Информация. Собственность. Интернет. Традиция и новеллы в современном праве
Шрифт:
Следует напомнить также, что на сегодняшний день хорошо известны способы обхода установленных запретов — достаточно разместить "нежелательную" информацию на сервере не в США, а, к примеру, на Багамских островах или иной территории вне сферы уголовной юрисдикции США. В связи с вышесказанным упомянем и еще одну проблему: до сих пор практически отсутствует регулирование отношений по поводу Интернета на международном (межгосударственном) уровне.
Вопрос о регулировании Интернета в национальном масштабе оказался особенно болезненным для Германии, страны, власти и общественность которой буквально одержимы идеей установления в Сети жесткого государственного контроля 144 . Примером в данном случае может служить скандальное дело "Бавария против CompuServe-Germany". В ноябре — декабре 1995 г. Феликсу Зомму, главе филиала американской корпорации CompuServe в Германии, было предъявлено обвинение — следствием были обнаружены около 300 "новостных групп", в которых размещалась информация порнографического характера. Управление CompuServe приняло соответствующие меры. Новостные группы с детской порнографией были полностью заблокированы. С тех групп, которые содержали "мягкую" порнографию, блокировка была снята, после того как их членов снабдили программным обеспечением для защиты детей, что позволило родителям самим блокировать нежелательную
144
До настоящего времени Федеральное правительство Германии считает своей обязанностью вести перечни "незаконных" сайтов, которые либо содержат порнографическую информацию, либо пропагандируют насилие, либо, наконец, информируют о неонацистских организациях и их деятельности.
Дело "Бавария против CompuServe" получило широкий резонанс, поскольку принятый оправдательный приговор поневоле сыграл роль ключевого прецедента для будущих решений, касающихся сетевой экономики. Задача, которая была поставлена перед судьями, выглядела крайне простой — до какой степени компания, предоставляющая доступ к Сети, должна нести ответственность за материал, который не только ей не принадлежит, но который она даже не в силах контролировать? Ходили упорные слухи, что на мнение судей повлияла предвыборная кампания, которая велась в то время в Баварии, но в действительности на карту была поставлена определенная идеология — настоятельная потребность упрочить позиции любого национального государства в рамках глобальной Сети. Невольным заложником происходивших дебатов оказался Феликс Зомм, когда ему вменили в обязанность тщательно отфильтровывать материалы незаконного содержания, поступающие из США и достигающие пользователей в ФРГ.
Необходимость ограничения ответственности провайдеров — точка зрения, которую разделяют сегодня большинство юристов и которая постепенно находит свое закрепление в национальном и международном праве. На международном уровне данный вопрос регулируется двумя директивами Европейского союза — Директивой о некоторых правовых аспектах оказания услуг в информационном обществе, в частности электронной торговли на внутреннем рынке (Директива об электронной торговле), принятой 8 июня 2000 г., и Директивой о гармонизации некоторых аспектов авторского права и смежных прав в информационном обществе, принятой 22 мая 2001 г. (Директива об информационном обществе).
В п.27 вводных замечаний Директива об информационном обществе разъясняет, что предоставление технических возможностей для публичного распространения не считается распространением, осуществляемым собственно провайдером, так что провайдер не несет ответственности за нарушения права на публичное исполнение, если он просто предоставляет технические средства. Характеризуя общую "идеологию" данной Директивы, немецкий юрист М. Стефанбломе выделяет следующую позицию: "В мире хранения электронных данных работа с ними всегда означает их копирование как техническую необходимость, даже при простом выводе произведения на экран. Вот почему Директива исключает временные копии, создаваемые в ходе технического процесса и не имеющие самостоятельного экономического значения, поскольку конечной целью этого процесса является передача или правомерное использование" 145 . Что касается Директивы об электронной торговле, то мы назовем лишь определяемые данным документом условия освобождения от ответственности. Согласно ст.12, простой канал связи не подлежит юридической ответственности, если он "(а) не инициирует передачу, (b) не выбирает получателя передачи и (с) не выбирает или не видоизменяет информацию, содержащуюся в передаче" 146 . Смысл приведенных условий заключается в гарантии того, что провайдер исполняет чисто техническую функцию и не имеет ничего общего с доставляемым содержанием, контентом.
