Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство

В Смоленской губернии говорили так:

Вот на Купалу в Иванову ночь зачнешь, богатырь будет, а в Святую Троицу — богобоязен станет. На ущербе молодого месяца зачнешь, болезен будет, а при полной луне — здоров и богат. И на небо на частые звезды взглядывали и зори высчитывали. На вечерней заре зачнешь, дите угрюм и зол родится, на утренней — весел и добер будет. В полдень зародится, будет ленив, а в полночь — работлив [362] .

362

Науменко Г. М. Этнография детства.

Ну и наконец предостережение из XVI века:

Если [муж] с женою будет в пятницу, или в субботу, или в воскресенье, и если зачнется ребенок, то будет он либо разбойник, либо вор, либо блудник… [363]

Часть 7. Брачные уды

Привычное нам слово «свадьба» («сватба»), как считают исследователи, однокоренное с латинским «свада», что означает «привлекательная». Свадой (Суадой) римляне называли богиню убеждения в контексте любви и романтики, то есть богиню соблазнения. При этом она, конечно, ассоциировалась с Венерой, покровительницей браков и любви.

363

«А се грехи злые, смертные…» / под ред. Н. Л. Пушкаревой.

Интересно, что «свадьба» — это не единственный термин, который на Руси означал брачную церемонию. Чаще употреблялось более давнее слово «радость». Выдающийся русский этнограф и археолог Александр Терещенко (1806–1865) пишет, что радость «выражала у нас свадебное веселье и свадьбу, — и это значение было самое древнее; оно встречается в XII веке» [364] . В летописной записи о свадьбе царя Михаила Федоровича в 1626 году отмечается: «А радость их государская была в воскресенье, февраля в 5 день» и «наперед государской радости за три дни, ввели государыню в царские хоромы и нарекли царевною» [365] . А вот запись о свадьбе царя Алексея Михайловича и Натальи Кирилловны Нарышкиной в 1671 году: «…а своей государской радости изволил быть в 22 день, в воскресенье» [366] . Именно слово «радость» в значении свадебного обряда широко употреблялось до конца XVII века, и лишь когда Петр I ввел западноевропейский свадебный обряд, то поменялась и обрядовая лексика. Впрочем, при исследовании обрядового свадебного фольклора Рязанской области этнографы с удивлением выяснили, что свадьбу называли радостью в свадебных песнях вплоть до XX века! [367]

364

Терещенко А. Быт русского народа: в 2 т. — М.: Институт русской цивилизации, 2014. — Т. 1.

365

Описание в лицах торжества, происходившего в 1626 году февраля 5 при бракосочетании Государя Царя и Великого Князя Михаила Федоровича с Государынею Царицею Евдокиею Лукьяновною из рода Стрешневых. — М.: Изд. П. Бекетова, 1810.

366

Цит. по: Самоделова Е. А. Рязанская свадьба: исследование обрядового фольклора // Рязанский этнографический вестник. — 1993.

367

Цит. по: Самоделова Е. А. Рязанская свадьба: исследование обрядового фольклора // Рязанский этнографический вестник. — 1993.

В значении свадебного обряда использовали еще одно слово: «каша». Оно появляется в русских летописях при рассказе о женитьбе Александра Невского: мол, когда князь женился в 1239 году, то праздновал «кашу» сначала в городе Торопце… [368]

^{Павел Сведомский. Ухаживание. XIX в. Частная коллекция / Wikimedia Commons}

Что самое любопытное, оба этих слова — «радость» и «каша» — использовали в XVII веке и даже позже. Однако к моменту, когда свадьбу наконец-то стали описывать русские и иностранные писатели (а это XVI–XVII века), оказалось, что она представляет собой очень сложную систему, включающую в себя многочисленные обряды и действа: предсвадебные, собственно свадебные и послесвадебные. Чтобы осветить их все, понадобится отдельная книга, поэтому мы остановимся лишь на некоторых элементах первых двух.

368

Сумцов Н. Ф. Восточнославянская этнография. — М.: Вече, 2020.

