Инициация

Ответил я сразу:

– Такой уж у меня характер.

Генеральша глядела на меня еще долгие несколько секунд. Мне стоило нечеловеческого труда, чтобы не отвести глаз. Когда, она, наконец, снова обратила внимание на планшет, я облегченно выдохнул.

Молчание затянулось. Я невольно поглядел в окно-стену на отдаленные вершины гор, окутанные белыми облаками, как пышными одеялами. И только сейчас понял, что они необычайно красивы. На Лямории подобные зрелища встречались редко.

– Вы, наверное, понимаете, что мы имеем дело с тонко спланированным налетом? – спросила Марта, не отрывая взгляда от планшета.

– Думал об этом, – кивнул я.

– Значит, должны понимать и то, что совершить его было бы невозможно без помощи изнутри.

– Да.

– Отлично.

Снова молчание.

– В связи со всем этим, у меня будет к вам просьба, Алекс. Личная. – Генеральша снова подняла на меня взгляд. – Но для начала скажите, я могу вам доверять?

– Разумеется, – кивнул я, а в груди у меня неприятно кольнуло. – А в чем заключается просьба?

– В рядах персонала и участников проекта засел информатор, предположительно агент локсийцев или член какой-то тайной организации, выполняющий поручения Империи. Я попрошу вас как следует присмотреться ко всем и к каждому. Под подозрением находятся все… все, кроме вас, молодой человек.

Я повел бровью от изумления. Неужели эта прожженная политическими играми и интригами уже далеко немолодая женщина способна довериться бывшему заключенному?

– Я прекрасно осведомлена о вашем прошлом, – сказала она, словно прочитав мои мысли. – Тем не менее, у вас мотивов предать Федерацию гораздо меньше, чем у кого-либо другого.

– Почему вы так решили? – нахмурился я.

– Как я и сказала, я видела записи камер. Никто не решился дать достойный отпор налетчикам, кроме вас. Если бы они были вашими компаньонами, то вы бы проявляли куда меньше рвения.

– Если вы их видели, то значит должны понять, что и профессор вне подозрения. Как и сам полковник, потому что его вообще не было в комплексе в ту ночь.

– Полковник – возможно, хотя на его счет тоже есть сомнения. Что же касается Шоя Рогинева, то он как никто другой находится под подозрением. Много лет назад еще во время войны он был в плену у локсийцев, откуда благополучно сбежал. Что там с ним делали – никто не знает.

– Но он пострадал. Он в коме.

– Именно! Он не погиб и не был серьезно ранен. Его не похитили. Но он впал в странную кому, из которой пока что его не могут вывести, что весьма нелогично, – подчеркнула генеральша.

– Ну а что на счет других участников проекта? Многие из них выжили благодаря удачи.

– Или прекрасно сработанному плану. К примеру, этот ваш товарищ по тюрьме, Ротос Морт. Он не получил ни единой царапины во время инцидента и все время держался в стороне.

– Не скажу, что Ханжа был мне товарищем, но ведь именно он привел меня в сознание после того, как я отключился.

– Да. И это его оправдывает. Но возможно, он сделал это намеренно, чтобы уйти от подозрений в будущем. Он не знал, что вам удастся ликвидировать одного из налетчиков, вот и решил помочь.

Я промолчал. В словах Марты был небольшой резон. Ханжа действительно вел себя странно, хотя это в той или иной степени прослеживалось за ним всегда. Но ведь он, как и я, сидел много лет в тюрьме. Каким образом локсы могли выйти на него?

– Вам необходимо будет присмотреться ко всем. И если понадобится – вывести агента на чистую воду. Завтра сюда прибудет специалист по телепортационным технологиям. Он изучит найденное на теле убитого налетчика устройство и огласит вердикт. Возможно, это как-то вам поможет. Я распоряжусь, чтобы вам дали протекцию на общение с ним. Все, что разузнаете, докладывайте напрямую генералу Эдмонду Торну. Только выходите с ним на связь лично, без использования коммуникаций. Он – мой заместитель, моя правая рука. Меня же государственный долг вынуждает покинуть Землю уже через несколько часов… Вам все понятно, молодой человек?

– Да, мэм, – кивнул я.

