Интриган. Новый Петербург

Земской тоже поднял руку. Пушкин, вопреки ожиданиям, после недолгих сомнений присоединился.

— Замечательно, — Софья подмигнула мне. — Совместными усилиями мы быстро отведем напасть. Так держать, господа. Если в настоящий момент вам некуда идти, в Академии вам всегда рады. Надеюсь, еще не забыли, где общежитие.

Это предложение в первую очередь предназначалось моей семье — резиденции других родов пострадали незначительно, и только наш дом сгорел дотла.

— Нет уж, увольте, — проворчал оружейник. — Флаги флагами, а оставаться здесь я не намерен. Мало ли, вдруг заговорщик — один из вас. Про Пана вон всякие слухи ходили, но никто и не думал, насколько все серьезно. Так что позвольте откланяться.

— Вы можете поехать в поместье Хмельницких, — Генрих обратился к отцу.

— Сейчас туда нельзя, — Ратников покачал головой. — Мои агенты еще ищут улики.

— Тогда мы с радостью примем вас у себя. Если вас, конечно, не сильно смущает запах гари, — адмирал с грустью улыбнулся.

— О, вот вы где, — в лекторий вошел Орест, держа под мышкой помятую каску.

Выглядел полицмейстер так, словно только что вернулся из окопов Первой мировой — чумазый от сажи, с подпалинами на мундире и сломанной надвое дубинкой за поясом.

— Докладываю Совету — порядок на улицах полностью восстановлен. Разбор завалов продолжается. Новых тел покамест не найдено — и даст Свет, найдено не будет. Зато глядите, кого я встретил по дороге к вам.

Из-за спины наследника вышла Дульсинея — перепуганная до смерти, в порванном на плече платье, но живая и здоровая.

— Дуся? — «Чехов» встал, придерживаясь за спинку.

— Андрей Семенович! — горничная бросилась ему на шею и разрыдалась. — Какой ужас! Вы не представляете, чего я насмотрелась, чего натерпелась, пока бежала через город. Хорошо, что вы придумали спрятать Афину в Академии, но прошу вас — хватит. Все зашло слишком далеко, девочка могла погибнуть!

В зале воцарилась гробовая тишина. Все как загипнотизированные уставились на отца, а тот стоял столбом, потел и часто дышал, стараясь подобрать нужные слова.

— Пап… — хмуро бросил Марк. — О чем она говорит?

— Дуся права, — Андрей отстранил женщину и поправил галстук, всем своим видом давая понять, что готов покаяться и принять любое наказание. — Я заигрался. Но видит Свет, я преследовал лишь благие цели.

— Подробнее, пожалуйста, — Орест похлопал по поясу с наручниками. — А то никак не пойму — дело возбуждать или нет?

— Да уж, — шагнул к отцу и скрестил руки на груди. — Будь добр объясниться.

— Я просил тебя по-хорошему, — с вызовом произнес мужчина, глядя в глаза. — Предупреждал о последствиях. Но ты лез и лез в этот омут, как кот — в крынку сметаны. Лез и лез, подвергая опасности не только себя, но и весь наш род. Я не хотел, чтобы однажды накачанные манородом ублюдки спалили наш дом дотла только потому, что ты возомнил себя Шерлоком Холмсом. Не хотел, чтобы моих детей похитили или взорвали только потому, что ты боишься покоя и рутины, как упырь — солнца!

«Чехов» трясущейся рукой снял очки и промокнул платком струйку крови.

— Поэтому решил тебя проучить. И наглядно показать, что случится, если не оставишь свои авантюры. После недолгого разговора Афина поддержала мое решение — она хоть и юная девица без дара, но всегда была умнее тебя. Госпоже Распутиной мы сказали, что просто ищем укрытие. Софья согласилась выделить комнату в общежитии, но ничего не знала о нашем маленьком заговоре. Да, это я писал тебе послания. Это я вот этими вот руками, — он поднес дрожащие кисти к бледному лицу, — срезал локоны дочери и отправлял в конвертах, чтобы однажды в посылке не прислали ее отрезанную голову. Но ты все лез и лез, лез и лез, лез и лез, не слушая никого и ничего… Ты…

Мужчина схватился за грудь и рухнул в кресло. К нему тут же бросились на помощь, но Андрей Семенович отмахнулся и долго кашлял в насквозь пропитанный кровью платок.

— Ты свел в могилу мать… И я тоже одной ногой в гробу. Ты… сильно изменился после Японии. Словно… стал другим — чужим, холодным и совершенно глухим к нашим чувствам. Будто мы тебе и не родня вовсе, а так… пешки в очередной схватке интриганов. Но мне все еще дорога семья. Марк, Афина — и ты, Гектор. Поэтому я сделал все, чтобы спасти нас — если не от нищеты, то хотя бы от смерти. И, как видишь, оплошал. Но виноватым себя не чувствую. И по-прежнему считаю, что поступил правильно. Просто… кхе… проклятый бунт смешал все планы.

— Я хочу ее видеть, — спокойно произнес в ответ, и Андрей кивнул.

* * *

Когда дверь открылась, мы увидели сидящую за столом девушку. Афина читала книгу, подперев щеку ладонью, но едва заметив нас, тут же кинулась на шею.

— Марк! Гектор! Вы в порядке?

— Да. Как сама?

— Сначала было скучно, но теперь я рада, что сижу здесь, а не там, — кивнула на сгоревшие до каменных стен особняки на улице.

— Ничего не хочешь добавить? — пожалуй, чересчур сурово произнес я.

— Прости, — сестра отшагнула и опустила голову. — Папа уверил, что так будет лучше для всех.

— Может, он прав, — сменил гнев на милость, не в силах злиться на эту кукольную мордашку с надутыми губками, розовыми от стыда скулами и ассиметричной прической, обогнавшей свое время почти на целый век. — Главное, что все хорошо закончилось. Но из-за ваших шалостей могли пострадать невинные люди.

— А из-за твоих — уже пострадали, — бросила в ответ Афина.

— Один — один, — протянул ладонь в знак примирения, но вместо рукопожатия девушка привстала на цыпочках, поцеловала в щеку и прижалась к груди.

— Я так соскучилась… Хорошо, что все живы и здоровы. Скорей бы вернуться домой и забыть весь этот ужас.

— Хм… В городе еще опасно, — погладил ее по спине. — Лучше побудь какое-то время здесь.

— А ты останешься? — сестренка подняла слезящиеся глаза, словно провожала меня на фронт. — Ты ведь никуда не уйдешь? И не будешь лезть на рожон? Обещаешь?

— Я… — со вздохом взял ее за понурые плечи и отстранил от себя. — Прости. Но сейчас отступать нельзя. Враг у ворот, и никто кроме нас его не остановит. Но я обещаю, что когда все закончится, никому не придется прятаться и бояться собственной тени.

Оставив Афину вместе с Марком, спустился во внутренний двор и сел на лавочку под раскидистой рябиной. Через несколько минут рядом села Рита, переодетая в привычную мужскую одежду. Какое-то время мы молчали, слушая шорох гравийных дорожек под ногами немногочисленных учеников. Каждый думал о своем — я анализировал открывшуюся информацию, подруга собиралась с духом, чтобы озвучить снедающий душу вопрос.

— И какой он? — наконец спросила она.

— Кто?

— Мир.

— Другой. Но проблемы те же. Забудь, сейчас это не имеет никакого значения.