145
Стефанбломе М. Ответственность интернет-провайдеров за нарушение авторского права по немецкому и европейскому праву // Бюллетень по авторскому праву. 2001. Т. XXXV. N 2.
146
Простые каналы связи, согласно Директиве, "состоят в передаче по коммуникационной сети информации, предоставляемой получателем услуг, или в предоставлении доступа к коммуникационной сети". Иначе говоря, это провайдеры услуг в информационном обществе.
Противникам правового регулирования Интернета, однако, еще рано праздновать победу. Собственно, чем больше опыт неудач, накопленный в связи с попыткой подчинить виртуальное пространство правовым нормам, тем более очевидными становятся специфические свойства среды и объектов, которым нам так хочется навязать собственный порядок.
Во-первых, необходима международная кооперация (в том числе и в вопросе гармонизации действующих норм). Если учитывать дело с Феликсом Зоммом, то это в первую очередь касается уголовного судопроизводства. Никакой альтернативы международному сотрудничеству в этой сфере до сих пор не найдено.
Во-вторых, необходимо установить сотрудничество между исполнительной властью и технологическим руководством Интернета (сообществом провайдеров) вплоть до предоставления последним полномочий, выходящих за пределы охраны конфиденциальности передаваемых данных.
В-третьих, ответственность должна измеряться с учетом превентивных мер, ответственности второго порядка, которая возлагается уже непосредственно на пользователей. В их руках находится как элементарное "просвещение" молодежи, так и использование целевых программ-блокировок, предоставляемых провайдерами.
Приведенные примеры подтверждают, что очень скоро силовое воздействие, исходящее "извне", со стороны национальных властей, окажется, мягко говоря, недостаточным, неэффективным и возникнет настоятельная потребность во взаимодействии на многосторонней основе, включая негосударственные секторы экономики и науки.
В отношении Интернета наиболее перспективным зарубежным юристам видятся такие модели регулирования, при которых межправительственная (публично-правовая) структура составляет лишь общий каркас, в то время как основную часть "работы" в области нормотворчества, судопроизводства,
принуждения, а также, разумеется, в области принятия технических решений берет на себя частный сектор. Генри Г. Перритт вводит понятие матрицы для гибридного регулирования (matrix for hybrid regulation), суть которого заключается в том, что публичное право устанавливает только пределы для частного правопорядка 147 .147
См.: Perritt H. The Internet is Changing the Public International Legal System // KY L. Rev. N 88. 2000. Текст статьи доступен по адресу:(Дата последнего посещения — 20.07.03.).
В качестве примера подобной "гибридной" схемы автор приводит "Принципы тихой гавани для неприкосновенности частной жизни" (Safe Harbor Privacy Principles) — соглашение, заключенное между США и ЕС в 1999 г. 148 Статус "тихой гавани" получали компании, отвечающие следующим требованиям: (1) присоединение к какой-либо программе по защите неприкосновенности частной жизни, проводимой в частном секторе, либо (2) подчинение деятельности компании статутному, регулятивному или административному законодательству США, предоставляющему эффективную защиту персональных данных, либо, наконец, (3) прямое включение принципов "тихой гавани" в условия заключаемых контрактов. В рассмотренном случае публичные власти определяют только базовые параметры регулятивных требований и обеспечивают применение принудительных санкций. В то же время степень свободы, предоставляемая компаниям в соответствии с Соглашением, намного шире по сравнению с традиционными нормами, единственным источником которых служит государство. Другим примером может служить интернет-корпорация по распределению доменных имен и адресов (ICANN), которая является некоммерческой негосударственной организацией и в то же время осуществляет квазирегулятивные полномочия 149 .
148
Причиной появления подобного соглашения послужило несоответствие американских стандартов защиты персональных данных стандартам, применяемым в Европе, а предметом соглашения стали условия получения американскими компаниями персональных данных о частных лицах, проживающих в Европе.
