Инструкция по ловле ведьм
Шрифт:
— Нет. — в голосе впервые прорезалось что-то новое. Этим "чем-то" можно было металл гнуть.
— Ну и иди к бесам. — меня покинули последние силы. В голове тяжело бухало, ноги сводило от холода. Я перебралась на скамейку, свернулась калачиком, удерживая жалкие крохи тепла. — Порядочный какой. Даже ради спасения — своего и моего — не можешь такой малостью поступиться? Ты все равно уже для всех человек пропащий…ладно, раз уж я настолько страшна, ничего не поделать.
И даже заскулила от жалости к себе. Тихонечко.
— Ты не…страшная. — с запинкой
И тут я поняла все. Даже приподнялась на скамеечке.
— Так дело в том, что ты… — я замялась, подбирая слова, а потом плюнула и решила не озвучивать. — А куда девушки глядят?
— На службе мало времени на развлечения. — ровно ответил светлый.
— Так вот и помрешь, ничего не узнав. — укоризненно пробормотала я, укладываясь обратно.
Потом он снова замолчал. Казалось, век прошел, прежде чем я снова дозвалась до него. Эхо разносило мой хриплый голос по камерам, искажая.
— Может… — наконец раздался едва слышный шепот. Я замерла, стараясь ни звука не упустить. — Нет смысла больше…
Он не договорил, а слепящая ярость уже захватила меня и поволокла куда-то, откуда возврата уже не было.
— Нет уж. Я сказала, я нас вытащу, так что смирись и помогай мне уже! И прекращай вот эти вот песни про то, что предал свет, заслужил смерть и все такое! — бесновалась я. — Ты предал? Да они сами давно предали, всех и вся! И людей, и тебя, и свет! Да сделай ты уже хоть что-нибудь, ну куда упорство твое делось? Как меня ловить — так пожалуйста, а как за себя постоять, так…
— Хорошо. — прозвучало так неожиданно, что я не сразу сообразила, о чем речь. — Сделаю.
Я недоверчиво выдохнула.
Глава 17
Последнее наше утро я встречаю, отплясывая единственный известный мне свадебный танец и вполголоса напевая песенки самого фривольного содержания.
Светлый вроде пытался уснуть, но мои развлечения остановить не пытался. Да и попробуй меня останови…
Тело следовало размять хоть немного. Какой толк от ведьмы, которая ни символ сложить, ни на ногах устоять не может.
— Тебе придется меня тащить. — мрачно объясняла я. — Я вряд ли после такого смогу…ногами перебирать. Так что если тебя сюда подсадили просто меня разговорить и выведать наши секреты — самое время признаться. Не хочется, знаешь, почти спастись и сгинуть, потому что ты мое бездыханное тело бросил посреди улицы. Я тебе и так уже кучу всего рассказала, на помилование хватит…
Смеется. Несмотря на боль, голос раскатывается бархатом, я же даже пытаться не хочу. Мое хихиканье сейчас больше птичий клекот напоминает.
— И тащить меня придется в… — я закусываю губу. Одно дело — о себе рассказывать, совсем другое — о ком-то, кому твоя болтливость может жизни стоить.
И откуда вдруг заботливость во мне взялась? С другой стороны, на добро я всегда старалась платить добром.
Решительно потрясла головой,
выбрасывая оттуда все споры и сомнения.— Правда, если там нам не помогут, то выбраться мы уже не сумеем…
За нами пришли еще затемно. Шорох шагов, лязг металла, негромкий кашель.
Я шарахнулась в дальний угол своей клетушки, пытаясь унять заходящееся сердце.
Выводили нас поочередно, сначала меня, как главное украшение представления — хотелось бы надеяться — потом выволокли светлого. Обернувшись через плечо, вижу, как он почти провисает в руках двух охранников, низко опустив голову. Лицо скрыто растрепавшимися волосами.
Тут же получаю обидный подзатыльник.
А ведь раньше счет был равный. Поймал ведьму, сжег — она тебя прокляла до пятого колена, да так, что кожа пластами с тела сходит…Нет же, уравняли шансы.
— Если бы не оковы, у тебя бы уже ни зубов, ни волос… — шепчу я, косясь на провожатого. Запоминаю.
Тот поджимает губы и придает мне скорости древком копья меж лопаток.
На площади яблоку упасть негде. Сдерживаю недостойное желание начать плеваться во всех подряд. Одинаково рады что помощи моей просить, что хвороста в огонь подо мной подбросить.
Меня ведут меж двух человеческих стен, и только стража их сдерживает, не давая затоптать нас заживо. Гомон вокруг, как в курятнике. Оживление, блестящие от возбуждения глаза.
В эту секунду я познаю все оттенки небывалого для меня чувства — ненависти.
Небо над головой медленно светлеет.
Наскоро сколоченный помост — как же, в этом богом забытом месте такого еще не случалось. Кто бы сказал им, что прямо напротив помоста годами ведьма живет и горя не знает. При виде кучи рядом сложенного хвороста мне становится плохо на мгновение, а потом желание выжить превращается в твердую уверенность.
На помосте чинно расставлены стулья и даже столик стоит с какими-то закусками. Там тоже оживление — в глазах, слезящихся после бессонной ночи, рябит от белизны и алых кругов.
Смотреть туда не хочется, но нас подводят все ближе. Глаз цепляется за неровно сложенный костер — с одной стороны намного выше.
Там стоит невысокая деревянная лавка, заваленная кое-как. Для меня, видимо. Чтоб гореть веселее было — голова к голове.
На помост нас не пускают — ставят прямо перед ним. Снова заставляют опуститься на колени, отходят чуть в сторону. Я разглядываю деревянную мостовую под ногами с нездоровым интересом — а ну как прогорит, под костром-то? Менять придется…
Слышу негромкий спор. Настороженно прислушиваюсь, едва ушами не шевеля.
— Надо бы кого из Совета дождаться. — с тяжелым вздохом говорит тот самый дребезжащий голос, что встречал нас на входе. Эх, рыцарь, рыцарь, а ведь говорила тебе. Если б знал — потащил бы в этот притон светлых убийц?
— Все решили уже. Не стоит по таким мелочам братьев гонять. — с легким раздражением отзывается второй. Я сцепляю зубы. Голос этого маньяка, не моргнув глазом решившегося на убийство, режет слух.