Иногда они возвращаются
Шрифт:
Симмонс нагнал его в коридоре и протянул папку.
– На седьмом потоке у вас новенький. Роберт Лоусон. Переведен из другой школы.
– Да вы что, Сим, у меня и без того двадцать семь гавриков! Куда больше!
– А их у вас столько же и останется. Во время рождественских каникул Билла Стирнса сбила насмерть машина. Совершивший наезд скрылся.
– Билли?
Он увидел его так ясно, словно перед глазами была фотография выпускников. Уильямс Стирнс, один из немногих хороших учеников в этом классе. Сам не вызывался, но отвечал толково и с юмором. И вот он
– Господи, какой ужас! Как все произошло?
– Полиция этим занимается. Он обменял в центральном магазине рождественский подарок. А когда ступил на проезжую часть Рампарт-стрит, его сбил старенький "форд-седан". Номерного знака никто не запомнил, но на дверце была надпись "Змеиный глаз". Почерк подростка.
– Господи!
– снова вырвалось у Джима.
– Звонок, - сказал Симмонс и заспешил прочь. У фонтанчика с питьевой водой он разогнал стайку ребят.
Джим отправился на занятие, чувствуя себя совершенно опустошенным.
Дождавшись свободного урока, он открыл папку с личным делом Роберта Лоусона. Первая страница, зеленая, с печатью Милфорд Хай Скул, о которой Джим никогда раньше не слышал. Вторая - оценка общего развития. Интеллект - 78 баллов, немного. Соображает неважно. Трудовые навыки - тоже не блестяще. Вдобавок тест Барнета-Хадсона выявил антисоциальные тенденции. "Идеально вписывается в мой класс", - с горечью подумал Джим.
Дисциплинарная страница угрожающе заполнена. Что он только не вытворял, этот Лоусон!
Джим перевернул еще одну страницу, увидел фото и не поверил своим глазам. Внутри все похолодело. Роберт Лоусон с вызовом глядел с фотографии, словно позировал он не в актовом зале, а в полицейском участке. На подбородке у Лоусона была родинка, напоминающая спелую землянику.
Каких только резонов не приводил Джим перед седьмым уроком. И что парней с такими родинками пруд пруди. И что головорезу, пырнувшему ножом его брата, сейчас должно быть никак не меньше тридцати двух. Но когда он поднимался в класс, интуиция подсказывала другое. "То же самое и с тобой было накануне нервного срыва", - напоминал он себе, чувствуя во рту металлический привкус страха.
Перед кабинетом № 33, как всегда, околачивалась небольшая группка; кто-то, завидев учителя, вошел в класс, остальные с ухмылочками зашушукались. Рядом с Чипом Освеем стоял новенький в грубых "тракторах", последнем вопле моды.
– Иди в класс, Чип.
– Это что, приказ?
– улыбнулся рыжий детина, глядя куда-то мимо.
– Приказ.
– Вы, кажется, вывели мне неуд, или я ошибаюсь?
– Ты не ошибаешься.
– Ну ладно...
– остальное прозвучало неразборчиво.
Джим повернулся к Лоусону:
– Тебя, вероятно, следует ознакомить с нашими правилами.
– Валяйте, мистер Норман.
– Правая бровь у парня была рассечена, и этот шрам Джим уже видел однажды. Определенно видел. Абсурд, бред... и тем не менее. Шестнадцать лет назад этот парень зарезал его брата.
Словно откуда-то издалека услышал он собственный голос, объясняющий школьные правила. Роберт
Лоусон засунул большие пальцы рук за солдатский ремень и слушал его с улыбкой, то и дело кивая, как старому знакомому.– Джим?
– Мм?
– У тебя неприятности?
– Нет.
– Что-нибудь с учениками в классе "Литература и жизнь?"
Без ответа.
– Джим?
– Нет.
– Может, ляжешь сегодня пораньше?
Если бы он мог уснуть!
Его опять мучили ночные кошмары. Когда этот тип с красной родинкой пырнул брата, он успел крикнуть Джиму вдогонку: "Следующий ты, малыш. Готовь пузишко".
Джим очнулся от собственного крика.
Он разбирал в классе "Повелителя мух" Голдинга и говорил о символике романа, когда Лоусон поднял руку.
– Да, Роберт?
– голос Джима ничего не выражал.
– Что это вы меня так разглядываете?
Джим оторопело захлопал ресницами. В горле мгновенно пересохло.
– Может, я позеленел? Или у меня ширинка расстегнута?
Класс нервно захихикал.
– Я вас не разглядывал, мистер Лоусон, - возразил Джим все тем же ровным тоном.
– Кстати, раз уж вы подали голос, скажите-ка нам, из-за чего поспорили Ральф с Джеком...
– Нет, разглядывали!
– Хотите, чтобы я отпустил вас к директору?
Лоусон на секунду задумался:
– Не-а.
– В таком случае расскажите нам, из-за чего...
– Да не читал я. Дурацкая книга.
Джим выдавил из себя улыбку:
– Вот как? Имейте в виду, вы судите книгу, а книга судит вас. Тогда, может быть, кто-то другой нам ответит, почему мнения мальчиков о звере сильно разошлись?
Кэти Славин робко подняла руку. Лоусон смерил ее презрительным взглядом и бросил пару слов Чипу Освею. Что-то вроде "ничего титьки?" Чип согласно кивнул.
– Мы тебя слушаем, Кэти.
– Наверно, потому, что Джек собирался устроить охоту на зверя?
– Молодец.
– Он повернулся спиной к классу и начал писать на доске мелом. Мимо уха просвистел грейпфрут.
Джим резко обернулся. Некоторое тихо прыснули, лица же Освея и Лоусона выражали абсолютную невинность. Он поднял с пола увесистый плод.
– Затолкать бы это в глотку кое-кому, - слова относились к галерке.
Кэти Славин охнула.
Он швырнул грейпфрут в мусорную корзину и снова заскрипел мелом.
За чашкой кофе он развернул утреннюю газету, и сразу в глаза бросился заголовок в середине страницы. "О, Боже!" его возглас прервал непринужденное щебетание жены. Казалось, в живот впились изнутри десятки заноз. Он прочел вслух заголовок:
– "Девушка разбивается насмерть".
А затем и сам текст:
– Вчера вечером Кэтрин Славин, семнадцатилетняя школьница из Хэролд Дэвис Хай Скул, выпала или была выброшена из окна многоквартирного дома, где она жила с матерью. По словам последней, ее дочь поднялась на крышу с кормом для голубей, которых она там держала. Анонимная женщина сообщила полиции, что трое каких-то парней пробежали по крыше без четверти семь, почти сразу после того, как тело девушки (продолжение на странице 3)...