Институт благородных убийц

— Не ешьте много. Во избежание дурного впечатления о вас считайте, когда жуёте — пережёвывайте один кусок не менее двадцати раз…

В общем, сервировка закусочного стола произвела на меня впечатление. Когда вновь попаду в бездну, порадую тамошних требованиями как следует пережёвывать куски.

Наконец, нас отпустили, напоследок сообщив, что в следующий раз будем учиться сервировать обеденный стол, а затем — парадный обеденный стол. Какое счастье, всю жизнь мечтала!

«Не понимаю, почему ты злишься. Разве там, у себя, ты ничего подобного не делала? Не в бездне, разумеется. В своём поместье».

Я вздохнула. Конечно, я поняла, что имела в виду Талина. И да, я училась этому — а как иначе? Вторая дочь помещика должна уметь правильно накрыть стол, а потом развлечь гостей изысканной беседой!

Просто это было так давно…

Наверное, Талина ждала ответа, но я ограничилась очередным извинением. Что мне отвечать? Что я завидую этим дурёхам, чья жизнь ограничится этикетом, а изгнание бесей станет чуть ли не самым сильным воспоминанием в жизни? Что отдала бы многое, лишь бы оказаться на их месте?

Так не отдала бы. Хотя завидую. Самая неприятная правда из всех, какие я когда-либо о себе знала.

Меня учили, разумеется. Но когда я думаю об этикете или правилах, перед глазами у меня пламя бездны. Там мало требований, но нарушение любого из них карается… очень строго. А все эти сервировки, букеты, нижние юбки — они за пеленой забвения.

Я почти их не помню. Вспоминаю лишь по необходимости. Я демон, и важно для меня лишь это. Прежняя жизнь — почти сон, один из многих. Видение, которое никогда не повторится.

И всё же я завидую воспитанницам Института благородных девиц…

После ужина, отправляясь нарезать очередной букет, я очень надеялась на встречу с Арейласом. В конце концов, дело серьёзное, брат Отмич мог бы и подсуетиться. Но вместо брюнета в саду меня ждал невысокий блондин, при виде которого Талина ойкнула — то ли радостно, то ли виновато, а может, и то, и другое вместе.

Вот только его мне для полного счастья нынче и не хватало!

Я улыбнулась, и экье Саман дээ Тибор просиял, шагнув мне навстречу.

Глава 6. Переговоры

Жених Талины выглядел так же, как в её воспоминаниях: слегка встрёпанный, с растерянными глазами щенка, ждущего, что его сейчас погладят. Если на Арейласе мантия смотрелась ещё одним дорогим аксессуаром, то Саман дээ Тибор явно не знал, как носить подобные вещи, и потому носил, как придётся. Из-за этого — а ещё из-за того, что он слегка сутулился — создавалось впечатление, что одежда ему великовата: висит, словно на вешалке, соскальзывает с плеч, слишком закрывает ладони. А ещё сшито небрежно, видать, в студенческом магазинчике покупалось, а не сделано на заказ.

Талину подобное умиляло. Меня раздражало. Причём я даже понимала, почему. Саман к моему дурному настроению вообще отношения не имел, просто бесили двойные стандарты: девушкам, значит, нужно выглядеть ухоженными даже ночью в собственной кровати, а парни и на свидание в кое-как проглаженной мантии могут прийти, слова дурного никто не скажет!

И вообще, это не сад, это какой-то проходной двор! Ну почему, вот объясните мне, почему все, кому не лень, стремятся меня навестить, причём именно тогда, когда глаза б мои их не видели? А вот тем, кого ждёшь, как правило лень…

Ну да, утрирую. Но не слишком.

— Дорогая? — ах да, надо же поздороваться…

Пару секунд поразмыслив, я выпустила вперёд Талину. Та бросилась к возлюбленному и нежно взяла его за руку:

— Милый. Мне так жаль… так жаль…

Таль благоразумно не уточнила, чего именно ей было жаль. Саман слегка сжал её (ну, то есть, мою) ладонь.

— Дорогая, я писал тебе. Ты получила мои записки?

Я встрепенулась и затребовала пояснений.

«Ой, мне так жаль, извини…»

«Хорошо, тебе жаль, но записки-то как надо было получать? Почтовыми голубями?»

Выяснилось, что почти, только в роли голубей выступают слуги и служанки. Способ доставки зависит от того, сколько платишь. Разумеется, если студент богат, то ему полагаются, так сказать, индивидуальные почтовые птички. В случае Самана и Талины влюблённые переписывались через «общую почту» — место за статуей Святой Зерпины, покровительницы наук, которая ещё в молодости вступила в счастливый брак, прожила с мужем долгую жизнь и скончалась в собственной постели, окружённая многочисленными внуками и правнуками. Среди святых такая биография редкость, а посему Зерпине молились заодно и о счастливом супружестве.

«Ну и почему ты мне не сказала? Я бы Арейласу передала весточку».

«Во-первых, я действительно забыла! Во-вторых, даже если бы помнила — как ты это себе представляешь? Там ведь любой может прочесть всю твою переписку!»

Второй аргумент я сочла весомым. Что же до первого, то, как по мне, случившееся ясно говорило о силе влюблённости Таль в Самана. Вот просто ясней некуда.

«Неправда! Мы помолвлены!»

Кажется, Талина сама понимала, что звучит не очень, поэтому оборвала сама себя. А я мягко ответила Саману:

— Нет. В последние дни я приходила в себя. Врачи посоветовали мне ни с кем не встречаться, не разговаривать, понемногу выздоравливать…

— Ни с кем? — Саман убрал руку, нахмурился. — А как же дээ Брайдар? С ним ты разговаривала. Вчера, на этом самом месте!

О, а я погляжу, новости тут разлетаются прямо-таки молниеносно! Интересно, Лоиса постаралась, или к Саману прилетала та птичка в розовом, которая подглядывала за нами с Арейласом?

— Дээ Брайдар — зло, от которого так просто не избавиться, — вздохнула я. — У наших семейств общие дела. И когда я говорю «семейств», то не подразумеваю свою родню из провинции.

Саман подозрительно прищурился:

— Дела? Какие ещё дела?

— Такие, о которых я не имею права ничего разглашать. Успокойся, когда всё закончится, мы поговорим…

— Знаешь, Талина, — парень покачал головой, глаза у него стали откровенно несчастными и злыми, — не уверен, что когда, как ты выразилась, «всё закончится», я захочу с тобой разговаривать.

Таль у меня в голове коротко охнула. Вот так, значит. Ну что ж…

Я никогда не знала, каким образом люди расстаются, если не подходят друг другу. У меня был… назовём это своеобразный опыт: сначала я влюбилась в столичного красавчика, затем вышла за него замуж, ничего о нём не зная, а закончилось всё убийством. Сначала моим, затем массовым.