Инквизиция: царство страха
Шрифт:
Использование против предполагаемого мусульманского врага инквизиции, которая так и не смогла добиться главной цели и сломить сопротивление, еще больше осложнило положение дел. Хотя она не «освободила» столько морисков, сколько было казнено конверсос в XV столетии, но все же сыграла решающую роль в накале ненависти. И это неизбежно привело к страшной трагедии морисков.
Действительно, в обращении «старых христиан» с морисками присутствовала жестокость пополам с удовольствием, как у кошки, которая, сломав крыло птичке, играет с ней перед тем, как откусить голову.
Перенесемся в долину реки Эбро в Арагоне, где в середине XV века происходили неоднократные стычки между «старыми христианами» и морисками. После ряда ожесточенных схваток с ополчением морисков, в 1585 г. «старые христиане» решили отомстить и убить одного из своих врагов. Очевидно, они были убеждены в том, что убийство мориска будет приятно Господу, а если они сами погибнут в бою, то заслужат вечное спасение [791] .
791
Lea (2001), 240.
Схватки продолжались в течение трех лет. В одной из атак «старых христиан» на деревню Пина, судя по всему, было уничтожено 700 морисков — мужчин, женщин и детей [792] .
Поскольку подобные события стали происходить все чаще и сделались обычным явлением, общины морисков и «старых христиан» оказались почти полностью изолированными. Один голландский путешественник, сопровождавший свиту Филиппа II в Арагон в 1585 г., писал: в небольшом городе Моэле, где бурно развивалась керамическая промышленность, на все население приходилось только три «старых христианина». Мориски не ели свинину. Они не пили вино. Церковь почти постоянно пустовала. Когда королевская свита покинула город, горожане, испытывая отвращение к властям, разбили всю посуду, которой пользовались придворные вельможи [793] .
792
Там же, 240-41.
793
Там же, 264.
Взаимное отвращение морисков и «старых христиан» стало настолько глубоким, что они открыто насмехались друг над другом в инквизиторской тюрьме города Куэнка. И это — вместо сочувствия и понимания, что заключенных ждет общая судьба. Арестованные «старые христиане» упрямо готовили беконную свинину перед морисками, разбрызгивая жир с раскаленных сковородок. А мориски делали кресты из соломы и топтали их [794] .
Перед входом в инквизиторскую тюрьму «старые христиане», как правило, предлагали морискам блюда из свинины, прекрасно зная, что не есть ее было чревато угрозой (если несчастные не хотели, чтобы на них донесли в инквизицию), а есть — унижением. (Но «старые христиане» имели возможность угрожать таким способом) [795] .
794
Cardaillac (1977), 14; Dominiguez Ortiz, Vincent (1978), 130.
795
Cardaillac (1977), 18–19.
Пропасть между этими общинами оказалось невозможно преодолеть. Мусульмане Северной Африки негодовали. Как сформулировал это Педро де Валенсия, «огромное количество подобных им людей (с точки зрения мусульман) были угнетены и насильно превращены в рабов Испании при полном лишении их чести. Их подвергают унижениям, силой заставляют отказаться от магометанской веры, поэтому сажают в тюрьмы, лишают собственности и жизней, приговаривают к порке кнутами и к сожжению. А об этом в Африке слышали ежедневно из рассказов тех самых испанских морисков» [796] .
796
Valencia (1997), 73.
Этот летописец занимал высокое положение при дворе Филиппа III, поэтому нет причин сомневаться в его рассказах о повседневном унижении, которое испытывали мориски Испании.
Общение было крайне ограничено, связи нарушились… Первое правило в жизни мориска, если он находился среди «старых христиан», заключалось в том, чтобы не сказать ни единого слова. Ведь слово, сказанное не к месту, могло легко привести в инквизицию. Молчание вызвало недоверие, а в результате развивались только отвращение и ненависть [797] .
797
Cardaillac (1977), 20–21. Там превосходно изложено развитие этого процесса.
