Интеллектуальный слой в советском обществе

идет даже не о специалистах, а о руководящих лицах большевистского режима. В 1920 г. представители образованного слоя

составляли 18,4% даже среди среди делегатов уездных и 30% губернских съездов Советов (272). Служащие составляли 28,2% членов

губернских и 26,4% уездных и городских исполкомов (см. табл. 110) (273). В 1922 г. служащие составляли 43,7% членов исполкомов

Петроградской губ. и 44,1% в целом по РСФСР (274), в составе горсоветов их было свыше 40% (см. табл. 111) (275). Как показывают

эти данные, в то время, когда решался вопрос о самом существовании советской власти, чем выше был уровень работников, тем выше

среди них процент старой интеллигенции (в дальнейшем, когда опасность миновала, стали, напротив, выдвигать на самые высшие

должности "классово-надежные" элементы, несмотря на их некомпетентность и неспособность).

Преобладали рабочие в этот период только в органах управления промышленностью и в руководстве предприятий (где осуществляли

в основном "комиссарские" функции по отношению к ведущим реальную работу старым специалистам). В 1919 г. на

национализированных предприятиях металлической промышленности из 529 членов заводоуправлений рабочих было 338 чел. (64%), а

служащих 191 чел. (36%). В конце 1920 г. участие рабочих в органах управления промышленностью в среднем составляло 61,6%, но в

основном они были сосредоточены на уровне заводоуправлений. Из 1786 ответственных работников промышленных предприятий

РСФСР их было 1151 (64,4%), а из 2989 ответственных работников транспорта - 1600 (63%). Правда, в ВСНХ (его Главном и

Центральном управлениях) подавляющее большинство - до 80% составляли старые интеллигенты (см. табл. 113), даже на

предприятиях ВСНХ среди управляющих и председателей коллегий рабочие составляли лишь 33,5%, а среди помощников

управляющих и членов коллегий - 38,5% (276). В последующие годы "выдвиженчество" как известно, распространилось особенно

широко; "выдвиженцы" направлялись прежде всего в промышленность (277), и стали преобладать среди руководителей трестов и

крупных заводов (278). Преобладали они и в учреждениях, служба в которых не требовала обширных специальных знаний (279).

В конце 20-х годов, когда положение советской власти окончательно упрочилось (и самое трудное по восстановлению экономики

страны уже было сделано), она перешла к политике решительного вытеснения представителей старого образованного слоя (благодаря

использованию которых ей только и удалось удержаться) из сферы умственного труда. "Мавр сделал свое дело..." Большевики более

не нуждались в сколько-нибудь значительном числе таких представителей: после того, как была запущена и стала давать первые

результаты машина для выделки "рабоче-крестьянской интеллигенции", опасность оказаться перед лицом массовой оппозиции со

стороны интеллектуального слоя исчезла, и с нежелательными элементами его можно было не церемониться. Достоточно было

сохранить несколько тысяч наиболее квалифицированных специалистов для подготовки тех, кто должен был прийти им на смену, и

для работы на тех должностях, где полуграмотные "образованцы" справиться бы никак уж не могли. На большинстве же должностей

последние вполне годились, поскольку неэффективность их работы, как и всей советской системы в целом, после того, как последняя

была уже налажена, вполне компенсировалась раз и навсегда внушенным страхом и суровой дисциплиной.

Совершенно закономерно поэтому, что именно в это время, спустя десятилетие после переворота, когда большевики не опасались

более за выживание своей системы, настало самое время рассчитаться с теми, кого ранее приходилось, скрепя сердце, терпеть.

Ожесточенность репрессий, похоже, не в последнюю очередь была связана именно с последним обстоятельством. 1928-1932 гг.

ознаменованы, как известно, массовыми репрессиями и повсеместной травлей "спецов" во всех сферах (в т.ч. и военной, именно тогда

по делу "Весны" было уничтожено абсолютное большинство служивших большевикам кадровых офицеров), а на руководящие

должности стали еще смелее выдвигаться неспособные управлять, но зато вполне лояльные "пролетарии", поскольку теперь их

некомпетентность не угрожала так остро самому существованию партии и государства. Однако из-за недостатка чисто "своих"

квалифицированных кадров советская власть до самого конца 20-х годов была еще вынуждена мириться с преобладанием в

государственном аппарате старой интеллигенции. Хотя высшие посты все чаще занимали выдвиженцы и образованцы новой

формации, задачей которых было не столько управлять, сколько "контролировать ситуацию" - следить за соблюдением интересов

советской власти и лояльностью подчиненных, основная созидательная работа по-прежнему лежала на плечах всячески третируемых

старых специалистов, самая квалифицированная часть которых относилась, как правило, к высшим слоям русского общества. В 1928

г. из старых кадров с высшим образованием 29,5% составляли директора, предприниматели и акционеры, а еще 49,3% занимали

раньше руководящие должности (280).

Но некоторые изменения в социальном составе интеллектуального слоя к 1928 г. все-таки произошли. Обобщающих данных о его

составе нет, но есть сведения о различных его профессиональных отрядах. Среди учителей, в частности, из рабочих происходило 5,3%

, из крестьян - 48,2, из служащих 18,2 и из "прочих" - 28,3% (в "прочие" статистика включала лиц, т.н. "эксплуататорских классов",

духовенства и иногда свободных профессий). В начале 1-й пятилетки среди ИТР выходцев из рабочих (главным образом за счет