Иной мир. Компиляция

В нужные сроки Касрар и Тоби не уложились. И вообще не смогли выполнить дело, потому что все пошло через одно место и нужный человек, которого Тоби, когда увидел, идентифицировал как Владимира Росса, все таки сумел выжить. И он не просто выжил, а быстро нашел всех, кто хотел его убить, и сделал с ними такое, что они начали мечтать о смерти. Но на этом Росс, у которого точно съехала крыша, не остановился. Для всего преступного мира города Светлый он стал дьяволом, который тот самый преступный мир пришел наказать. И наказания, их было слишком много, свершились.

Тоби и Касрар наблюдали за действиями Росса со стороны и надеялись, что он ничего о них не узнает. Но он узнал, и своих намерений скрывать не стал. И двое, человек древний и современный, решили не испытывать судьбу и просто удрали. Но никто из них не мог знать, что Владимир Росс уже побывал в их головах и узнал всё, что ему было нужно. И он конечно же отправился следом за беглецами…

Глава 9

Владимир не чувствовал ничего. Боль была, но она именно была, была в прошлом, а сейчас не было вообще ничего. Его тело, оно кажется каким-то образом перестроилось и теперь он стал новым человеком. Тем, кто не чувствовал вообще ничего. И удивить его в данном состоянии было просто невозможно.

– Есть люди, которые не ощущают боли! – человек за дверью говорил на хорошо знакомом Россу языке. Нет, это был не русский язык, не он. Но это был язык, который создавался на базе русского, и поэтому любой русскоговорящий без труда понимал, о чем шла речь.

– Да, не спорю. Но Росс не из таких, в начале он боль точно чувствовал. Вы знаете мои методы, полковник Полищук, я умею вытаскивать из людей правду. Но именно с Россом у меня впервые вышла осечка. Зайдите туда, поглядите своими глазами, и вы сами всё поймете. Его проще пристрелить. И отдать русским. Это хотя бы немного остудит их пыл. И они точно перестанут шерстить в поисках!

– Бондаренко, что делать с Россом и кому его отдавать буду решать я. А свои советы можешь засунуть себе в одно место. Я здесь для того, чтобы расколоть эту сволочь. И я не успокоюсь, пока не узнаю всё, что мне нужно. У меня даже немые говорить начинали, а значит заговорит и этот. И давай уже открывай, я хочу на него посмотреть! Уверен, ты его не дожал!

Сперва был услышан щелчок, а затем в небольшом помещении замерцала единственная люминесцентная лампа. Замерцала, но не разгорелась. Все как обычно, без каких-либо изменений…

Щелчки замка продолжались, а затем был скрип несмазанных петель, и показалась полоса света из коридора. Надоедливое мерцание лампы не прекращалось, и две пары ног, одна из которых была Россу хорошо знакома, появились перед глазами. Бондаренко, чертов Бондаренко, с какой радость Владимир бы убил его, если бы у него появилась такая возможность. Но нет, возможности убить эту сволочь у него не было, и она вряд ли когда-то появится. Он в плену. И живым ему из этого плена не уйти никогда.

– Ничего не меняется годами, – сказал Полищук и, вытянув руку вверх, потряс лампу. И свет наконец-то наполнил помещение.

Росс зажмурился. Открывать глаза ему вообще не хотелось. Хотелось другого. Смерти. Быстрее бы уже закончился тот идиотский цирк, в котором ему не повезло оказаться.

Война, предательство, засада и потеря всего подразделения. И вместо того, чтобы умереть со всеми, судьба на кой-то чёрт подарила Владимиру жизнь. Всех его парней отдала смерти, всех до единого, а его оставила в живых. И определила в плен к этим идиотам. Идиотам, потому что только идиоты могли надеяться расколоть его, Владимира Росса. Смех и ничего больше…

– Глаза закрыты и он улыбается, – пробормотал Полищук и повернулся к Бондаренко. – Росс точно в своем уме?

