Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.

возмущением пожаловалась:

«А у нас только рубли, и даже их не выплачивают! И в

магазине шаром покати! Счастье, что Павел Петрович (начальник

партии) человек хороший, из города кое-что привозит, и под

запись в долг между всеми работающими потом делят!» Как

говорится, дожили. Пришлось мне и здесь, в который уже за день

раз, грустно вздохнуть.

Бутылку водки у Паши мы только располовинили, и я ушел,

к его удивлению, пообещав ближе к вечеру вернуться. Было у

меня дело для головы трезвой – встретиться с главным геологом,

поговорить с ним по душам.

По душам получилось, но без обычного в прошлом

удовольствия. Потому что и он мне говорил вещи не радостные,

как партия на глазах разваливается. И я его ничем хорошим

порадовать не мог, имея ввиду дела артельские.

«Вовремя ты с ребятами в старатели подался», - это он в

завершении разговора, - «До зимы хоть что-то заработаете. А мы

здесь и не знаем, придется ли проект на работы следующего года

писать!»

Домой от Игоря Георгиевича я вернулся затемно, и не

включая света – на огонек мог завалиться любой знакомый –

завалился в кровать. Больше не только говорить, а и думать о

неприятностях не хотелось.

С утра прокатился на копейке до Мирного – отправить

Варюхины денежки ее родичам, заодно пробежался по

магазинам, убедился, что в них в основном пустые полки. Заехал

в пивбар, с надеждой отовариться пивком – плюнул,

чертыхнулся, и вернулся в машину – в запредельной очереди

нужно было стоять часа три не меньше. Пустым вернулся в

партию, поставил машину в гараж.

Из обязательных работ оставалось написать письмо жене, и

вместе с моим авансом отнести Лене, который отправит их с

оказией в город. И надо было с этим делом поспешать, потому

что кто-нибудь из моих приятелей, а может быть и не один,

должен вот-вот объявиться, с предложением отметиться в

теплой кампании - время уже шло к обеду. Поэтому я тут же

устроился за столом с ручкой в руках. И хорошо, сделал – не

прошло и десяти минут, как в комнату, зная что жена далеко в

городе и ругать их некому, без стука ввалились Леня, Дока и

Паша. Не заметив с ними Владимира, я не удивился – завуч

школы после долгой разлуки точно не выпустит мужа из

семейного круга, причем до последней минуты, да и с камнями,

привезенными Докой, должен мужик определиться. Как и

ожидал, ребята предложили «компанию», теперь у Доки, и мы

сразу пошагали к его дому, все кроме Лени – тот побежал к себе

спрятать врученный мною пакет с письмом и деньгами.

То, что было дальше, компанией назвать язык не

поворачивался. Обед был, обычный обед, с приглашенными на

него мрачными занудами. И разговоры велись занудливые, без

смеха, приколов, анекдотов и всего-всего, что повышает

настроение. Нечему было радоваться! И даже Дока, с его

постоянными прикольными анекдотами, и хохотушка Ниночка

развеселить гостей не сумели. Так и просидели пару часов,

толком ни разу не улыбнувшись, и из-за стола вылезали с

видимым облегчением. Ни у кого повода для радости не

нашлось! Вот тебе и перестройка!

Через час мрачный Дока вез меня на Урале в артель –

Владимира с нами жена не отпустила, считая что в семейном

кругу, раз есть возможность, (то-есть, до машины) он должен

быть до последней минуты.

«Знал бы, что хренотень такая творится – не уезжал бы из

артели. Только настроение испортил, разговорами дурацкими!» -

так вот оценил он дела текущие у нас дома и в государстве в

целом.

Часть двадцать пятая.

Последние события, начиная с общего собрания

старателей и кончая нежданным двух дневным отдыхом, все эти

разговоры о рублях и баксах, о развале в стране производства и

геологии в том числе, на время вытеснили из моего сознания

заморочки по поводу известных нам с Докой двух смертей, и их

предполагаемых исполнителей. Наверное, как и у напарника –

тоже отмалчивался, и вопросов насчет закопанного жмура,

носившего красный женский полусапог, не задавал. До вечера,

пока мы не прикатили в лагерь, чем могли вкусненьким угостили

Варюху, рассказали ей об убожестве в Мирненских магазинах, и

уже готовились в кровать, удивляясь почему машина с

работягами, и Владимиром тоже, где-то задерживается.

«Может сломались?» - высказал я Доке худший вариант.

«Никуда не денутся», - успокоил напарник, - «в Мирном я

нашу бортовую видел, Милочкин рулил. Ну а раз здесь его нет,

значит тоже в Мирном задержался. Вместе и приедут». Дока

покрутился на кровати, и задал провокационный вопрос:

«Насчет жмура что решил? Дальше что делать будем?»

«Придет время – и определимся», - успел я сказать, пока

дверь открывалась. В домик начал ввинчиваться пропавший

Владимир, с громадным рюкзаком за спиной. Первый раз за

два дня отдыха попал мне и Доке на глаза!

Коллега в настроении пребывал отличным. Затолкав рюкзак

под кровать, с размаху на нее уселся, и с улыбкой, будто два

последних дня были лучшими в его жизни, не промолчал о

полученных впечатлениях:

«Отлично отдохнул! Почаще бы такие выходные устраивали!»

 - и обвел нас лучезарным взглядом.

Я только усмехнулся: а как иначе, весельчак то наш из

кровати два дня не вылезал, и ни с кем, кроме жены, не

разговаривал, делами партийскими не интересовался. У Доки

мысли пошли по другому направлению: для начала молча

похлопав глазами, он непроизвольно выдал и кое-что из