Инструменты взаимодействия

Ее тело последовало его инструкциям, прежде чем ее разум получил шанс, ее зад извивался на его коленях и наслаждался полным гребнем его возбуждения. Легко. Пока не стало необходимо, чтобы его пальцы погладили ее глубже. С ее пульсом, бьющим, как маленькие будильники, Бетани двигала бедрами в такт его большим пальцам. Они входили и выходили из нее, все быстрее и быстрее, пока она почти не смогла выдержать надвигающегося давления неминуемого освобождения. Он строился вокруг нее, как оркестр во время крещендо музыкального произведения.

— Уэс, — закричала она, хватаясь за его рубашку спереди. — Я… да. ДА.

Кульминация прокатилась по ее животу и сжала мышцы, раздувая угли в ее нервах, пока она не поклялась, что была в огне. Уэс прижал подушечку пальца к тайному местечку внутри нее и потер там быстрыми, уверенными движениями, вызывая крик в глубине ее горла.

— Давай, сделай это. Ты, блядь, будешь кричать, я заставлю тебя кричать.

Она сделала, и свобода этого сделала ее оргазм ярким и экспансивным, как будто она могла нырнуть в него и исчезнуть. Возможно, на несколько мгновений ей это удалось, потому что, когда она снова открыла глаза, был только запах шеи Уэса, ощущение его рук вокруг нее, хотя она не помнила, как он прижимал ее к себе.

— Ладно, итак… — начал он скрипучим голосом. — Начиная с этого момента, мы будем действовать медленно.

Бетани рассмеялась, полный, спонтанный звук, который был совсем не похож на ее обычный. Он не был смягчен или сформирован так, как, по ее мнению, должен звучать приятный смех, и в результате это ослабило что-то, что неосознанно застыло внутри нее. Лицо Уэса смягчилось при этом звуке, и она почувствовала себя… легче.

Без предупреждения Уэс вскочил на ноги, все еще держа Бетани на руках.

— Это ты виновата в том, что ты такая неотразимая, — сказал он и быстро поцеловал ее в шею. У Бетани отвисла челюсть, когда он поставил ее на ноги и игриво шлепнул по голой заднице. — Ты убедила меня простить тебя за то, что ты упала с крыши.

Бетани поспешила одеться и не пялиться на твердые, как скала, булочки Уэса, прежде чем они исчезнут из виду, вернувшись в свое джинсовое хозяйство.

— Так что нам, может быть, стоит… выяснить некоторые основные правила.

— Нет.

Она моргнула.

— Прошу прощения?

— Никаких основных правил. Я постараюсь не покалечить тебя на стройплощадке, но в нерабочее время… — Он несколько секунд смотрел на нее. — Просто делай то, что естественно.

— Я понятия не имею, что происходит естественно, — прошептала она, ее пальцы покалывало.

Он подошел и нежно поцеловал ее в губы.

— Разберемся во всем вместе.

Глава девятнадцатая

Балансируя подносом с начос, попкорном и сахарной ватой, Уэс и Лаура направились по бетонному туннелю на звуки усиленного голоса Трэвиса. Он гремел из громкоговорителя на стадионе "Бомберс", и, если Уэс не ошибался, в тоне бывшего профессионального бейсболиста в этот оживленный вечер среды был дополнительный слой самодовольства. Понятно, поскольку этот человек только что закончил свой медовый месяц в Италии.

Пока этим утром на телефоне Уэса не появилось напоминание, он забыл о бесплатных билетах, которые Трэвис дал ему на сегодняшнюю игру. Поскольку ни Уэс, ни Лаура никогда не были на бейсбольном матче, а флип был запланирован, он надел ей на голову шляпу, укутал ее и они отправились в Бронкс. Они прошли вдоль переполненного ряда и заняли места с видом на третью базовую линию. На обширном зеленом поле игра была уже в самом разгаре: бомбардировщики были в темно-синей форме в тонкую полоску, их противник — в бирюзовой. Бейсбольный матч был совсем не похож на родео, но энергия толпы, взрыв их периодических приветствий вернули Уэса на арены для катания на быках не столь отдаленного прошлого.

Скучал ли он по этому?

