Инженерный Парадокс 9

А то можно получить уже не повреждения, а травмы. Которые хрен знает, сколько латать, да и долговременные последствия могут быть. Вроде как излечимые, но нахрен не нужные.

На этом радостном и вдохновляющем моменте я всё-таки открыл глаза. Повращал ими и увидел, что автохирург со мной подтянули к Эскулапу и присоединили какие-то былинного размера бадьи с физраствором и питательными веществами.

Если бы мне кто-то сказал, что эти многоведёрные бочки — капельницы, я бы превращал бы пальцем у виска. Но, тем не менее, эту роль они и выполняли.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась одна из медичек, явно приглядывающая за бочками.

— Чувствую, — обдумав вопрос и проведя ревизию организма ответил я. — А какого… — начал было я, но не успел — в палату зашёл Федька.

Физиономия его была преисполнена радости, ликования и вообще — буквально сочилась ехидством. Ревизия воспоминаний наталкивала на очевидный вывод… Но не мог же он?! Или мог…

— Федь, а часом не ты мне выбил зуб? — подозрительно прищурился я на Федьку.

— Ну-у-у… Ты же говорил — «зуб даю», — зловредно ухмылялся он.

Блин, в общем-то «да», говорил. В шутку не в шутку, но факт. И за сказанное принято отвечать, правда картина Федьки, с гнусным гоготом выбивающего у моего бесчувственного тела зуб не очень укладывалась в воображение. А оно у меня чертовски богатое.

Так что я продолжал вопросительно смотреть на него,

— Не я, не я, — перестал он строить из себя злодея. — Ты сам когда упал, ударился о стол. А мы, — выдал со смешком он, — кинулись тебя ловить. Одновременно.

— Без травм? — хмыкнул и я, представив сталкивающихся над моим телом.

— Без травм, только чудом. Так что к твоему зубу вполне могли присоединиться пара-тройка наших.

— А главное — всё сами, — глубокомысленно отметил я.

— Ну да… Ох ё! Это что?! — отскочил он с пути кресла на маглеве.

— Мой транспортный модуль. Мне лучше себя поберечь ближайшее время, — ответил я.

Несмотря ни на что — довольный. А то после прошлого раза решил себе сделать средство передвижения. Ну и даже немного обидно было, что не используется. А так — в дело пойдёт, заключил я, отказавшись от помощи друга и самостоятельно плюхаясь в кресло.

Манипуляторы подхватили шею, тело, конечности, мягко зафиксировав их в наиболее комфортной для выздоровления позе. Ну а я управлял этим агрегатом ментализмом: не слишком сложно, особенно с учётом того, что делал его я сам. С расчётом на управление ментализмом.

Короче, воспарил на метр над полом, кивнул Феде и чинно полетел себе в мастерскую. Народ из гаражных на самолётного Мехова смотрел с удивлением, но не особым — как говорится «и не на такое насмотрелись», сообщил какой-то «старичок» после моего пролёта новичку.

Правда перед самой мастерской меня остановил удивлённый крик:

— Чарльз?!!

Я даже не сразу понял от кого, но развернув кресло увидел Рукожопа, с челюстью в пол и вытаращенными глазами. Впрочем разглядев меня он предпринял работы по подбору челюсти — и верно, нечего полезными запчастями разбрасываться.

— Ты обознался, — констатировал я, на что Рукожоп судорожно кивнул и помотал головой, отгоняя бредовый поток мыслей, которые почувствовал и я. — А кто такой Чарльз?

— Да так… старый знакомый. Его уже нет, почему я и удивился. Простите, Марк, — буркнул Артемий и буквально убежал к себе.

Бывает, мысленно пожал я плечами, направляясь в мастерскую. У всех в шкафу есть пара-тройка скелетов, это нормально. Кроме меня: мои скелеты кибернетизированы и поставлены на моё благо: подметают и помогают в поддержании порядка.

В мастерской, если бы не чувство ментализма, я бы кружил и дёргался: здоровенная металлическая фигня… пропала. На самом деле она не пропала, а забралась под стол.

И вот чёрт знает, можно ли её назвать живой или нет. Например, возможность самовоспроизводства или размножения не была свойственна колонии.

Точнее так: они могли самовоспроизводится, но для этого нужно было чтобы оператор-инженер прописал соответствующую программу. Ну и ресурсы, причём весьма специфические были нужны, само собой.

Эмоции… как не странно, но эмоции колонии были свойственны. Это, скажем так, свойство «железа», аппаратно прописанные, хотя и очень урезанные в оттенках эмоции.

Злость, страх, расположение — очень «чистые» эмоции, без которых ментальное программирование просто бы не сработало. Без них внедрить ментальную программу в колонию было сродни том, что тот же Рукожоп гравером написал бы программу на кристалле поликристаллического кремния.

Вроде и программа есть, и носитель по составу подходящий… Но вот что-то не то вышло бы, как не удивительно.

Короче, простейшие эмоции в каждом нанороботе были основой, и сейчас под столом сидело этакое, в чём-то схожее с домашним животным, ну или ребёнком.

Но этих особей, которые «дети» я толком не изучал — пока сам был таким было не до того. А потом если и находилось время, то находилась совершенно дикая разновидность человеков «родители», которые мешали нормально исследовать облюбованный объект.

Но согласно имеющемся данным — похоже. При этом, теоретически, колонию можно попробовать вырастить в личность — потенциал у неё для этого есть. Но совершенно нерационально: ИЛ можно создать не из уникального инопланетного артефакта.

Возможность которого к вычислениям и прочему — просто удобный интерфейс. Основное же качество: морфизм, способность создавать сложнейшие механизмы…

На этом размышлении я чихнул, пригляделся и… возмутился!

— Икси, какого, извиняюсь, дворника в моей мастерской всё засрано пылью?! — полюбопытствовал я. — У паучков образовался профсоюз и проходит забастовка в защиту прав техноарахнидов?!

— Нет, Марк. Паучки бодры, веселы и готовы к работе.

— Замечательно! Тогда почему в мастерской срач?!

— Я посчитала неразумным удалять части привезённого вами артефакта.

— Хм-м-м… А ты же не в курсе. Доступа к базам у тебя нет.