Иной жизни для себя не представляю! Книга четвертая

продолжил, теперь не только меня, а и Павла Петровича:

«Для нас (то-есть ментов) худший вариант – очистил ювелирный

приезжий гастролер. Такого теперь ищи-свищи. В Мирном я с кем мог – по

теме поговорил. Но гастролер мог побывать и в партии. Даже в ней

поработать. Тогда интересно: кто у вас за последнюю неделю с работы

уволился. Или просто пропал - как я знаю, такое бывает, и чаще всего с

канавщиками: не понравился заработок – и адью, поехал искать место

лучше».

«С этим я разберусь», - пообещал менту Павел Петрович, и

посмотрел на меня, - «а Юра поможет с канавщиками, он о них все знает»,

– пришлось отвести глаза в сторону, что б начальник не заметил моего

негативного отношения к предложенному. Потому что есть руководитель

горной службы, и он о своих подопечных знает определенно больше меня.

Через десять минут я ехал с буровиками на рудное гнездо. Возле

оставленного на ночь прицепа с цистерной бурового раствора

остановились, из кабины машины вывалились. Я начал оглядываться, а

старший мастер принюхиваться.

«Чем-то пованивает», - посмотрел на меня, - «сайга с зимы

догнивает, не иначе. А вчера вроде и не пахло».

Я тоже несколько раз шмыгнул носом – действительно, слабеньким

запашком откуда то тянет. Только у нас погибшей зимой сайги кругом

столько, что запашек никого не удивляет. И я на нем не зациклился – пошел

смотреть керн аварийной скважины.

Отлично! Повезло буровикам - молибденовая руда пересечена, на

забое пустые породы, и скважину можно спокойно закрыть, без

недобуренных трех метров. Выпрямился над ящиком с керном – работяги

рядом с надеждой на меня смотрели.

13

«Все нормально», - это для них, и тут же увидел радостные улыбки:

принимаю я скважину! Приказал устье накрыть листом железа, и не

вздумать на забой что-либо бросать – в ней еще предстоит геофизику

Андрею поработать, с его новой аппаратурой. А рядом забил новый

колышек, на который веселые работяги тут же установили свой агрегат.

Теперь я свободен, и…вновь донесся знакомый и отнюдь не ароматный

запашок. Где ж это дохлятина лежит? Пошел, как говорится, «по ветерку»

на запах – через десяток метров он исчез. Несколько шагов сделал назад –

появился опять. Интересное дело! Снова шагнул вперед – запах появился.

Теперь назад – снова исчез.

Я начал делать небольшой круг, и наткнулся на древнюю скважину,

пройденную при царе Дадоне при оценке рудного гнезда, на котором я

сейчас командую буровиками. В те времена техника была примитивной, и

если сейчас диаметр скважин сантиметров десять и около того, то раньше

меньше двадцати сантиметров бурить не могли.

К моему удивлению, слабый запашок не постоянно, а некими

волнами вытекал из этой скважины. Попробовал заглянуть внутрь –

чернота, бросил вниз небольшой камушек – очень быстро достиг дна,

значит, скважина не глубокая. И тут я вспомнил, что недалеко отсюда, всего

метрах в пятистах, есть скважина наша, глубокая, пройденная на

продолжении той же низины, в которой я сейчас стою. Удивительная тем,

что из нее вытекает водичка, образующая рядом небольшую лужу. Только

водичка – соленая и с сероводородом, воняет сами понимаете как, и даже

сайга ее не пьет. Может, и в этой древней скважине, что у меня под ногами,

на забое тоже водичка с сероводородом? Бросил вниз еще камушек и

прислушался: прогремев по стенкам скважины, упал на что-то мягкое, не

так, как камень на камень. Похоже, водичка внизу есть – тогда и запашок

объясняется. Ну вот, все просто – теперь можно и в партию.

Когда мои ребята – Владимир и Паша – вернулись с поля, я их

пораспрашивал, насчет канавщиков. Главное разузнал: в последние дни

никто не исчезал, никто не уволился, и все ездили в поле зарабатывать

денежки кайлом и лопатой. Но канавщики были не только у меня в группе,

и об их коллегах, менее мне знакомых, побежал поинтересоваться к

руководителю горной службы. Оказывается, нужный мне кадр у него есть.

Вернее, был, потому что на днях исчез, не закончив заданную канаву. Но

такое уже случалось, и начальник службы очень надеется, что тот, по

окончанию очередного запоя, вот-вот объявится. Потому что с желающими

помахать лопатой в партии постоянная напряженка. Теперь мне нужно

заглянуть к Павлу Петровичу.

«Если насчет канавщиков», - догадался, зачем я у него появился, –

«есть у нас один, исчез без предупреждения и разрешения. Но должен

вернуться – рабочая одежда осталось, да и деньги заработанные не

получены», - я кивнул головой, соглашаясь, а Павел Петрович заулыбался, -

«А за сапогами и ботинками Михаил уже приезжал, и с собой увез –

сравнить отпечатки с них и те, что у ювелирного в траншее. Только

14

пропавший мужик», - поискал на столе бумажку и мне прочитал, -

«Лопатин Иван – вряд ли способен на серьезное дело, вроде Мирненского

ювелирного. Интеллекта не хватит, его удел – кайло и лопата, не больше!»

Я тут же вспомнил Ивана Лопатина – весной он у меня поработал.

Да, мужик – простота душевная. Не жаловался, не предъявлял претензий,

вел себя тихо, и… постоянно после получки трое-четверо суток безвыездно

проводил в поле возле последней своей канавы, куда привозил старенький

спальник и рюкзак с бутылками и едой. Только лопату и кайло в руки не

брал, а кайфовал в вялотекущем запое. Поэтому, с мнением Павла

Петровича я согласился, но не на сто процентов:

«Все правильно, но в траншее он мог и поработать, если был на