Он взглянул на Лауру, которая поглощала облако розовой сахарной ваты, и тихо рассмеялся. Нет, он не скучал по прошлому. Внутри него была определенная горько-сладкая искра, понимающая, что те дни, возможно, никогда больше не повторятся. Отсутствие ответственности, спонтанность. Менталитет "бросай и беги", который держал его подальше от любой обиды или разочарования. Он бы с нежностью вспоминал о том диком существовании. Но когда он подумал о перевязке травм, полученных в результате падения со спины быка, он только еще больше ценил то место, где сейчас сидел.

Забота об этом ребенке может стать самым большим приключением из всех. Напугало ли это его? Черт возьми, да. Черт, если бы он не нервничал из-за потенциального воспитания дочери, ему нужно было бы проверить свою голову. Его племянница стала частью его жизни, от которой нельзя было отказаться, и она была не единственной. Теперь там была Бетани. ДА. Там, конечно, была Бетани.

Уэс достал из подстаканника пепси "фонтан" и сделал глоток ледяной воды, приказав себе не думать о вечере понедельника. Не на публике, сидя рядом со своей племянницей. Ему придется подождать до вечера, чтобы вспомнить, как Бетани смотрела на него с колен. Он снял шляпу и провел рукой по волосам, бормоча себе под нос о своенравных мыслях и безрассудных блондинках, которые падают с крыш. Господи, она чуть не довела его до остановки сердца, когда потеряла равновесие и соскользнула с обрыва. Он все еще был бы в том доме, крича до хрипоты, если бы она не заставила его замолчать тем объятием. Если бы она не посмотрела на него своими огромными голубыми глазами, полными слез и облегчения от того, что он вернулся.

О, мама, он был глубоко погружен. Глубоко, как дно океана. Так глубоко, что это напугало его. Но он ни при каких обстоятельствах не мог показать этого. Потому что они не могли и то, и другое. Один из них должен был быть уверен, что отношения будут работать, несмотря на их различия и склонность избегать долгосрочных обязательств. Одним из них должен был быть грузом на вершине стопки бумаг, развевающихся на ветру. Значит, это будет Уэс. Он не позволит ей усомниться.

Что касается его самого, то он шел по незнакомой местности и не был полностью уверен в своей способности уловить зацепку в леске до того, как она превратится в проблему. Он никогда ни к кому не испытывал таких чувств. Ничто никогда не могло сравниться с этим стесненным ощущением в его груди. Настоятельная необходимость иметь ее рядом. Стремление увидеть ее, поговорить с ней, обнять ее. Не было ни выхода, ни облегчения — он только строился. Разве любовь не должна была быть эйфорическим приливом лунных лучей и одуванчиков? Его отношения с Бетани были похожи на хождение по минному полю, но на другой стороне было то, чего он хотел больше всего. Ее. Ее доверие. Ее любовь.

Да, он любил ее, все верно.

Иначе он не стал бы открывать себя тому, чего избегал всю свою жизнь. Быть быстрой остановкой на пути к чьей-то настоящей вечности. Он много раз проходил через это, когда рос, и только сейчас начал осознавать, каких потерь это стоило. Хотя Бетани, черт возьми, стоила того, чтобы встретиться лицом к лицу с его страхами. Вера, которую она медленно, но верно вкладывала в него, заставляла Уэса чувствовать себя более готовым бороться и за Лауру. Чтобы ей никогда не пришлось испытать ту же пустоту, с которой он вырос.

Уэс вздохнул, глядя на липкие руки своей племянницы, и наклонился вперед, чтобы вытащить из кармана пакет с влажными салфетками на молнии и вручить ей одну.

— Как тебе сладкая вата?

Её широкая улыбка обнажила ряд розовых зубов.

— Хорошо.

Он рассмеялся и достал свой телефон, чтобы сделать снимок, впервые заметив, что у него есть голосовое сообщение от неизвестного номера. Интуиция пробежала дрожью по его позвоночнику, но он сохранил невозмутимость. В конце концов, за ним наблюдал очень проницательный ребенок. Уэс сделал снимок, сохранил его и подождал, пока Лаура снова сосредоточится на событиях на поле, прежде чем поднести телефон к уху и прослушать голосовую почту.