Интеллект в подарок

К тому времени Дуся была беременна, и она сделала подпольный аборт. Сделать его официально не разрешал закон от 1926 года, который запрещал аборты при первой беременности. Помогли её подруги по медучилищу, дали нужный адрес, поддержали материально. Аборт она сделала, но способность рожать потеряла.

Миша ничего этого не знал, доходили до него слухи, что она развелась, но точной информации у него тогда не было. К тому же, после окончания медучилища она куда-то исчезла и её нового адреса никто из его знакомых не знал. А потом подросла соседская девчонка Клавдия и вытеснила из его головы остатки воспоминаний о Евдокии Макеевой. Тем неожиданней для него оказалась эта встреча.

— Здравствуй, Миша, — выдохнула Дуся ему прямо в лицо.

Михаил невольно вздохнул её запах и загнанные когда-то глубоко внутрь его чувства к ней бурным потоком полезли наружу.

— Ты откуда здесь образовалась? — спросил он и поспешил поздороваться: — Здравствуй, Евдокия.

— Ты не поверишь, совершенно случайно. Я после медучилища 3 года отработала в Глазове, это небольшой городок недалеко от Вятки. Сейчас я могу устроиться на работу, где захочу. У меня паспорт есть и профессия фельдшера. А сюда приехала повидаться с роднёй.

— Ты же замужем вроде была?

— Была, ну и что?

— Так ты действительно сейчас свободна? А дети у тебя есть?

— Да. Нет.

— Что, да, нет? — не понял Миша.

— Ответы на два твоих вопроса.

— А за меня замуж пойдёшь?

Евдокия схватила его за плечи и приподнялась на цыпочки, заглядывая ему в глаза:

— Мишенька, ты делаешь мне предложение? А как же Клавдия твоя?

— Она одна не останется, да и нет меж нами любви неземной. Дуся, — продолжил он, — меня ведь в солдаты забирают на три года, а солдатам жёны не положены.

— Миша, сейчас объявление по станции было, у нас ещё два часа есть. Идём со мной.

— Куда, Дуся?

— Молчи, иди за мной.

Дуся подхватила его под руку и прижалась к нему грудью. Мишу аж в жар бросило. Она заметила это и засмеялась счастливо.

— Ну, так как? Ты идёшь?

Миша махнул рукой и ответил:

— Иду.

* * *

Через два часа они вновь были на станции. Когда пришёл поезд, Дуся, прямо у вагона, не обращая внимания на кучу народа вокруг и не скрываясь ни от кого, открыто целовала Мишу, обнимала и плакала.

— Дура, я дура, — сквозь слёзы говорила она ему. — Были бы мы с тобой тогда посмелее, ни за что бы не расстались. А ты как в часть попадёшь, сразу напиши мне, и я к тебе приеду и на работу устроюсь, фельдшеры они везде нужны. Мы распишемся, и будем хоть иногда вместе.

— Куда писать-то?

— Пиши себе домой для меня.

— Напишу, Дуся, конечно, напишу, ты только дождись меня. Я сегодня понял, что всю жизнь только тебя и любил, мне больше никого не нужно. До свидания, Дуся, мне нужно идти, ты только не пропадай никуда и когда узнаешь мой адрес, то тоже напиши мне.

Раздался гудок паровоза, поезд дёрнулся, толпа вокруг пришла в движение, все как-то враз закричали, зашумели, и они оторвались друг от друга. Михаил стал пробиваться к вагону, а Дусю толпа оттеснила в сторону. Вот он вскарабкался по ступенькам в вагон и огляделся, но Дуси уже нигде видно не было. Толпа провожающих проглотила её, а Мишу протолкнули вглубь вагона.

Через три часа они прибыли на железнодорожный вокзал областного центра, город Киров, где их в первый раз покормили, раздав сухие пайки. Из горячего каждому досталось по большой жестяной кружке кипятка.

На вопросы призывников, куда их везут, командиры отвечали уклончиво. Наконец, они снова тронулись в путь. Ехали остаток дня и ночь. Перед рассветом, на одной из станций их вагоны отцепили и отогнали на запасной путь. Уже на рассвете они снова поехали. Около полудня они остановились и всех высадили, объявив, что это конечная остановка.

Провели перекличку, при которой недосчитались трёх человек. Сопровождающий их капитан сказал, что дезертиров рано или поздно поймают и посадят в тюрьму, а потом всё равно отправят в армию.

После переклички каждому выдали ещё по одному сухпайку, и всем объявили, что они следуют в один из военных учебных центров Московского военного округа. И что они теперь курсанты. Их должны были встретить, но почему-то встречающих не было. Сказали, что придётся немного подождать.

Примерно через час после скудного обеда, который они запивали сырой водой из колодца при полустанке, им объявили, что дальше придётся идти пешком.

Будущих курсантов построили в колонну по двое, и повели по неширокой лесной дороге в неизвестность. С обеих сторон к дороге вплотную подступал смешанный лес. Ели и сосны с пихтой перемежались с осинами и берёзами. Встречались и липы с тополями и прочими деревьями. Ближе к дороге рос густой кустарник. По самой обочине густо росла трава. Примерно через полчаса ходьбы лес раздался в стороны, и они вышли на широкий тракт. Вскоре выглянуло солнце и шагать стало веселее. Ещё через час ходьбы они встретились с лошадкой, запряжённой в телегу и сопровождаемой двумя красноармейцами, которые везли для них обед в больших флягах, укутанных в одеяла. Хлеб, ещё тёплая каша с мясом и густой сладкий фруктово-ягодный кисель. Посуда была в отдельной коробке — алюминиевые тарелки с ложками. Кисель наливали в тарелки из-под каши. Командирам выдали жестяные кружки.

Устроили привал, покушали и потопали дальше. После привала шли ещё почти 2 часа. Лошадка плелась в хвосте колонны. Дорога привела их к шлагбауму с небольшой будкой и двумя красноармейцами. Сразу за шлагбаумом лес заканчивался и были видны постройки.

Потом сразу начались санитарно-гигиенические процедуры — стрижка головы под ноль и баня, которые затянулись до вечера. После бани выдали новенькое обмундирование и сытно накормили. Старую одежду обратно не выдали. Впрочем, об этом все призывники знали и поэтому на призывные пункты приходили в старой, латаной одёжке и заношенной обуви.

Потом разместили их по казармам барачного типа, где каждому досталась отдельная железная кровать с матрацем и подушкой, набитыми ватой и полушерстяным одеялом. Сверху лежала стопка постельного белья — две простыни и наволочка, не глаженные, но зато чистые и свежие.

За каждой казармой была устроена площадка для утренней гимнастики, вымощенная битым кирпичом, с турниками и скамейками. Там же, с краю, была устроена умывальня с десятком рукомойников над наклонным жестяным жёлобом, по котором стекала вода во врытую в землю бочку без дна. Чуть подальше виднелись туалеты.

Уже поздно ночью, лёжа в кровати и вспоминая прошедшие два дня, такие длинные и богатые на события, Михаил отчётливо понял, что с этого момента его жизнь разделилась на две части — до и после. И его новая жизнь будет намного интереснее и богаче событиями, чем прежняя, однообразная и скучная.

На следующее утро им дали выспаться и подъём устроили только в 8 часов утра. Полчаса на утренние процедуры и курсантов построили на плацу, который был тут же, между двумя рядами казарм, расположенных друг против друга.