Иной мир. Компиляция

Полищук медленно встал. И простоял без движения почти минуту. Он думал, что делать дальше. Решений было два. Либо продолжать пытать и пытаться сломать, либо просто убить. Но даже если не убивать, то по одному лишь запаху, стоящему в сыром помещении, можно было без труда догадаться, что жить Россу осталось недолго. Гниение ран, в таких условиях оно было неизбежно. Любой другой человек, будь он на месте Росса, уже наверняка бы помер. Но эта сволочь оказалась слишком живучей. До безобразия…

– Что ты скажешь, Богдан? – тихо спросил полковник. – Есть смысл пытать дальше? Или нет?

– Не знаю, полковник. Но я точно не буду этим заниматься. Ищите кого-нибудь другого. Я уже сделал всё, что мог.

– Я тебя услышал, Бондаренко. И я принял решение. – Полищук потянулся к кобуре и осторожно вытащил пистолет. Он знал, что даже в таком плохом состоянии Росс крайне опасен, и поэтому лишняя осторожность была совсем не лишней. Только сняв оружие с предохранителя и дослав патрон в патронник, он задал последний вопрос: – И стоило оно того, Вова? Ты мог жить, если бы послал свои принципы на три буквы.

Россу не хотелось что-то отвечать, но в данной ситуации он был просто обязан ответить:

– Если бы я послал свои принципы, то я бы стал такими, как вы. Но нет, не хочу. Я русский. Я иду до конца…

– Иди, Вова, – тихо сказал Полищук и выстрелили Владимиру Россу в голову…

Владимир Росс проснулся в холодном поту. Во сне он прожил одну из своих жизней. Прожил в ускоренном режиме. И жизнь та была далеко не радостной. Но и не самой худшей, что тоже можно было назвать плюсом, если быть оптимистом. Да, если покопаться в памяти, можно было найти и похуже концовки. Чего с ним только не случалось, всяких смертей повидал, и поэтому почти ничему не удивлялся. Но и вспоминать не любил. Помнить собственную смерть и все ощущения её сопутствовавшие довольно неприятное занятие. А когда смертей много, тысячи, то тогда хоть караул кричи и думай, как бы не сойти с ума. Но Россу сойти с ума не грозило, потому что он уже давно сошел…

Вовка, эта гадская вторая личность, этом мелкий и пакостный засранец, давно стал большой проблемой, от которой срочно требовалось избавиться. Мелкий без разрешения забирал себе тело Росса и действовал по одному ему известному сценарию. И в те временные промежутки, в которые телом правил Вовка, Владимир находился в неведомой ему пустоте и вообще ничего не видел. И даже когда он вновь становился самим собой он ничего не мог вспомнить, сколько бы не старался это сделать. И так было сейчас. Он проснулся в машине, совершенно не осознавая, где находится, и сколько времени прошло с последней потери контроля. Временные промежутки правления Вовки, они всегда были разными. От нескольких дней до нескольких недель. Гавнюк, пока не наиграется, контроль над телом истинному владельцу не возвращал.

– Сам ты говнюк, Володя!

Росс от неожиданности даже подпрыгнул. Он был готов поклясться, что несколько секунд назад на переднем пассажирском сиденье лежали только термос и сумка. Да, именно они там лежали! Но там точно не было подростка. Там не было его самого, Вовки Росса! Но теперь он там сидел, смотрел на него, и усмехался.

– Ты? Ты откуда? Тебя нет, ты не существуешь!

Владимир Росс сперва ущипнул себя. Не помогло и поэтому он попытался поморгать. Это тоже не помогло, и в ход пошло что-то более тяжелое, удары ладонями по своему лицу, которые положительного результата так же не заимели.

– И долго ты собираешься издеваться над моим телом, Володя? – спросил Вовка. – Не жалко? Мне вот жалко, и к тому же даже немного больно. Нет-нет, даже не открывай рта, и без тебя знаю, что боль мы умеем терпеть, папаша научил, это даже не обговаривается. Но вот красные щеки, они смотрятся так себе, поэтому давай уже, мудрый Вова, прекращай глупый спектакль.

