Иного не желаю. Часть третья

Именно поэтому я попытался сделать последние недели беременности Таис идеальными — насколько это позволяла окружающая обстановка.

Гийом по моему приказу отслеживал состояние моей пары дважды в день: утром, ещё до завтрака, я относил жену на руках в его кабинет; вечером же уносил её из его кабинета на руках спать. И это было…

…вкусно.

Я всё чаще ощущал запах именно её волчицы, а не просто человека — и это не могло меня не радовать: вместе со своей волчицей, моя жена становилась храбрей и отважней.

Просто удивительно, как сильно влияет на человека наличие активного зверя!

Сама Таис этого, кажется, пока даже не осознавала, однако сейчас она уже не была забитой, безразличной ко всему самкой: моя пара пытливо выспрашивала все подробности своего состояния у Гийома, придиралась к поведению Даниэллы и даже пыталась дерзить мне.

Я мысленно усмехнулся, понимая, что ни в чем не могу отказать своей беременной девочке, которая очень скоро подарит мне ещё одну – свою копию.

А вот дальше…

Я тряхнул головой.

Её мысли, в которых она представляла себя в клетке, резали меня по живому. Я ведь даже с Алей нашёл общий язык быстрее всех Альф из-за этих самых клеток: потому что в отличие от остальных вожаков, которые помещали в клетки «смертниц», я видел в них не только преступниц, но однажды – свою мать.

И пусть эта была сука, которая не стоила даже одного единственного доброго слова; пусть мои детские воспоминания о счастливом детстве были несусветной чушью, но это просто невозможно было вытравить из меня — так глубоко это засело.

Я никогда не забывал – просто не мог забыть — той минуты, когда, зайдя в спальню отца после его смерти, я нашёл под его кроватью свою мать.

Первые минуты она ещё продолжала прикидываться доброй мамочкой…

Сегодняшний я понимал, что всё это изначально было ложью желающей во что бы то ни стало выжить суки, но малолетний мальчишка внутри меня всё ещё отчаянно желал верить.

Может быть, поэтому я всё ещё отчаянно мечтал, что Таис привыкнет к моей стае, привыкнет ко мне – и никогда больше не будет испытывать свою судьбу, играя чувствами вожака.

Надо признать, мне понравилась та отверженность, с которой она обвинила меня в жестокости. Прежняя Таис безразлично молчала, отворачивая от меня своё лицо; эта, новая – пыталась сориться, отстаивать свои права, даже протестовать. Я, конечно, понимал, что главная причина изменений Таис – спонтанные проявления её волчицы, но даже одно это давало надежду, что мы, в конце концов, сможем построить что-то вдвоём.

И да, я опять солгал ей: во-первых, несмотря на то, что трагедия с её родителями вроде бы произошла сама по себе, у специалистов, работавших по этому делу, возникло несколько вполне обоснованных подозрений о причастности наших врагов.

Данные собирались практически по крупинкам, но даже того, что собрала рабочая группа, хватило, чтобы сделать определенные выводы: судя по всему, Людмила, мать Таи ещё до замужества знала, кем на самом деле являлся её избранник. Родственница Таи по отцу встречалась и даже неплохо запомнила Людмилу, а это значит, что мать Таи с самого начала «была в курсе». И тогда её всё устраивало.

Однако почти сразу после переезда в Новосибирск, в её словах начали проскакивать какие-то странные фразы по поводу дурной крови – так, по крайней мере, запомнили её опрошенные подруги и бывшие коллеги.

Нет, в том, что Анатолий сорвался сам – в этом сомневаться не приходилось, но я чуял, что над матерью Таис кто-то поработал… Какой-то очень хороший специалист, наподобие Натана.

А ещё были родители Людмилы.

Судя по отчётам, бабка Таис захлебывалась злой слюной, когда при ней упоминали об оборотнях. Отчего вдруг такая ненависть, если до самой трагедии она прикладывала все силы, чтобы её дочь оставалась вместе с мужем? Я также не понимал её отношения к самой Таис: спустя всего неделю после приезда к ним Таи, она сообщили всем родственникам и знакомым, что её внучка попала в автомобильную катастрофу, где скончалась на месте. Опять же, судя по психологическому портрету, бабка Таис не просто разозлилась – она возненавидела внучку мгновенно, как только поняла, что та оказалась оборотнем, а не обыкновенным человеком.

Дед Таис пытался убедить моих парней, что всё дело в Анатолии: мол, бабка возненавидела зятя после самоубийства дочери, но и здесь команда нашла некоторые соответствия.

По статистике, родственники-люди, воспитавшие полукровок, крайне редко отказываются них, даже когда те реально представляют опасность.

А тут кто-то видимо хорошо просветил бабушку насчёт нашей расы, раз она так быстро приняла решение.

Ещё я соврал Таис по поводу гибели её отца, решив не посвящать свою беременную жену в детали.

Анатолия убивали. Долго, жестоко – уже почти одичалого, потерявшего истинную пару оборотня – долго мучили перед смертью. Даже я, просматривая отчёт группы, почувствовал боль умирающего Кузнецова и зловоние тех, кто его мучил.

Зачем? Одичалые ведь уже не говорят…

Но теперь его останки покоились там, где и полагалось: в земле его родной стаи.

Я усмехнулся, понимая, что, к счастью, сумел правильно донести до Таис новости о её родных.

Сообщив о том, что я милостиво собрался пригласить её тетку с дочерью к нам в гости, умолчал о том, чтобы самим отправиться к месту захоронения её отца.

Этого я пока позволить своей паре не мог: могила Анатолия Кузнецова находилась на территории стаи Баева, а я пока не собирался снова всем рисковать.

Глава 13

Тая

Рассказ Этьена о моём отце выбил меня из колеи на несколько дней.

Тогда, много лет назад, его исчезновение сразу породило много слухов. Одни говорили, что Анатолий не выдержал горя и покончил с собой; другие утверждали, что отец подался на север, чтобы «зашибать большой рубль» — обеспечивая родителей погибшей жены. Но иногда приходилось слышать и такие небылицы, в которых незнакомые нам люди утверждали, что отец каким-то образом пришёл незамеченным в школу, убил мою мать и, сымитировав её самоубийство, скрылся. И ведь были некоторые соседи, которые верили в эту ерунду!

Я же…

После последнего появления Луны Оборотней, после того, как я увидела папу…

…я как будто внутренне успокоилась.

А слова Этьена и его расследование как будто поставили точку в моих последних сомнениях.

Это, возможно, покажется глупостью, дикостью или эгоизмом, но поскольку отец просто исчез (пусть официально его и признали через много лет погибшим), но где-то глубоко внутри меня всё равно оставались робкие сомнения о том, что …

…возможно, он все ещё жив – и даже, может быть, где-то счастлив с новой семьёй.