149
В 1999 г. между Министерством торговли США и ICANN был подписан меморандум, предметом которого являлась передача управления системой доменных имен (DNS) "частному сектору", или иначе — "приватизация" системы управления доменными именами с целью "повысить конкурентоспособность и способствовать международному участию в ее управлении". Текст меморандума доступен по адресу:(Дата последнего посещения — 20.07.03.).
А теперь обратимся к некоторым из проблем практики существования Интернета, требующих "вмешательства" со стороны юристов, т. е. тех проблем, оптимальным решением для которых является именно правовое регулирование. Начнем с терминологии, единообразие и адекватность которой составляет то минимальное требование, от которого зависит эффективность любого правового механизма.
Как всегда, чтобы избежать перевода содержательной дискуссии в область схоластических споров о словах, а не о понятиях, которые они выражают, следовало бы договориться о единообразной терминологии. Появление и развитие Интернета вызвало к жизни многочисленные понятия и термины, прежде неизвестные или употреблявшиеся в иных значениях. Пока что основным языком общения в Сети является английский, но "лингвистическая карта" Интернета постоянно расцвечивается новыми красками. Конечно, пользователям Сети намного удобнее общаться на родном языке, прибегая к помощи английского лишь тогда, когда необходимо объясниться с собеседниками-иностранцами. Однако практически вся документация по Интернету, включая и технические, и "этикетные" правила, составлена на английском и требует адекватного понимания и единообразного толкования всеми пользователями Сети. Некоторые понятия оказались совершенно новыми и для английской терминологии (доменное имя, "цифровая наличность", "начальная страница", гипертекст и т. д.). Их нелегко корректно переводить на другие языки, особенно если говорить о самом популярном приложении Интернета — информационной Сети, чье название дословно переводится с английского как "Всемирная паутина" (World Wide Web).
Теперь взглянем на проблему терминологии уже на примере "русскоязычного" Интернета. Вносившиеся на рассмотрение Государственной Думы законопроекты относились к различным аспектам сетевой деятельности, однако можно выделить несколько характерных для каждого из них особенностей. Как это ни покажется невероятным, проекты законов избегали употребления самого понятия "Интернет"! Это можно объяснить как общим "недоверием", проявлявшимся представителями государственных органов к такому малопонятному для них явлению, как глобальная информационная сеть, так и затруднениями, с которыми авторы проектов столкнулись при попытке дать юридическое определение этому понятию. В самом деле, если "игнорировать" само понятие "сеть Интернет", то предмет регулирования, например, законопроектов об электронной торговле просто "повисает в воздухе". Из текста проекта совершенно неясно, каким же образом производится обмен электронными документами (к которому фактически и сводится, по мнению авторов одного из законопроектов, вся электронная торговля) — путем обмена дискетками с информацией, рассылкой сообщений по факсу или каким-либо иным образом. Ссылки на некие "информационные системы" только запутывают ситуацию, поскольку внятного определения таких систем опять-таки не дается (а то, что есть, прямо противоречит действующему Закону об информации). При этом электронная торговля определяется как заключение сделок путем обмена электронными документами, а электронный документ — как информация, формируемая в связи с совершением сделок в сфере электронной торговли. Замкнутый круг.
С определениями понятий, применяющихся в законопроектах, вообще получалась странная ситуация. С одной стороны, очевидно, что для такого нового явления, как "сетевые правоотношения", должна быть разработана система применимых понятий и их определений, адекватная специфике объекта регулирования. Но поскольку из-за различных соображений сам объект регулирования практически нигде прямо не назывался и не определялся (в лучшем случае говорилось о глобальных компьютерных сетях вообще, без необходимой в таких случаях юридической детализации), то и вводимые законопроектами определения терминов характеризовались неоднозначностью и "размытостью". А ведь это далеко не праздный вопрос — от того, насколько точно определен объем и содержание понятия, насколько удачно выбрана соответствующая содержанию понятия его "юридическая форма" (легальное определение), в значительной степени зависит эффективность применения законодательного акта. Нельзя забывать и о том, что в развитие норм закона, как правило, принимаются многочисленные разъясняющие, дополняющие и уточняющие их подзаконные акты (постановления, инструкции, приказы). Разнобой же в применяемых ими базовых понятиях просто недопустим.