Инквизитор
Шрифт:
Пугливо озираясь по сторонам, мужчина извлек из кармана ампулу с прозрачным раствором:
– Я очень рискую, Обри... здесь, у меня в руках, ключ к твоему избавлению. Один укол - и никаких страданий, никакой боли. Просто уснешь: считай, это мой подарок на прощанье. Ты согласна... принять его?
Тьма вокруг, казалось, сгустилась. Доносился шорох и скрежет когтей беспокойно снующих в вольерах животных, тусклые огоньки на тропинках зверинца стали едва различимы.
– Нет, - не колеблясь, ответила мириаланка, собрав последние силы.
– Я предпочту погибнуть в этом страшном месте от рук моих палачей,
– Кретинка!
– зашипел её "спаситель" в бешенстве.
– Я проделал опасный путь, а ты, как всегда, думаешь только о своем. Ну так подыхай, больше никто о тебе и не вспомнит, идиотка!
В своем разочаровании красавчик так размахивал руками, что смахнул со скамьи лампу. Тончайшее стекло разлетелось о каменные плиты с музыкальным звоном. Чертыхаясь и проклиная все на свете, Титус полез в другой карман за маленьким фонариком. Проверив его, мужчина с облегчением вздохнул: света будет немного, но достаточно. Спиной к Обри, он небрежно бросил:
– Оставляю тебя в приятной компании монстров и чудовищ, дурочка.
– Единственное чудовище здесь - ты, - прошептала женщина. Её глаза были закрыты.
Пожав плечами и рассмеявшись, будто услышав хорошую шутку, "друг", наконец, оставил умирающую - не заметив пары зорких человеческих глаз, следивших за ним из темноты.
ХХХХХХХХ
Тремейн поднялся с корточек, отряхнул плащ, а затем выставил вперед длиннопалую сухую ладонь. На ней тотчас загорелась светло-оранжевая сфера, медленно вращаясь вокруг оси и бросая на лицо своего хозяина теплый янтарный отблеск.
– Мы ведь не можем отпустить этого гада просто так?
– задумчиво поинтересовался инквизитор - и тут же сам себе ответил.
– Нет, не можем... и не отпустим.
Сдвинув брови, он несколько секунд смотрел на послушный огонек.
– Лети, как птица, малыш. Ты знаешь, что делать.
Рука бережно приподнялась, и ярким сполохом, рассыпая брызги, шарик метнулся в темноту. Стрелой он проскочил высоко над головой Титуса; снизился зигзагами, замедлившись лишь над вереницей индикаторов, отмечавших дорожку между загонами.
Там, где пролетал этот огонек, другие источники света гасли один за другим. Завершив часть своей работы, золотой шарик вернулся - и вдруг рассыпался, распался на множество искр поменьше. Все они, как стайка светлячков, опустились на каменный пол, образовав новый завиток тропинки. Вот только вел этот путь совсем в другом направлении.
...Еще раз поправив плащ, Тремейн дунул, и хоровод искр образовал в промозглом воздухе над его головой подобие светящегося нимба. Оценив шутку, обер-инквизитор погрозил сухим пальцем:
– Мелкие пакостники! Но папочка вас все равно любит.
Издалека донёсся отчаянный крик, хруст костей и шум, подозрительно напоминающий чавканье. Где-то жадно поедали добычу, и зверинец многоголосо отозвался яростным, завистливым воем.
– Что это?
– встрепенувшись, прошептала мириаланка, в тщетной попытке широко раскрывая слепые глаза.
– Что случилось?
– Ошиблись дверью. Пустяк, - спокойно произнёс инквизитор, подходя к каменной скамье и аккуратно присаживаясь с краю.
– Не стоит волноваться, госпожа Обри.
– Кто вы?
– вновь потребовала
– Что вы здесь делаете?
– Пытаюсь спасти вашу душу, если не тело, - приветливо ответил новый гость.
– А что до первого вопроса...
Узкий рот инквизитора изогнулся в странной, ироничной усмешке:
– Прозвучит пафосно... Но, очевидно, я - межгалактическая сила Добра.
Комментарий
Скромнее нужно быть, Вихрь!)
Обри "переехала" в зверинец потому, что Вейдер-таки принял огонь на себя и в компании Палпатина посетил Храм.
Люк и Рё ищут каждый своё, а находят симпатичных зверушек)
========== 10. ==========
...Мириаланке было все труднее дышать, руки и ноги отнялись: с каждой секундой по капле уходила жизнь из её когда-то сильного и здорового тела. Совсем скоро струйка превратится в бурный поток, который не сможет остановить никакая сила в галактике. Агония приближалась.
Обри давно мечтала о смерти, ждала её, но сейчас была рада, что рядом кто-то есть - пусть и незнакомец со странными идеями в голове.
– Ты... не... сила Добра, - пробормотала она, задыхаясь.
– Только что... кого-то убил, да?
– Можно ради Добра убивать или нет - это сложный философский вопрос, - к её лбу прикоснулась теплая рука, а в мягком голосе говорившего появились нотки озабоченности.
– Нет времени его обсуждать. Но если бы эти прекрасные глаза снова могли видеть, клянусь, ты разглядела бы за моей спиной шикарный пунцовый плащ, а поверх штанов - элегантно обтягивающие плавки того же цвета.
Боль унялась, хоть Обри и знала, что ненадолго. Женщина едва пошевелила пальцами - на большее сил не хватило, и тут же чужая ладонь опустилась сверху, согревая и успокаивая.
– Не бойся, - сказал убийца с необычными предпочтениями в одежде.
– Ты не останешься одна в свой последний час.
– Благодарю, - пробормотала мириаланка. Помолчав, она спросила:
– Ты действительно вырядился настолько глупо? Кто же так одевается?
– Вот и я говорю, - подхватил повеселевший голос.
– Добавь огромную букву "s" на пузе - и будешь выглядеть, как абсолютный идиот! Но в детстве мне даже нравилось. Карма, не иначе.
Обри не стала спрашивать, что такое "карма". Вместо этого она улыбнулась и закрыла глаза, наслаждаясь передышкой. Звуки и дурные запахи отступили, слились с темнотой глубоко в её сознании. Женщине казалось, что её тело становится удивительно легким, воспаряет над холодной каменной скамьей. Еще немного - и улетит, но не в космос, а куда-то гораздо дальше. В бесконечность, наполненную смыслом и светом.
– Жаль только, что теперь я страшная, - прошептала она.
– И Титус меня видел, обидно...
Её руку легонько сжали:
– Перестань. Самый глазастый здесь я, а когда ты послала этого слизняка Титуса куда подальше, мне зажмуриться пришлось: вы, госпожа, затмевали солнце. Даже моя мать-красавица лопнула бы от зависти, звезды свидетели!
Обри снова улыбнулась и тут же закашлялась:
– А у тебя язык подвешен, правда? Пожалуйста, не смеши меня, иначе мне будет больно.
– Понял, понял, - поспешно ответил странный гость.
– Уже заткнулся.