– Тебя нет! – твердо сказал Владимир Росс и ткнул пальцем в Вовку, искренне надеясь, что он пройдет пустоту без сопротивления. Но палец в пустоту не ушел, а уперся в щеку подростка, и она натурально прогнулась под его натиском.

– Нет! Не может быть! Это обман, это всё обман! Я просто схожу с ума, я просто схожу с ума…

Вовка выждал несколько минут. И заговорил только тогда, когда Владимир перестал повторять одни и те же фразы.

– Володя, ты сейчас контролируешь тело. Не я, а ты. И ты не прав, ты не сходишь с ума. Ты уже давно сошел с ума, а это нечто другое. Я не реален, нет, меня на самом деле не существует в физическом плане, но твой мозг все обставляет так совершенно, что не верить ты не можешь. И это увы не лечится. А жаль, потому что мне бы очень хотелось это вылечить. Избавиться от тебя, тупого зануды, моя главная мечта. Но если верить памяти, а она у нас многократно закреплена фактами, то можно знать, что болею я болезнью неизлечимой. Опять же надо сказать спасибо папочке, ведь все это создано с его подачи. Пусть и не им лично, но не без его участия!

Сумев принять происходящее и немного успокоиться, Владимир с ухмылкой спросил:

– Считаешь себя реальным, а меня выдумкой? Хочешь избавиться от меня? Мелкий и наглый дурак – вот кто ты, Вовка!

– Ну не от меня же избавляться, – пожал плечами Вовка. – Я из нас двоих делаю много всего полезного. И как бы мне ни хотелось насолить отцу, я по прежнему ему помогаю. И сводить с ним счеты не стану до тех пор, пока мы не победим Основу. И именно поэтому я пришел, чтобы поговорить с тобой. Я хочу найти компромисс. Ты должен прекратить сопротивляться мне, Володя. Твое сопротивление, твои тупые попытки взять контроль, отобрать его у меня, истинного хозяина этого тела, они сильно мешают мне работать. Понимаешь, о чем речь или так и будешь строить из себя дурачка?

– Дурачок не я, а ты, Вовка! – Владимир вновь усмехнулся, но видя, что подросток сидит с серьезным лицом, тоже стал серьезным. И заговорил: – Я, а не ты жил все те жизни, Вовка. Ты появлялся, да, но редко, случаев твоего появления всего несколько десятков. Раздвоение личности было вызвано той программой, что заложили в меня, чтобы ограничить мою память. Стоило памяти вернуться, стоило её разблокировать, и вместе с ней пришел и ты. Это болезнь, просто болезнь! Отец не мог знать, что получится так. Но и что-то исправить он так же не мог! Если бы он мог это исправить, то он бы исправил! Ты знаешь отца! Мы оба его знаем! И мы знаем, что он пытался исправить, пытался не раз, но к хорошему это не привело…

Вовка ответил с незначительной злостью в голосе:

– Я знаю отца лучше тебя, потому что я в отличии от тебя иллюзий по поводу него не строю. Отец поступил со мной подло, я был не нужен, и поэтому он создал тебя, Володя. Ты овощ, жалкая пародия меня, но для тех целей, что ставились, нужен был именно такой человек, как ты. А вот когда появляются задачи истинно сложные, то тогда все меняется, активируется возврат памяти, и прихожу я, настоящий Вова Росс. Тот, кого против его воли заточили в тюрьму подсознания. Ты ведь не был там, ты не знаешь, какого это. Все видеть, всё наблюдать, но при этом быть полным овощем. Эх Володя, Володя, мы наверное никогда не договоримся…

– О чем можно договариваться с безумцем? О чем? Ты видел свои деяния, Вовка? В Светлом, что ты там устроил? Зачем были нужны эти казни? Зачем этот цирк? Для кого?

– Жаль, что ты способен видеть лишь владея телом, и жаль, что тебе недоступна память. Но раз ты спрашиваешь, то я объясню. Меня, Володя, и тебя вместе со мной, потому что я тебя в себе содержу, Основа пыталась убить. Но у неё ничего не вышло. Случайности и везение мне помогли, все сложилось крайне удачно. И еще надо сказать спасибо дебилам, ведь не будь их, то я был бы мертв. Но я жив, уцелел после стольких покушений, а после даже смог выйти на исполнителей тех покушений.