Инструкция по ловле ведьм
Шрифт:
Голову снова повело, нужно было срочно отвлечься. Причем отвлечься так, чтобы не разнести все раньше времени.
Ладно, пусть мне слова и не давали, я не гордая — сама его возьму.
— Я вижу свет!!! — в экстазе завопила я, запрокидывая голову. Поднимавшие меня стражники передумали и быстренько опустили обратно. — Вся моя жизнь была полна горя и злобы, но теперь я вижу!
Толпа озадачилась. Кто-то неуверенно улюлюкнул. Святые братья переглянулись.
— Ооо, священный огонь очистит мою душу, и я воскресну в другом теле! Я искуплю все причиненные муки своими! — голосила я, раскачиваясь из
Судя по скептическим взглядам, светлых мне переубедить не удалось, ну и ладно. Зато вон как люди заволновались — привстают на цыпочки, высматривая меня. Да и рыцаря повеселила — в голос он, конечно, не смеялся, но плечи вздрагивали, несмотря на невозмутимое лицо.
Невольно гордость почувствовала. Быстро же я из него всякую чушь выгнала…
К столбу меня вели осторожно-осторожно. Видать, решили, что я рассудком повредилась.
Толпа безмолвствовала. Ничего, это представление вы запомните на всю оставшуюся жизнь…
Солнце уже выкарабкалось из-за горизонта и вовсю светило. Становилось жарко.
Сначала привязали рыцаря, связав руки за столбом. Потом меня, точно так же. Мы стояли бок о бок, почти переплетя руки.
— Идиоты. — почти не разжимая губ, прошипела я. — Я же тебе руки развязать могу, а ты мне, кто ж так вяжет?
— Опыта никакого. — вполголоса согласился рыцарь. — А что, развязать?
— Вряд ли от веревок что-то останется. — я понемногу расслаблялась.
Взгляд невольно метался по лицам — первые ряды бледными блинами, дальше — просто пятна в мелко волнующемся море. Не знаю, зачем я его искала. Может, хотела попрощаться? Как бы там ни было, сегодня я стану мертвой для и для него, и для всех, кто сейчас глазеет на нас…
А может, просто не хотела оставаться в его памяти такой — растрепанной, ненормальной ведьмой, с хриплым криком, что разносится по площади, как карканье, и безумными глазами.
Еще минуту…
Видимо, братьям мое представление изрядно надоело. Коротко пробурчав над нами молитву, больше похожую на "да сдохните ж вы уже скорее", нас осенили святым кругом и с двух сторон сунули факелы в хворост.
— Спина чешется. — сердито пробормотала я, пытаясь потереться о столб. — Это вот все отсутствие нормального мытья…
Рыцарь напряженно молчал, сосредоточенно рассматривая первые рыжие лепестки. Неужели не верит в мои способности?
Огонь подбирался все ближе. Выдохнув, закрыла глаза и потянулась к нему.
Все ведьмы — дети земли и леса, ветра и воды, тут ничего не поделать. Словно в некоторых застряла частичка природы, даруя связь, но она же и предупреждала — не играй с силой, которая тебе неподвластна.
Никогда я не решилась бы звать на помощь неуправляемую мощь огня, кроме как костер запалить. Теперь же призывала не только огонь…
Потянувшись мысленно сразу на две стороны, словно развалилась на половинки — одна была жадной и сильной, податливой и неуправляемой, подбираясь все ближе к моим ногам; вторая — равнодушной и ликующей, любопытной, играющей прядями моих волос.
…Огонь с гудением взвился вверх, скрывая нас от людских глаз; ветер забрался повыше и дунул прямо в середину.
Бревно с сухим треском
распадалось за нашими спинами, не успевая гореть. Веревки опадали хлопьями жирного пепла, словно черные бабочки взмывали вверх, попадая в потоки раскаленного воздуха.Огненный вихрь волнами расходился над площадью, над головами истошно орущих людей, облизывал ближние дома, но осторожно — только закоптив стекла да слегка тронув стены.
Ветер с ног сбивал, заставляя алый цветок пламени распускаться все сильнее и сильнее.
За какие-то секунды все опустело: даже в домах люди не чувствовали себя в безопасности, забиваясь под кровати. Я скользила между бегущими, каждого подгоняя в спину — скорее, скорее, и я же сверху прихватывала за волосы, заставляя их трещать и скручиваться, и хохотала беззвучно…
Пока река во мне не иссякла, оставив выжженную черноту и запах гари.
Я успела сделать всего один шаг, на мгновение решив, что забытье мне не грозит — но тут прямо передо мной, пробив огненную преграду, вынырнул закутанный в тлеющие тряпки человек. Сбросил занявшийся плащ.
На черном от копоти лице темные глаза горели углями. Уже балансируя на самой грани, я заглянула в них.
Ему совершенно неважно было, что ни ресниц, ни бровей у него не было, что по виску протянулся алый след ожога — никакая боль не остановила бы его, никакие уловки не заставили поверить, что я мертва.
Он хотел убить меня своими собственными руками и шел только за этим. Воротник с тремя кругами почернел, словно сам Трехголовый отрекался от своего последователя-убийцы.
Теперь у него не было никаких преград, чтобы оборвать мою жизнь.
Глава 19
Каждая капелька крови, каждый лоскуток кожи, каждая косточка вопила, что больше так страдать не желает. Я со своим телом была полностью согласна.
Болели волосы на голове и ресницы, ныли зубы, даже ногти пульсировали зло и резко, будто их вырвали.
Кто-то негромко пел, совсем рядом, без слов — только заунывная, убаюкивающая мелодия. Я попыталась открыть глаза, да не тут то было.
Веки то ли забыли, как им открываться, то ли отказались наотрез, а может, что-то сломалось внутри, но я так ничего и не увидела. Какое-то время повоевав со своевольным телом и ничего не добившись, я снова уснула.
Второе пробуждение было не в пример приятнее. Боль никуда не делась, но зато я громко, от души, застонала и наконец открыла глаза.
Слипшаяся пелена ресниц, а за ней — рябь, словно озеро в ненастье. Из горла вырвался тонкий писк.
Это что же, я ослепла?
— Тихо, тихо. — мягкий голос наплывал откуда-то сбоку. — Глаза-то новые, полежи немного, привыкнут…
Голос был мне незнаком, но точно был женским.
— Вот бедовая девка. — продолжала незнакомка. Под ее плавную речь я немного успокоилась. — Петушка мне оплавила! Я его неделю заговаривала, молнии ловить, а ты его…аж по крыше растекся.
Она хрипло расхохоталась.
— Как…новые? — едва слышно прошептала я.
Теперь весь мир сузился до размеров крошечной чердачной комнатушки — узкая постель, скошенный потолок да древняя лавка, явно заброшенная сюда за ненадобностью. Уже сутки я лежала, глазела и ждала свою спасительницу.