять 'виновного', было единодушно в своём негодовании - шутка сказать, капитан бросил город на растерзание врагу, а сам укрылся в здании вокзала на самой окраине! Действительно, после всего, что случилось в ту трагическую ночь на улицах Дуннорэ-понт, легче всего обвинить Одхана Глайниса в каком-то проступке, небрежении или отсутствии смелости. Однако было бы неплохо ознакомиться с мнением самого капитана по этому поводу, как и с мнением допрашивавших его офицеров. К счастью, звукозапись допроса сохранилась, и, благодаря самоотверженным трудам безвестных переписчиков, перенесена на бумагу, так что автор этих строк имеет счастье передать её содержание потомкам.

'ВОПРОС: Капитан Глайнис, почему вы оставили город, в котором было около гросса жителей, и спрятались в здании вокзала?

ОТВЕТ: Я не вышел за городскую черту, и к тому же сообщил местным властям об опасности.

ВОПРОС: Но вы не пытались защитить штатских. Почему?

ОТВЕТ: Это было невозможно. Я полагал, что два взвода из трёх уже разгромлены, даже уничтожены, а значит, противник гораздо сильнее меня. Как я мог защитить целый город?

ВОПРОС. Ну, я всего лишь следователь, этот вопрос не ко мне...[ПАУЗА, ПЕРЕШЁПТЫВАНИЯ]. Однако мне говорят, что вы могли бы собрать жителей в нескольких крупных зданиях на главной площади и организовать их оборону. Что вы об этом скажете?

ОТВЕТ. Я, конечно же, рассмотрел этот вариант - и отбросил его по нескольким причинам [УВЕРЕННО, БЕЗ ЗАПИНКИ]. Во-первых, мои силы были недостаточны - и гибель более крупного отряда лейтенанта Филугхейна это подтверждала, - во-вторых, у меня просто не было времени.

ВОПРОС. У вас не было времени?[С ИЗДЕВКОЙ]. Свидетельства ваших подчинённых позволяют говорить о том, что у вас было по меньшей мере полчаса.

ОТВЕТ. Полчаса - это очень много [С ИРОНИЕЙ]. За это время можно выкурить несколько сигарет и выпить чашку кофе. Но разбудить всех горожан, не говоря уже о том, чтобы добиться от них выполнения каких-либо приказов, за такое время нереально. К тому же, центр города вскоре превратился в настоящую западню - демоны сновали повсюду и могли внезапно атаковать, из-за любого угла. Вырваться из такого капкана нам было бы уже не по силам.

ВОПРОС. А вы и ваши подчинённые не оказались в такой западне, оставшись на вокзале?

ОТВЕТ. Мы - военные, рисковать своей жизнью - наш долг. Кроме того, в здании вокзала сосредоточить большее количество винтовок на погонный фут. Это настоящий блокгауз.

ВОПРОС. И находиться как можно дальше от главных событий? Очень удобная для вас формулировка, капитан. Вас послушать, вы - герой.

ОТВЕТ [РАЗДРАЖЁННО]. Я не говорю, что я герой. Я говорю, что действовал по уставу.

ВОПРОС [С НОТКАМИ ЛИКОВАНИЯ]. Я бы сказал, что вы - лжец! Да, именно так следует назвать вас после этой фразы! Ни в одном уставе нет фразы, требующей бросить беззащитный город на произвол судьбы.

ОТВЕТ. Во всех уставах есть. Вы просто с ними не знакомы. Учебник тактики, глава 'Пехотные подразделения в обороне', военно-полевой устав, раздел 4, статья 25. Суть указанных мною правил проста: при недостаточности огня обороняющийся должен его уплотнить путём занятия участка, меньшего по фронту.

ВОПРОС[ПОСЛЕ ПАУЗЫ, ЗАПОЛНЕННОЙ ПЕРЕШЁПТЫВАНИЯМИ. ГНЕВНО]. Капитан, это не вполне тот ответ, который мы хотим услышать. Вы могли бы занять другую позицию, на пути атакующего противника, а не в стороне.

ОТВЕТ. Согласен с вами. Но я не спас бы таким шагом жителей, скорее, наоборот, привлёк бы колеблющихся к центру города, в мнимо безопасное место, где бы их всё равно убили - после того, как противник расправился бы с нами. А так они изначально знали, что спасутся только бегством - и многим это удалось.

ВОПРОС. Замечательная логика, капитан! Предоставив штатских - включая женщин стариков и детей - воле противника, чьё нечеловеческое происхождение и не находящая аналогов жестокость уже тогда были вам известны, вы тем самым их якобы спасли! [НЕ СКРЫВАЯ НЕГОДОВАНИЯ]. А теперь ещё один вопрос: вы пытались организовать эвакуацию?

ОТВЕТ[РЕШИТЕЛЬНО]. Нет. У меня не было на то ни времени, ни людей. Я сообщил градоначальнику - и потребовал от него быстрых и своевременных решений.

ВОПРОС. И приказали одному из сержантов 'всячески подгонять' градоначальника Финлея?

ОТВЕТ. Да, приказал. Это Финлей потребовал трибунала?

ВОПРОС. И он тоже. Капитан, почему вы выбрали вокзал?

ОТВЕТ. Вокзал - это железная дорога. Я сохранял её за собой.

ВОПРОС. А грунтовые?

ОТВЕТ. Их значение гораздо ниже. Когда я оказался перед столь сложным выбором, то отдал предпочтение вокзалу.

ВОПРОС. Я бы не назвал ваш выбор ни изощрённым, ни безупречным, капитан. Вы просто отступили.

ОТВЕТ. Да, я просто отступил. [НЕДОВОЛЬНЫМ ТОНОМ]. Вам гораздо легче задавать вопросы, чем мне - отвечать на них.

ВОПРОС. Вы потеряли почти всю роту, погибла значительная часть жителей города - и снова по вашей, а не по моей вине. Кто-то должен задать вам вопросы.

ОТВЕТ. Не исключено. Однако лампа светит мне прямо в глаза. Едва ли это объясняется только любопытством.

ВОПРОС [ГРОМКО, СРЫВАЮЩИМСЯ ГОЛОСОМ]. Это потому, что вы подозреваетесь в тягчайшем служебном преступлении, и свет должен слепить вас и осуществлять давление на вашу психику, чтобы вам было труднее солгать.

ОТВЕТ. Да, яркий свет сыграл особую роль в этой истории...

ВОПРОС [С ИЗРЯДНОЙ ДОЛЕЙ НАСМЕШКИ]. Не пытайтесь сменить тему разговора, капитан! В Дуннорэ-понт ведут четыре грунтовых дороги, из которых одна - к ферме, где находится ДПФ, одна шоссейная и одна железная. До начала вооружённого столкновения у вас было время - более чем достаточно времени, - чтобы расставить на нескольких перекрёстках солдат, которые бы направляли гражданских по этим дорогам. Вы этого не сделали.

ОТВЕТ[УДИВЛЁННО, С ВИНОВАТЫМИ НОТКАМИ]. Я не хотел отпускать солдат в такой темноте - те бы наверняка затерялись среди толпы. Да и местные лучше знают свой город, им абсолютно не нужны подобные инструкции. Новость о нападении со стороны ДПФ распространилась быстрее, чем огонь по бензиновой луже.