Глава 21. Сватовство и предсвадебные обряды

Вечеряшняя заря запалила высоко в небе костры, пытаясь отогреть занесенную снегами замерзшую Русь. Ангелы Божии принялись зажигать перед новой службой звезды-свечи. Манята вглядывалась ввысь, пыталась рассмотреть небесных обитателей, да оскользнулась, расплескала воду.

Параська, соседка и сердечная подруга, возмутилась:

— Ну, Манята, кулёма ты… Весь подол мене облила! Никак ворон считашь? Аль о Степке думашь?

— Ничего не думаю! Мелешь невесть што… Вот из-за тебя возвертаться к колодцу прийдется.

— Из-за меня? Да я ж тебя просто спросила: не ведашь ли, ктой к вам пришел?..

— Пришел? Не ведаю… Побегли, поглядаим…

Девушки ускорили шаг.

У ворот топтался младший брат Ванька. Он с ходу накинулся:

— Ты где шлындашь? Я ужно в ледышку превратилси… Батька велел тебе куды-нибудь сходить.

— Куды эт? — растерялась Манята. — Я озябла…

— Ванька, а сказывай, ктой-то у вас гостюет. Давно ли? — спросила Параська.

Ванька отер нос рукавом, оглянулся и тихо сказал:

— Дать хто ж их знаить? Мобуть с другого конца села? Мене выгнали тебя сторожить, а девок вона тоже на улицу…

— Ой, Манята, енто ж сватать пришли, ей-богу сватать, — всплеснула руками Параська.

— Сватать? Варьку неужто. И слава Богу, наконец: с ее кривым глазом ужно засиделась в девках. — Манята перекрестилась, радуясь за старшую сестру-калеку.

Внезапно ворота заскрипели, пропуская дородную Авдотью — мать семейства, в котором, кроме Маняты, было еще четверо дочерей и трое сыновей.

— А, ты тута. — Авдотья зыркнула на дочку, кивнула Параське. — Чае ведра в снег поставила — примерзнут… Заходь в избу… И да, сваты были у нас…

— Просватали? Варьку?

— Каку Варьку? Што несешь: кому она крива нужна? Тебя просватали…

— Как меня? А за кого? — Манята без сил опустилась в сугроб.

— За кого, за кого… Под венцом узнаишь, за кого.

Выдумка, скажете вы. Как это, без знакомства, без любви — и вдруг неизвестно за кого замуж. Но все действительно было так. Австриец Адольф Лизек писал в 1675 году:

Брак у русских заключается по воле родителей, а жених и невеста даже не знают друг друга, потому что девиц в Московии держат в таких укромных отделениях домов, что их никто не может видеть [369] .

Флетчер свидетельствует, что жениху запрещается видеть невесту «во все время, пока продолжается сватовство», а главные роли в этом действе играют либо мать жениха, либо другая пожилая его родственница (или знакомая — сваха) [370] .

369

Лизек А. Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора римского Леопольда к великому царю Московскому Алексию Михайловичу, в 1675 го-ду / пер. с лат. П. Тарнавы-Боричевского // Журнал Министерства народного просвещения. — 1837. — № 11.

370

Флетчер Дж. О государстве русском. — М.: Захаров, 2002.

Отправлявшиеся сватать должны были позаботиться о том, чтобы сватовство прошло гладко и успешно.

Прежде всего, конечно, молились. Затем следовало перевязать поясом (иногда рушником) ножки стола и при этом произносить заговор. Один из вариантов звучал так: «Не я вяжу — Божья Мать вяжет, ангели с архангели узелки подвязывають» [371] .

Дорогу к дому невесты выбирали окружную, часто к избе подходили не с улицы, а задворками. Особенно этому уделяли внимание, когда соседи девушки слыли колдунами. Сваха (или мать парня), входя на крыльцо, ставила правую ногу на первую ступень и притом говорила:

371

Из архива авторов.

Как нога моя стоит твердо и крепко, так слово мое будет твердо и лепко, тверже камня, лепче клею и серы сосновой, острее булатнаго ножа; что задумаю, да исполнится [372] .

^{Клавдий Лебедев. Сватовство. XIX в. Частная коллекция / Wikimedia Commons}

^{Константин Маковский. Сваха. 1900-е. Частная коллекция / Wikimedia Commons}

372

Майкова Л. Великорусскiя заклинанiя. — СПб., 1869.

