Институт благородных убийц

Трудно вспомнить, ещё трудней не вспоминать. Такая вот странная ситуация.

Талина молчала. Уж не знаю, заметила ли она мои самокопания или просто думала о чём-нибудь своём. Ей ведь тоже хватало пищи для размышлений.

Сдав букеты и выслушав немного ворчливое одобрение садовника, я пошла было в спальный корпус, но остановилась полюбоваться закатом. Уходящее на покой солнце выкрасило небеса в кроваво-красный оттенок. Платья такого цвета носила одна моя старинная недобрая знакомая. Закатные краски на какой-то миг превратили серые стены Института благородных девиц в завораживающе прекрасный огненный замок. Если б здесь жили духи огня, то стены пылали бы вечно, а из узких бойниц вырывались бы языки пламени и текла бы раскалённая лава. На секунду мне почудилось, что земля треснула, и провал этот достиг бездны, выпустив тускло-багровый демонический отсвет из раскалённых глубин — но нет, это всего лишь заходящее солнце поиграло немного с песком на извилистой дорожке, ведущей вглубь сада. Я хмыкнула и побежала в спальню. Как оказалось, для того, чтобы внезапно стать объектом внимания соседок.

Девчонки из спальни явно долго думали, прежде чем подойти ко мне. Шушукались между собой, переминались с ноги на ногу. Я изменилась, их это наверняка пугало, а когда люди боятся, они реагируют по-разному. Кто-то пытается разобраться в происходящем, кто-то атакует, кому-то, наоборот, легче затаиться и ждать, пока всё разрешится само собой. Мне было интересно, из какого теста слеплены мои однокурсницы. Подзуживать их я, однако, не стала: уткнулась в книгу и ждала. Наконец, одна из них решилась.

— Талина… ты не боишься?

Я оторвала взгляд от учебника хороших манер и некоторое время разглядывала соседку по комнате. Она нервничала, но терпела. Как её там? Келина даар Ламуи, южанка с пылкой кровью, ей здесь было трудно, но повезло устроиться обожалкой к одной из розочек, и до недавних пор ей завидовали все в нашей комнате. Не любили за такую удачу, да, но завидовали. Что занятно, сама Келина тоже считала, будто ей неслыханно повезло. Но как же, должно быть, сложно сдерживаться, угождать, бояться сказать патронессе хоть слово поперёк!

А ведь на юге недавно бушевал мятеж. Интересно, это задело семью Келины? Поможет ли пережитое понять то, что я сейчас ей скажу?

— Я почти умерла. Была от смерти вот на такой волосок, — я сняла чёрный волос с воротника Келины, та попыталась было отшатнуться, но застыла под моим обманчиво ласковым взглядом. — Ты правда считаешь, что после такого я могу бояться… их?

— Но… — Келина сглотнула, но продолжила: — Мне говорили, что после такого очень ценят жизнь. Очень сильно.

Я мягко улыбнулась и кивнула:

— Ценят. И да, очень сильно. Но ты правильно сказала: ценят жизнь, а не то, что у меня до сих пор было.

В глазах Келины промелькнуло странное выражение. Понимание? Протест? То и другое?

— Скажи мне… — я понизила голос почти до шёпота. Улыбка не сходила с моих губ. — Скажи, то, как я существовала до сих пор — это можно назвать жизнью? Настоящей жизнью, той самой, которую следует ценить?

— Любая жизнь ценна, — голос Келины внезапно зазвучал надтреснуто.

— Любая? — я несколько секунд длила паузу, позволив слову зависнуть в воздухе, а затем легко выдохнула: — Ты просто подумай над этим… Келль-Анна.

На юге это имя должно было звучать именно так. По крайней мере, так его произносили лет триста тому назад, когда я там случайно побывала.

Да, я знала, что в Институте благородных девиц не принято «говорить, как варвары». Келина дёрнулась, хотела что-то сказать, но смолчала. А я молчать не стала:

— У тебя такое красивое имя… А как на юге звучало бы моё? Таль-Анна?

На самом деле я знала ответ, но мне была важна реакция Келины. Несколько мгновений она стояла молча с оторопелым выражением лица, а затем улыбнулась мне. Это была первая настоящая улыбка, которую я у неё видела с момента нашей вчерашней встречи: ещё немного неуверенная, но широкая и искренняя.

— Таэль-Ина. Тебя бы называли так.

— Таэль-Ина… Мне нравится. Может, стоит подыскать себе мужа на юге?

Келина внезапно расхохоталась — самозабвенно, до слёз:

— Ох, бедный юг… Но если хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю. И… спасибо.

— Познакомь, — усмехнулась я. — И не за что.

Когда Келина отошла, всё ещё хихикая, возле меня возникла Лоиса. В глазах её стояли слёзы.

— Ты… так много для меня сделала. Как я смогу отплатить?

С важным видом поразмыслив пару секунд, я озорно на неё поглядела:

— Достанешь мне красивый альбом?

Альбом возник тут же, словно по волшебству. Как знать — может, Лоиса заранее его прикупила и готовила подарок? Я потребовала от неё первого стихотворения, а от Келины — второго. Девушки принялись писать, каждая на своей половинке альбома, а когда закончили, то пририсовали кучу цветов и сердечек: здесь не принято было оставлять нетронутым хоть клочок выделенной бумаги. Пока они старались, ко мне подошла ещё одна соседка по комнате и попросила написать тот ужас, который я выдала на уроке, в её собственный альбом. Пришлось несколько потрудиться, но, кажется, гроб вышел вполне милым, а уж свечи так точно симпатичные, пускай и немного неровные. Девица смотрела на мои художества сначала в священном трепете, потом с интересом, а закончилось всё взрывом восторга. Ох, чувствую, введу я здесь новую моду…

Это странное чувство, зародившееся у меня в груди… я не могла подобрать ему названия. Словно я вновь стала беспечной Второй дочерью господина И-Тана, Сокола времён, владельца поместья Цветы-у-холма. Отцу ужасно не шло имя, он был полным, улыбчивым человеком, предпочитающим составление гороскопов боевым искусствам, а распитие вина с друзьями — охоте. Мой старший брат получил образование чиновника и служил в северных провинциях, старшая сестра вышла замуж за сына соседнего помещика и была вполне довольна, а я…

Я мечтала, как все прочие девушки моего возраста. Думала, что влюблена — и до сих пор считаю, что была влюблена. Сочиняла стихи о прогулках при луне, хотя ни разу не выходила на улицу даже в сумерки (что вполне естественно для благовоспитанной барышни). Вышивала по схемам пагоды, в которых никогда не бывала. При этом чувствовала себя счастливой. Конечно, случались невзгоды: ах, он на меня не так посмотрел, ой, папенька не желает покупать тот миленький браслет… Но всё равно я была молодой, глупой и счастливой девчонкой, жаждущей простых человеческих радостей.

Демоны так не могут. Со временем ощущение счастья становится призраком, преследующим тебя в самых глубоких подземельях бездны. Ты мечтаешь о счастье, но тебе не дано. И однажды ты постановляешь, что пора прекратить мечтать.

Наверное, именно в этот момент мы окончательно расстаёмся со всем человеческим в себе.

Может ли случиться так, что боги, заигравшись в неведомые игры, выдали мне случайно второй шанс?

Вряд ли. Или просто демоны не умеют надеяться и верить.

Тогда что сейчас со мной происходит?