Инженером быть не просто

Тут жена улыбнулась мне очень мило:

— Слава, теперь и я тебя полюбила и, вообще, не представляю жизни без тебя. Честное слово! — И эти её слова были для меня получше любого лекарства. И моя жена говорила вполне серьёзно. — Скорее выздоравливай. Жду не дождусь, когда ты домой вернёшься. Я и сама по тебе сильно соскучилась, и детям надо, чтобы их папка нежно приласкал. Они тоже по тебе скучают.

Ну, дети пока вряд ли заметили временного отсутствия отца? Мама рядом, и это для них главное. Хотя, они уже уверенно меня опознавали. А вот я сам по ним сильно скучал. Само собой, и по Инге, но мне хотелось быть рядом и с сыном и дочкой. После нападения на себя мне так хотелось прикрыть их собой, чтобы ни одна сволочь не решилась косо посмотреть в сторону моих детей. Я же их главный защитник, и, кровь из носу, мне их надо вырастить. Так что, никуда мне не деться от Инги. Раз неведомые боги свели меня с ней, то надо прожить жизнь именно с ней, и достойно. Я решил, что постараюсь, чтобы она никогда во мне не разочаровалась. Инга моя любимая жена, и всегда ей останется. Никому её не отдам!

Ну а далее на меня посыпались домашние новости. В первую очередь, конечно, о детях и близких. К счастью, с ними всё было хорошо, даже с родителями Инги. Мы в последний раз виделись с Игорем Оттовичем и Анной Васильевной у нас дома, после концерта «космической музыки» в киноконцертном зале «Октябрьский». Не знаю, как на самом деле, но любимая сообщила, что её отец и мать сильно переживают за меня. Вряд ли это так, но, наверное, сейчас и у них никакого интереса не имелось, чтобы потерять зятя. Вроде, ко мне в больницу прибыла и моя тётя Светлана Никитична с мужем, Ипполитом Валерьяновичем, но их пока не пустили. Ну, раз и Ингу пустили с трудом, то других и подавно заворачивали обратно.

В связи с нападением на меня, в Ленинграде почти сразу же возобновилась перетряска криминальных элементов, которая, как всегда, сопровождалась и арестами попавшихся правонарушителей. Ну, тут Инга так уж ничего особенного мне не рассказала, лишь вспомнила мимоходом. Но эти дела её и не касались, и не волновали. Хотя, в эти дни и мои близкие больше сидели дома. Во избежание разных случаев, милиция просто попросила Ингу поменьше выходить на улицу. Хотя, и обоснованно. Всё-таки я стрелял в сотрудников КГБ! Кто его знает, что там могли подумать некоторые из них? Кто-то там наверняка затаит на меня обиду. Возможно, меня в дальнейшем ещё ждут нехилые разбирательства с «кровавой гебнёй»? Поэтому Инга не отпустила Ирму с Инессой на предпраздничный концерт нашего заводского ВИА «Май». И Иван Тимофеевич согласился с ней. Пока не стоило поднимать ажиотаж вокруг меня. А в случае появления на концерте девочек, они могли привлечь к себе повышенное внимание. И так им и в школе покоя не было. Многие школьники и даже учителя там интересовались состоянием моего здоровья. А что они могли сообщить, если и их старшая сестра ничего не знала? Вроде, жив, и ладно. Мне, конечно, было сильно приятно, что имею определённую популярность, и в широких кругах, так сказать, не только советской, но и мировой общественности. Хотя, получается, больше в мире.

Ясно, что номера девочек были заменены. И концерт состоялся с большим успехом. Потому что большинство номеров составили «мои» произведения. Ну и пусть, что я их все присвоил? Так, раз они все из будущего, никто и не сможет ничего доказать. И, конечно, не абы что, а практически все поголовно мировые шедевры!

Ещё, как рассказала Инга, разузнавшая всё по своим связям, в том числе и напрямую от Ивана Тимофеевича, в концерте приняли участие и музыканты из Эстрадного оркестра Ленинградского радио. Они, уже как бы и шефы ВИА, исполнили пару песен — сначала на русском «Грустный вальс», ещё и с прелестным сопровождением из восьми пар юных балерин из Музыкального училища, а потом и «Angel of Love», уже на английском, и тоже вместе с балеринами. Эти номера, безусловно, произвели фурор. Тем более, оркестр лишь в конце февраля и начале марта дал в Доме культуры имени Газа два концерта «космической музыки», полное повторение того, что было показано в «Октябрьском». И, само собой, они прошли с бешеным успехом. Работники Производственного объединения «Кировский завод» были очень довольны, что им одними из первых удалось послушать интересную музыку. Хотя, её часть им была уже знакома, потому что ранее исполнялась на концертах «Мая».