Настоящая трагедия организации гетто заключалась в том, что его не было. Португальцы часто сталкивались с тем, что их колонисты становились мусульманами. В 1585 г. инквизиторы Гоа жаловались на то, что «старые христиане», которые, уехав, жили среди мусульман, принимали ислам [798] . В 1632 г. Амадора Лосадо, капитана форта в Аргиуме на мавританском побережье, обвинили в том, что он тайный мусульманин, который
жил с мусульманскими наложницами и угнетал всех христиан в крепости [799] .798
IAN/TT, CGSO, Livro 100, folios 15 г, 17 г.
799
IAN/TT, Inquisicio de Lisboa, Livro 211, folios 192r-193r.
Эти случаи не были какими-то исключительными. В архивах португальской инквизиции полно историй людей, которые жили в Северной Африке и сделались вероотступниками.
И в Испании в XVI веке стало известно, что ислам привлекает «старых христиан». Инквизиция наложила епитимью на нескольких из них в 1560-е гг. за то, что они стали морисками [800] . А в одном случае «альфаки» удалось обратить в ислам несколько монахов [801] .
800
AHN, Inquisicion, Libro 936, folio 16v (1566); там же, folio 50v (1570).
801
Там же, folio 40v (1568).
Хотя подобные истории можно найти и в 1580-е гг. [802] , но все же они встречаются реже, что свидетельствует о нарастающей изоляции этих двух общин. Диалог между ними постоянно сокращался. Победа оставалась за пропагандой. В тех случаях, когда люди жили бок о бок, существовало какое-то взаимное уважение. Но если они оказывались во взаимной изоляции, то очень быстро начинали презирать друг друга.
Такое разделение привело к появлению фантастических слухов о противоположной общине, которых становилось все больше. Для прекращения полного идиотизма, в который люди верили, ничего не было сделано. Поэтому очень скоро даже рассудительные «старые христиане» поверили в архетип мятежного тайного мусульманина, а затем и в то, что этих фанатиков необходимо остановить раньше, чем они сумеют преуспеть в реализации своего плана разрушения нации и ее образа жизни.
802
Например, AHN, Inquisicion, Libro 937, folios 10v-l lr (Мигель Жил в районе Валенсии в 1587 г.) AHN, Inquisicion, Libro 938, folio 165 г (дело Луиса Михо Мандола от 1602 г., обращение «старого христианина»).
Но как можно выявить подобных людей, мятежных и опасных? В своем трактате, посвященном морискам, Педро де Валенсия проговорился об удивительном факте, когда говорил о задачах, поставленных в его исследовании. «Следует учесть, — писал он, — что все эти мориски в том, что касается их внешнего вида, точно такие же испанцы, как все остальные люди, которые живут в Испании» [803] .
Никаких расовых различий между морисками и остальным испанским населением не существовало [804] . Действительно, после их изгнания из Испании многие мориски вернулись в Арагон, Мурсию и Гранаду, их прятали некоторые местные жители. Те, кто вернулся в Гранаду, часто находили новые деревни. Там они заново начали жизнь. Эти люди настолько хорошо владели испанским языком (и настолько не отличались в этом от остального населения), что могли легко затеряться среди «старых христиан» [805] . Следовательно, оказалось бы очень легко интегрировать морисков в испанскую нацию [806] .
803
Valencia (1997), 78.
804
Epalza (1992), 39.
805
Garcia-Arenal (1996), 268-71.
806
Подобное заявление ясно предполагает расовую точку зрения на самобытность, что некоторые могут считать анахронизмом для Испании XVI века. Но, как мы увидим, этот период характеризуется появлением и становлением новой доктрины «чистоты крови», которая развивается вместе с расовыми понятиями. Следствием могло оказаться то, что расовое отношение повлияло на восприятие морисков и их интеграцию в испанское общество.
Фактическим принципиальным различием между морисками и остальной частью населения оказалась культура. Но сама культура «старых христиан» представляла собою необычайную смесь христианства и ислама (см. главу 1). Это должно было предполагать возможность ассимиляции морисков. Отличием XVI века стала новая волна нетерпимости, символом и передовой колонной которой была инквизиция. Поэтому обычаи, которые носили чисто культурный, а не религиозный характер, стали рассматривать как мусульманские. Следовательно, они стали индикаторами и показателями ереси.