– Вы выглядите очень озадаченным. Я понимаю, что на ваши плечи возложена огромная ответственность, но вы так же должны понимать, что ситуация очень неординарная. Один из самых засекреченных проектов внезапно оказывается под угрозой закрытия. Наш противник, кем бы он ни был, хорошенько утер нам нос. Мы не можем это так оставить.

– Я понимаю, – сказал я.

– Тогда больше вас не задерживаю.

Я встал и двинулся к выходу.

– И еще, молодой человек, я думаю, вы понимаете, что о моем к вам поручении никто не должен знать. Никто, даже полковник. Кроме, разумеется, генерала Торна.

Я кивнул. И вышел. Караульный буркнул что-то вслед, но я не обратил на него внимания. Возложенная на мои плечи ответственность слишком тяготила. Нужно было все как следует обдумать.

Глава 19

Глава 19

Сам того не осознавая, я дошел до жилой зоны. Количество спецназовцев, рыскающих по углам и обыскивающих ИЖС, заметно поубавилось. Они, похоже, заканчивали сбор улик и информации. Не спрашивая ни у кого разрешения, я прошел в свою секцию. Меня никто не остановил.

Сел на койку и положил ладони на лицо. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Шок от последних событий уже спал, но на его место пришло смятение. Мысли в голове переплетались и путались, как провода в каких-нибудь древних агрегатах. Я никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.

Черт, а ведь еще совсем недавно я сидел в своей камере в Платосе у черта на рогах и даже представить не мог, что попаду в подобную передрягу.

Марта Стрейч поручила мне непростую работу… настолько непростую, что мне даже было смешно. Я шесть лет был профессиональным военным, восемь – заключенным, несколько дней – участником тайного военного проекта, но вот детективом быть еще не приходилось. Я понятия не имел, с чего начинать расследование, какие собирать улики и вообще с чего все начинать. Профессиональные детективы, насколько я знал, зачастую обладали псионическими способностями и глубоким изощренным мышлением, с легкостью использовали методы дедукции и логического обоснования всех окружающих их вещей и явлений. Я же всего этого не умел. И теперь, похоже, мне придется всему этому учиться, причем самому, так как ни учителей, ни помощников мне никто не предоставил. Возможно, некоторые надежды по поиску загадочного информатора можно возложить на генерала Торна, но я с ним еще знаком не был, а он в свою очередь, здесь человек совершенно новый, и вряд ли кто-то из местного персонала и участников проекта станет ему доверять, особенно после всего случившегося. Поэтому рассчитывать мне нужно только на себя. Как и всегда.

Может, стоит обратиться к возможностям новых имплантов?.. Почему бы и нет, ведь эти наномеханизмы призваны улучшать не только физические возможности организма, но и умственные, перцепционные и даже псионические. Если я прокачаю, к примеру, умственную пластичность и перцепцию окружения, то смогу воспринимать реальность на более глубоком уровне, а, следовательно, научусь видеть то, что скрыто от глаз обычных людей. Что же касается психической активности, то, развив ее, я смогу проникать в чужие мысли и видеть людей изнутри, то есть стану псиоником, симпатию к которым никогда не испытывал. Все это как нельзя кстати сможет пригодиться в расследовании. Впрочем, как скажется повышение того или иного ФИП-коэффицента на мне я точно не знал, мог лишь предполагать. Не исключено, что увеличения этих показателей будет недостаточно.

Я вызвал меню нейроинтерфейса и ткнул в раздел «Нейроактивации». Помимо комплексных улучшений ФИП-коэфициентов второго, третьего и так далее уровней были здесь и усовершенствования тройных, парных и даже единичных показателей. К примеру, нейроактивация линейки «Атлант» улучшала только физическую силу, рефлекторную моторику и выносливость, а «Мистик» повышала перцепцию окружения и психическую активность. Имелись и единичные улучшения, такие как «Заклинатель», повышающий только пси-потенциал, «Ловкач», совершенствующий одну рефлекторную моторику, или «Крепыш», акцентирующий развитие лишь силовых параметров. Причем прирост ФИП-коэффициента, рассчитанного на определенную область организма, был больше именно у единичных нейроактиваций, ну а комплексные размазывались по всем параметрам. Выходит, у меня всегда имелся выбор: хорошо улучшить что-то одно, средне – два-три, или совсем чуть-чуть, но зато все.