Андрей Полищук, ныне полковник, но Росс помнил его еще старлеем. Было это давно, в далеком две тысячи одиннадцатом году, и тогда они были не по разные стороны баррикад, а называли друг друга коллегами. Да, кто бы мог подумать, что в недалеком будущем всё будет настолько паршиво.

– Он в своем уме и прекрасно нас слышит, – ответил Бондаренко.

Майор Богдан Бондаренко по прозвищу Цыган так же был хорошо известен Россу. Но не так давно. Про этого гада, который получил свое прозвище из-за характерной внешности, Владимир узнал в две тысячи четырнадцатом. Нацик прославился своей жестокостью, пытать людей было для него чем-то вроде хобби. Да, за его головой охотились многие. И Росс так же был в числе тех, кто мечтал выпустить Бондаренко кишки. Но кто бы мог подумать, что все получится немного иначе.

– Привет, Вова, – тихо сказал Полищук, присев на корточки. – Тебе сильно досталось, выглядишь крайне паршиво. Бондаренко псих, но я то не такой. Мы можем договориться, Вова. Ты мне информацию, а я тебе жизнь и качественное лечение. Подумаешь над моим предложением?

– Это пустая трата времени, Андрей, – сказал Росс и открыл глаза. Да, прошло столько лет, и без изменений не обошлось. Полищук, мужик типичной славянской внешности, высокий и широкоплечий, больше не был молодым. Он немного поднабрал, но еще не превратился в толстяка. Было видно, что спорт этот человек не забросил, и старается следить за собой. Но годы, они свое брали неизбежно.

– Еще раз прошу подумать, Вова, – повторил полковник. Пять минут назад он сильно сомневался в способностях Бондаренко. Был уверен, что тот просто не дожал Росса. Но теперь, увидев результат трудов Цыгана, он передумал насчет новых пыток.

– Пустая трата времени, Андрей, – в свою очередь повторил Владимир. – Ты знаешь меня давно. И ты видишь, что со мной. Будь добр, сделай одолжение, убей меня.

– Не могу, Вова. Честное слово не могу. – Полковнику было не по себе. Ему хотелось встать и уйти. Уйти, но перед этим сделать один выстрел. Жалость, он не знал, откуда она взялась, но она была, и он ничего не мог с ней поделать. И поэтому продолжил говорить: – Я не верил Богдану, но сейчас вижу, что он поработал на славу. Вова ну к чему это упрямство? И зачем? Ну давай как в старые добрые, мы ведь когда-то были на одной стороне. И нам с тобой даже довелось из одного котелка поесть. Эх, Вова…

– Ты плохой актер, Полищук, – Росс продемонстрировал левую руку, которая была забинтована от пальцев до локтя и, кивнув на стоящего позади полковника Цыгана, спросил: – Знаешь что он с ней сделал? Тебе рассказывали?

– Нет, но я догадываюсь. Он любитель снимать кожу. Наверное было больно.

– Терпимо, Андрюша, терпимо. Я с болью в ладах, поэтому меня таким сложно удивить. Кто уж удивился, так это вы. Особенно твой Цыган.

– Ну тут он прав, – подал голос Бондаренко. – Я с него шкуру снимал, а он смотрел на меня и улыбался. Он боль чувствовал только когда я ему ноги горелкой жег. Там ему было больно, но после этого хоть в масло кипящее толкай, ничего больше не чувствует. И он мне это говорил! Он надо мной смеялся!

– Что за секреты, Вова? – спросил Полищук. Лицо полковника стало хитрым, он будто бы что-то понял. Но что он мог понять? Росс и сам-то не знал, почему вдруг перестал чувствовать боль. Она была, а потом её будто выключили и больше не включали. Но вот слабость, с ней как раз таки все было в порядке.

– Никаких секретов, Андрей. И больше никаких слов, потому что я устал.

Росс, закрыв глаза, осторожно лег на левый бок. И Бондаренко, застонав, высказался:

– С руки по локоть кожа снята, там любое движение… Нет, он точно ничего не чувствует!