Ещё Инга сообщила, что несколько раз звонили Костя Резунов и Фёдор Белецкий, руководители как бы моего ВИА «Синяя птица». Оказывается, после Горького они успешно дали по паре концертов во Владимире, Иванове, Костроме, Ярославле, а потом их позвали в Москву, где они в конце февраля выступили на сборном концерте во Дворце спорта в Лужниках. Само собой, концерт прошёл с большим успехом, раз вместе с ними выступали сам Иосиф Кобзон, Геннадий Хазанов, Жанна Бичевская и ВИА «Голубые гитары». Вообще-то, это было настоящим прорывом как для ансамбля, так и для меня. Это означало, что, скорее всего, далее меня вряд ли будут прессовать так сильно, как ранее. Ну, посмотрим. А перед «Синей птицей» вообще открывались блестящие перспективы. Теперь вряд ли кто помешает ансамблю пройтись «чёсом» по всему Советскому Союзу. Мало того, оказалось, что в начале марта ВИА записал на фирме «Мелодия» небольшую пластинку с песнями, что были исполнены в Лужниках. И нежданно восьмого марта «Синюю птицу» показали по телевизору на «Праздничном вечере в Останкино». Тут уже Инга сама всё видела. Моя красавица-жена рассказала всё с небольшой грустинкой, но, что делать, она лишь моя жена, мать моих детей, и никак не артистка. И не будем же мы с ней постоянно шастать по гастролям, а, скорее, лишь выступим иногда где-нибудь, как бы для души, или запишемся с несколькими песнями. Мы, конечно, и так знаменитости, но вряд ли нас часто будут показывать по телевизору? Разве что изредка и случайно, и всё. Так и не хочу я отпускать жену в артистки! Ну и к чёрту этих «деятелей культуры»! У них там, если честно, не культура, а настоящие гадюшник и вертеп! И сами они не деятели, а люди без моральных принципов. Если над ними не будет строгого присмотра, и сами тут же безбожно загуляют, и всех развратят.

А так, мои близкие эти две долгие для них недели практически просидели дома. Они постоянно ждали и новостей обо мне, так и моё отсутствие всё равно сказалось, так как выросла, хоть и немного, нагрузка на Ингу. Всё-таки ранее и часть домашних дел, и уход за детьми лежали и на мне. Так что, ей скучать не приходилось. Кроме того, у нас в квартире нежданно побывало и много самых разных гостей, так ей пришлось и отвечать на многочисленные звонки, в том числе и из-за границы. И просто от важных людей, и дипломатов из разных стран. И ведь умудрились найти откуда-то наш номер. Ладно, что к нам в дом милиция мало кого пускала, лишь близких друзей и, конечно, представителей городских и партийных властей. И все дружно выражали Инге сочувствие и желали моего выздоровления. Мы мигом стали востребованными. Хотя, если «голоса» постоянно передавали мою музыку и неистово клеймили «кровавую гебню» и злых русских бандитов, осмелившихся поднять свои подлые руки на мировое музыкальное достояние. Да, за границей нападение на меня наделало много шума. Хотя, если предоставили такой удобный повод попинать советскую власть и СССР, кто там откажется?

Вот в самом Союзе обо мне и нападении на меня почти нигде и практически ничего не говорилось. Только разные слухи и гуляли. Да, большое упущение советских государственных органов. Можно же было выпустить хоть небольшие сообщения. И сразу же сбили бы многие нежелательные слухи и разную антисоветскую клевету. Да, сильно хромает советская пропаганда. А так, Ленинград, и намного ранее наступления новых времён, и откровенно бандитских, прослыл как бы бандитским городом. Конечно, криминальные элементы в городе имелись, но нынешние времена даже близко не стояли с поздними. Сейчас вообще был настоящий рай для законопослушных горожан и гостей города. Почти ничего криминального. Но если история не изменится, то этого, похоже, не избежать…

Глава 4 Пропаданец не пропадет…

— Тут, Слава, оказывается, немцы насчёт тебя интересовались. Опять наши прежние знакомые, которые на записи приезжали. Они в горисполком, отдел культуры, недавно звонили. Как бы выражали сочувствие и желали тебе скорейшего выздоровления. И как бы выразили желание сделать, конечно, после твоего выздоровления, новые записи. И наши не только согласны, но и сами настаивают. Вот только у тебя же пока ничего нового не имеется? Что им покажешь?

Понятно! Значит, немцы из компании «PolyGram Records» из Федеративной Республики Германия спешили сорвать куш, и точно немалый. Ну, да, сейчас моя личность, возможно, и из-за покушения на меня, явно вызвала на Западе ещё больший интерес. И мои «новые» произведения там наверняка будут многим интересны. Хотя, это и в наших интересах, и даже советских властей. Советскому Союзу лишняя валюта никак не помешает. И, главное, она, хоть мне мало что достанется, всё же пойдёт на государственные нужды. Тем более, музыка, если честно, откровенно ворованная, и меня порой тоже совесть нехило мучает. И мне свои невольные грехи, вообще-то, и осознанные, хоть слегка замолить хочется. Хотя, надо постараться что-то урвать и для себя. Придётся подумать немного.

А что и чиновники из отдела культуры горисполкома желают поучаствовать в записи, то и это понятно. Наверняка и городу что-то перепадёт? Пусть. Я же, раз родился в Ленинграде, как бы местный и должен заботиться и о родном городе. Жаль, что у властей Кириши, где я вырос, и который считаю своей малой Родиной, не тот уровень, чтобы тоже напрямую вести дела с заграницей. Ну, всё это меня уже не касается. Мне, главное, выдать нужную музыку.

— Не переживай, Инга, постараюсь всё подготовить. И для тебя подберу новые песни, и даже на иностранных языках. На английском и французском точно будут. Так что, всё запишем.

И эти слова Ингу явно обрадовали. Она у меня всё-таки слегка тщеславная, всё хочет блистать на сцене. А вот мне самому, немало знающему, конечно, из будущего, о не совсем порядочных нравах в музыкальной тусовке, не хочется, кровь из носу, пускать её туда. Если всё-таки сунемся, то я там со временем запросто могу потерять ветреную жену. И так с трудом склонил её на свою сторону, может, ещё и не полностью. Хоть Инга сейчас мне как бы и не врала, но у неё очень переменчивое настроение! Ведь не просто жена, а любимая и единственная, и она как бы дана мне свыше, и её потеря однозначно станет для меня непоправимой утратой. Да, не хочу её терять!