Инженер и Постапокалипсис

Бросив напоследок горестный, виноватый взгляд на Эндрю и отпустив его руку, надвинул на глаза продолговатые окуляры и, набрав полные легкие воздуха, нырнул в мутную воду. К счастью, под водой прибор ночного видения продолжил работать, хотя видимость и снизилась до предела. Быстро, но буквально на ощупь преодолев в темной зелени инфракрасного излучения несколько метров, выплыл в некой заполненной доверху водой комнате, в которой также было немало уходивших вверх труб. Очевидно, вода поступала вниз и через них.

Чувствуя, что задерживать дыхание дальше становится уже сложно, не слыша ничего, кроме подводных течений, беглым взглядом окинул потолок, где обнаружился узкий аварийный лаз, крышка люка которого была уже открыта. Мой разум заметался в нерешительности, хотя мешкать нельзя было ни в коем случае.

«Это последний шанс! Там можно выбраться наверх! Лишь бы дыхания хватило!..» — в панике подумал, дернувшись в направлении лаза.

Мог лишь смутно догадываться, куда приведет этот ход, и смогу ли открыть крышку люка, но сдерживать судорожный вдох становилось все труднее.

«Воздуха не хватит! Надо вернуться!» — пронеслось в моей голове, когда заглянул в темную пустоту лаза, уходившую вверх — даже мощности прибора ночного видения не хватало для того, чтобы разглядеть то, что скрывалось в этой тьме.

Тут же до меня дошло осознание того, что за это время, протяженность которого уже не мог определить, главный туннель мог заполниться водой доверху — просто потерял бы драгоценное время, вернувшись туда! Опять дернулся в направлении темного прохода, но и вновь застыл, с трудом сдерживая вдох.

«Эндрю остался там!» — в ужасе опомнился.

Вспомнил свой последний кошмар, где на моих руках вновь умирал Кэссиди. Убежал в своем сне, убежал, в то время как он кричал мне вслед: «Не оставляй!» Но это был только сон. Знал, не смогу жить с таким грузом вины и ненависти по отношению к себе, даже если выберусь из этого подводного ада.

Не теряя более ни секунды и уже не колеблясь, повернул назад, из последних сил сдерживаясь от того, чтобы сделать вдох. Под завывание водного потока преодолел несколько метров, кажущиеся бесконечностью, и одним рывком бросился вверх, понимая, что в любом случае сделаю вдох, даже если воздушного кармана наверху не окажется.

С шумом вынырнув, судорожно захватил воздух открытым ртом, при этом ударив прибор ночного видения об потолок — наверху оставался слой воздуха в несколько сантиметров. Мог коснуться губами ветхого кирпича. Мне приходилось неестественно выгибать шею, чтобы достать воздух. Эндрю находился рядом, вцепившись бледно-желтыми пальцами в ржавую трубу, проходившую под потолком. А вода все лилась и лилась.

Изуродованное лицо пациента было абсолютно мокрым, не знал, от слез ли. И глаза. Сетчатка одного его глаза была давно уже повреждена, но другой глаз был зрячим. Узнал этот взгляд — так на меня смотрел Кэссиди. Нет, не на меня — на свою Смерть.

— Сейчас считаю… до трех… и ты делаешь глубокий… вдох! — перекрикивая бурлящую воду, проорал. — Ты понял?! Понял?!

Эндрю молчал, не сводя взгляда с одной точки перед собой, но времени уже не оставалось. Выживем вместе, или погибнем вместе.

— Раз!.. Два!.. Три! — срывая голос, прокричал и, вдохнув полной грудью, нырнул под воду, после чего потянул Эндрю за собой.

Он отпустил трубу, погрузившись под воду, и, не мешкая более ни секунды, потянул его за руку в узкий проход. Забрался внутрь первым, моля все высшие силы, чтобы бедный пациент не испугался темноты и не вдохнул воды. Он уцепился за край моей штанины, следуя за мной, при этом сильно мешая мне плыть.

«Боже… Лишь бы не утопил…» — мелькнуло у меня в голове, но разницы никакой уже не было.

Попав в комнату с ведущим наверх лазом, подтянул Эндрю к нему и подтолкнул его вперед, давая ему понять, в каком направлении двигаться. Хватаясь за поручни лестницы, он полез наверх, и я за ним. Воздух в груди начинал заканчиваться.