Самуил Коллинс отмечал, что у русских большую часть свадеб организуют свахи. Они же вместе с ближайшими родственницами проводят смотрины [373] . Очень интересное описание смотрин оставил уже знакомый нам шведский дипломат Петр Петрей де Ерлезунда:

Если же отец или приятели жениха попросят, чтобы жених еще до свадьбы посмотрел и полюбовался на невесту, родители ее отвечают на то отрицательно и говорят, чтобы он спросил про нее других, которые ее видали; им известно, какова она: этого и будет с него до венчанья. Когда же родители и приятели все-таки не отстают и говорят, что если жениху нельзя видеть невесты, то они хотят посмотреть на нее: это и дозволяется им, если невеста без порока и увечья, и тогда отец, мать и две короткие их приятельницы отправляются в жилище невесты. Если она из зажиточных или богатых и в доме у нее много покоев, то сидит одна в комнате, разодетая и разряженная. Если она бедная или недостаточного состояния и в доме всего одна комната, она сидит, принарядившись, за занавескою, чтобы никто не видал ее. Подошедши к ней, женихова мать выводит ее из комнаты или из-за занавески, берет за руку, ходит с ней взад и вперед, оглядывает ее внимательно, не слепа ли и не хрома ли она, не колчет ли, не шелудива ли или нет ли за ней какого другого недостатка и порока; если она довольна невестой, то говорит ей, что она будет за ее сыном; так и пойдут к столу и веселятся [374] .

373

Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне. Сочинение Самуила Коллинса, который девять лет провел при дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских. — М., 1846; Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне. Сочинение Самуила Коллинса, который девять лет провел при дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича // Утверждение династии. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1997.

374

Петрей де Ерлезунда П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии. — М.: Фонд Сергея Дубова, 1997.

И вот тут-то, после смотрин, наступало время «чудес». Дело в том, что невеста к венцу шла с закрытым лицом. Можно долго рассуждать, почему возник такой обычай: скорее всего, невесту старались уберечь от сглаза и порчи. Так вот, в больших русских семьях встречались девушки с недостатками — и таких было очень сложно выдать замуж. И тогда…

…те люди вместо тое своея увечныя дочери, назвав имянем тое дочери, за которую не ведаючи учнут свататца, показывают другую или третьею дочерь, и та присланная смотря девицы тое излюбит и скажет жениху, что она добра и женитися ему на ней мочно; и как жених по те словам полюбит и о свадбе у них с отцом и с матерью учинится зговор… — писал в XVII веке подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин (ок. 1630–1667), — а как будет свадба, и в то время за того жениха по зговору выдают они замуж увечную или худую свою дочерь, которые имя в записях своих напишут, а не тое, которую сперва смотрилщице показывали, и тот человек, женяся на ней, того дни в лицо ее не усмотрит, что она слепа, или крива, или что иное худое, или в словах не услышит, что она нема или глуха, потому что в тое свадбу бывает закрыта и не говорит ничего, такъже ежели хрома и руками увечна, и того потомуж не узнает, потому что в то время ее водят свахи под руки, а как отвенчався и от обеда пойдет с нею спать, и тогда при свече eе увидит, что добре добра, век с нею жить, а всегда плакать и мучитца… [375]

375

О России, в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина / Изд. археографической комиссии. — СПб., 1859.

Практика подмены сохранялась вплоть до начала ХХ века.

Казалось бы, на этом рассказ о сватовстве можно было бы закончить, однако история Руси знает о двух типах сватовства. В первом инициатива исходит от стороны жениха, в другом — от стороны невесты. Последний тип часто именуют «навязыванием».

Уже в «Записках о московитских делах» Сигизмунд фон Герберштейн в 1516 году сообщал о навязывании невесты жениху ее отцом как об оригинальном способе заключения брака. Упоминал о нем и Юрий Крижанич [376] . Адам Олеарий пишет:

376

Крижанич Ю. Русское государство в половине XVII века: рукопись времен царя Алексея Михайловича / открыл, [снабдил примеч.] и издал П. Бессонов. — М.: Тип. Александра Семена, 1859–1860.