Инстинкты страждущих сердец

Изображение розы выглядело немного мозаично. Особенно лепестки, переходящие в коротенький стебель. Мэделин заметила это только сейчас, когда вместе со всеми стояла и старательно вглядывалась.

– Роза - это символ нашей семьи, - проговорила она.
– Но так же, она символизирует любовь, которая возникла куда ранее, чем наша магическая династия.

К выявлению последнего ключа Мэделин подошла выжидательно. Она внимательно прошлась по глаголам, зная наверняка, какой именно из них подходящий.

– Ну, конечно!
– воскликнула Мэделин.
– Вот же он, в самом центре. ЛЮБИТЬ - это седьмой и последний ключ. Я угадала.

Нажав на квадрат, находящийся прямо по центру, Мэделин отворила последнюю створку и с трепетом в сердце слегка отшагнула назад. В этот момент послышался странный шум, очень похожий на разнесшийся эхом треск. Ребята обернулись назад и увидели то, что крайне их поразило. Стая шакалов то ли ожила, то ли пробудилась, но абсолютно точно окаменелой быть перестала. Они разминались всеми частями тела, бодро и ловко сходя со своих пьедесталов. Их намерения были вполне очевидны ввиду агрессивного рева и выпученных горящих глаз. Кроме того они яростно шли вперед при том, что их зубы практически не смыкались.

– А это еще что?!
– выпалила Апола.

– Скорее, нужно открыть дверь, - в панике прокричала Мэделин.

Вновь развернувшись к двери, Донат, Мэделин и Апола возжелали оказаться за ней. Они отчаянно в нее упирались, надеясь хоть как-то сдвинуть и протолкнуть. Шакалы тем временем становились все ближе и ближе, а надежда спастись стремительно отдалялась.

– Они почти уже возле нас!
– кричала Апола, упираясь всем весом на дверь.

Наконец-то, почувствовалось движение, и стал образовываться маленький расширяющийся промежуток.

– Ну же, давайте!
– умоляюще визжала Апола.

Промежуток становился все шире и ребята один за другим начали в него проникать. Оказавшись за дверью, они снова в нее уперлись и совместными силами принялись ее задвигать. В обратную сторону получалось гораздо быстрее, но яростные шакалы не останавливались ни на миг. За секунду до их нападения, громоздкая дверь намертво перед ними закрылась, и по всему подземелью разнесся оглушительный грохот. Створки семи замков сомкнулись, а ожившие статуи вернулись на свои пьедесталы.

Глава 31

Едва успев отдышаться, избранные стали осматриваться. Их взоры пали на высокую пирамида - образную лестницу с округленными ступенями, повторяющими форму овала. Ее поверхность полностью состояла из золота, а вела она в самое сердце Сфинкса. Вдоль окружающих ее стен громоздилось множество сундуков, забитых свитками и древними манускриптами. Журналистское чутье Доната уже подавало неконтролируемые сигналы.

– С ума сойти, - сказала Апола, робко шагнув вперед.

– Надеюсь, больше не будет оживших статуй, - озвучила Мэделин, ступая на одну из ступеней.

– Или чего похуже, - вымолвил Донат.

С опаской пройдя по лестнице, все трое ступили на гранитную площадь. Ее протяженность составляла двенадцать метров, а ширина около четырех. Посреди нее стоял деревянный алтарь с надписью на иврите, воспроизведенной точно вручную. Но наиболее примечательным был золотой ларец с двумя херувимами, соприкасающимися распростертыми крыльями. Занимая алтарь, он тут же бросался в глаза. Однако был не единственным, что удостаивалось внимания. Отблески золотых и медных изделий ослепляли со всех сторон. Чаши, цепи, украшения с драгоценными камнями, маски и другие различные артефакты приковывали взгляды отовсюду, но главная цель отвлеченными быть не давала. Хотя, безусловно, соблазн был очень велик.

Не веря своим глазам, Донат перебирал шаги к удивительному золотому ларцу. Согласно описанию библии Ковчег Завета выглядел именно так. Но был ли это действительно он? Вот в чем главный вопрос. Донату предстояло все выяснить, и сделал он это при помощи своих локтей, измерив ими длину и ширину ларца.

– Неужели, это действительно он?!
– сказал он.
– Настоящий Ковчег Завета.

– Это тот самый, в котором хранятся скрижали!?
– проговорила Апола.

– Он единственный в своем роде. Подумать только! Это могло бы стать моим лучшим репортажем.

– Но почему же, он здесь?
– промолвила Мэделин.
– В сердце египетского Сфинкса.

– Явно не без причины.

– Это уж точно.

– Что здесь написано?
– спросила Апола, указывая на алтарь.

– Иврит, к сожалению, я не знаю.

– И я, к сожалению, тоже, - сказал Донат.

– Однако я вижу печать царя Соломона. Быть может, он его сюда и принес?!

– Есть версия, что он сгорел вместе с храмом. Во время нашествия Вавилонян. Видимо его сберегли.

– Запрятав в самом, что ни на есть надежном месте. Ларец невредим. Жаль, нельзя сказать тоже самое и о храме. Хотелось бы в нем побывать.

– Надежней места, пожалуй, и правда не найти, - произнесла Аполония.
– Держу пари, пусти сюда человека, и он перестанет стареть.

– С этим бы я поспорила. Но мы говорим о Ковчеге. А он здесь по причинам гуманным.

– Но как он сюда попал?
– выпалил Донат.
– Не уж то Соломон был волшебником!?

– Не обязательно. Древние египтяне имели доступ ко всем магическим практикам. В те времена это считалось нормальным.

– Соломон был мирным правителем. Но с чего египтянам, так ему помогать?! Посвящать в государственные тайны!?

– Дочь фараона была его первой женой. Наверное, она ему и помогла.

– Смотрите!
– провизжала Апола.
– Эти сосуды точь в точь такие же, как у нас. И их здесь достаточно много.

В одном из углов помещения теснились десятки священных медных сосудов. Точно таких же, как у Мэделин и у Аполы, что достались им по линии их отца. Все они, как один выглядели респектабельно без единой пылинки и без поверхностных легких царапин.

– Нашей семье их вручил ирландский друид, - озвучила Мэделин.
– Откуда они взялись, известно доподлинно не было.

– Благодаря своим новым способностям, я могла бы это узнать, - сказала Апола.
– Но сейчас, боюсь, что нам не до этого.

– Кто-то почуял ответственность?!

– А кто-то ослабил свои тиски.

– Я не держала себя в тисках. Просто берегла свою бдительность.

– Ну конечно.

Пока сестры переглядывались и переговаривали, Донат стоял пред Ковчегом и старательно преодолевал произрастающее в нем желание. Ему до безумия хотелось его открыть, без каких бы то ни было существенных оснований. В конце концов, инстинкты в нем победили, и исполнить желаемое, стало вопросом времени.