«Господи… Не бросай…» — взмолился, когда увидел впереди в зеленом свете очертания металлического люка.

Протиснувшись рядом с Эндрю, отодвинул его в сторону, насколько было возможно в узком лазу, и вцепился в небольшое кольцо затвора.

«Давай! Ну же, давай!» — стискивая зубы от напряжения, прокричал про себя, налегая на заевший металл всеми силами.

Мне показалось, услышал щелчок, и затвор нехотя провернулся. Собрав последние силы в один рывок и понимая, что следующий вдох может стать последним в моей жизни, толкнул крышку люка и рванулся вперед, навстречу режущему глаза свету.

Следующий вдох смешался со стоном, вырвавшимся из моей груди, но вместо мерзкой грязной воды заглотнул обжигающий воздух, после чего вновь ушел под воду. Рванувшись во второй раз, выбросил плечо вперед и ухватился рукой за мокрый кирпич, которым был вымощен пол. Подтянувшись на руках и зажмурив глаза, выполз из узкого лаза и распластался на полу, тяжело хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Как вылез Эндрю, даже не увидел, просто потом, открыв на мгновение глаза, заметил его рядом, сжавшегося уже на полу.

Закрыв глаза во второй раз и обессилев окончательно, провалился в забытье…

Глава пятнадцатая. В гобелене.

Ломагин бежал, падал, поднимался и вновь начинал бежать. Словно заяц, улепётывающий от голодного хищника, он петлял по бесконечным коридорам подземной лаборатории, боясь оглянутся назад. Преследователи не отставали, не несясь сломя голову, здраво опасаясь неизвестного мутанта, свалившегося им, как снег на голову, но и не замедляясь настолько, чтобы появилась угроза потери цели из виду. Обильно потея и трясясь от страха, чувствуя жар, пробегающий по телу, и страдая от пронизывающую его с ног до головы боль, только Ломагин мог считать свое передвижение бегом. Со стороны он больше всего походил на обколотого до самых макушек наркомана, зачем-то влившего в себя лошадиные дозы алкоголя. Его движения были рваными и хаотичными, ноги то и дело переплетались друг с другом, роняя его на хорошо отполированный пол, смотря на который был отчетливо виден потолок. Оказавшись в столь незавидном положении, Ломагин искренне надеялся на приступ безумия, которого до этого момента до дрожи опасался. Но внутренний монстр только и ждущий возможности вырваться на волю и вдоволь насладиться тёплой кровью находящихся поблизости существ, молчал. Лишь кровь, булькающая в лёгких и гул в ушах были единственными спутниками Ломагина. Отчаяние схватило его в свои удушливые объятия, на этот раз не собираясь отпускать.

«Бах!» — Резкий, отрывистый звук выстрела разнесся по коридору.

Следом раздался мужской вскрик. Пуля впилась Ломагину в ногу, заставляя последнего совершить невозможное для подобной ситуации усилие. Лишь на краткий миг, желая спастись от угрозы, он совершил нечеловеческий рывок за угол, отстраненно наблюдая за тем, как очередь из пуль разбивает в дребезги напольное покрытие.

— Хр-р-р… гхар-р-р… — лежа на спине ему оставалось только хрипеть от бессилия. Надсадно кашляя, Ломагин с трудом перевернулся на живот, из последних сил начав передвигать едва слушающимися его команд конечностями. Оставляя за собой кровавые разводы, он упорно полз вперед, не желая столь бесславно подохнуть после всего им пережитого. Чуть приподняв голову, Ломагин наткнулся на висящую на потолке едва заметную полусферу, прикрывающую всевидящий глаз камеры.

— Чтоб вы сдохли, уроды, – ублизнув окровавленные губы прошептал Ломагин, уронив голову на свои грязные руки. Очередная судорога, охватившая тело, заставила его замычать от боли. “Чем же вы в меня пальнули?” — пронеслась мысль в затуманенном от боли мозгу Ломагина. Разобравшись с отрядом пресле, он непозволительно расслабился, посчитав, что за ним никто больше не придёт. Не имея никакого опыта в разведывательном деле и уж тем более в проникновении на защищенные военные объекты в одиночку, Ломагин и помыслить не мог о том, что за ним могут наблюдать через камеры, на которые он не обращал никакого внимания, вовсю пользуясь своими способностями. Да и обратил он на них своё внимание, только после возгласа одного из его преследователей, громко координирующего действия своих напарников.