Ипоса хочет замуж

Старик удивленно охнул, схватил Мишу за руку и радостно залопотал, забормотал, смущенно улыбаясь и смахивая неудержимую, спорую и прозрачную стариковскую слезу с подслеповатого глаза.

– Дедушка, я плохо знаю твой язык. Я всего три дня в Африке, – перешел наш приятель на английский. – Как ты? Как самочувствие? Чайку хочешь? – и Миша протянул чашку, которую ему всучила заботливая Марта.

– Спасибо, сынок. Порадовал ты меня и удивил. Откуда ты такой хороший будешь?

– Россия…. Раша….Русланд….. Слышал что-нибудь?

Дед отрицательно покачал головой:

– А это всё твоя семья, сынок? Бо-о-ольшая! Прямо как у нас. Ты мне чашку-то не давай. Нельзя это! Не положено. Нас на кухне кормят. Вот сейчас моя смена закончится, и пойду пить чай. Только я с молоком люблю. А этот пустой – баловство одно. Зато с сахаром, да с молочком…. Вкусно, м-м-м…

Оказалось, что старый Одживанго вот уже сорок шесть лет работает в Свакопе. И из них все сорок шесть – при отелях. До этого он жил неподалеку, в деревне, которая принадлежала ферме по выращиванию устриц. Тогда, году в шестидесятом, здесь всем заправляли юаровцы. Бушменам они денег не платили, но давали кров и еду. И то счастье! Многие бушмены этим счастливцам завидовали. Одживанго вырастил семерых детей и двенадцать внуков. А когда умерла жена, бросил старую работу и ушел в Свакопмунд. Зачем у своих же детей работу отнимать? С тех пор он так и живет в этом городе.

– Постой, дед! Ты сюда пришел, когда у тебя уже внуки были?

– Ага, целых семь! Сейчас уже, наверное, больше. Да и правнуков полно.

– И ты после этого еще почти полвека здесь проработал?

– Ну, да!

– Так сколько же тебе лет, старик?

– Не знаю, сынок. Наверное, сто тридцать…

– Сколько?!!!!

– Миш, не пугайся, – к собеседникам подошел улыбающийся Влад. – Местные племена ведут счет не нашими годами и месяцами, а лунными. И то это они у дамара и химба научились. Бушмены о возрасте вообще понятия не имеют. Так что дедуле нашему, вероятно, лет девяносто. Но на могиле его будет написано так, как он сказал: 130 и даже больше, дай Бог ему здоровья….

– Но и девяносто – это не мало. Ты представляешь, Влад, как наша отечественная медицина должна кусать локти от зависти, если здесь обычные бедные бушмены доживают до столь почтенного возраста и прекрасно себя чувствуют?

– Да, ты прав. Долгожителей здесь действительно много. И, кстати, это опровергает мнение европейских историков о том, что в примитивных сообществах люди умирают в тридцать-сорок лет. Раньше, в средине двадцатого века в таком возрасте абориген мог умереть лишь от несчастного случая: зверь задрал, или змея укусила.

– А сейчас, что? Молодые умирают чаще?

– Увы, да. СПИД. Всему виной проклятый СПИД…

Да. Это действительно серьезная африканская проблема. По пути в Свакоп, да и в Виндхуке мы видели несколько десятков школ. И у каждой из них ОБЯЗАТЕЛЬНО расположен рекламный щит, перекрывающий размером любые иные наружные вывески. Текст щита лаконичен. «Только защищенный секс!». И перечеркнутая английская аббревиатура СПИДа. Никакой политики, никаких призывов социального плана. Борьба за выживание выходит на первый план.

Кстати, раз уж речь зашла и свободе любви и всяких прочих сексуальных отношениях…

Все наши гиды и, более того, все намибийцы, с которыми нам удалось побеседовать, давали очень противоречивые ответы на этот вопрос. Вероятно, в силу своего представления о чести и достоинстве страны и отдельных племен и народов. Чуть позже, рассказывая о тех или иных племенах, мы более подробно коснемся этой темы. Но в целом, ситуация следующая. Моногамный институт брака, с соблюдением всех его условий и условностей (в нашем понимании) существует лишь в крупных городах. В сексуальные отношения молодежь вступает довольно рано, и девочки меняют партнеров так же легко, как мальчики. Дети природы, они не видят ничего зазорного в своих играх и, конечно же, никак не отождествляют слова секс и любовь. Понятие «любовь» вообще за гранью понимания многих африканцев. Оно начало культивироваться и насильно прививаться населению лишь в семидесятые годы, когда телевидение начало демонстрировать многокилометровые мыльные сериалы, в которых Любовь всегда заглавный герой. Вот любовь к детям – это понятное чувство. А любовь к противоположному полу? Англоговорящий намибиец, в 90 случаях из 100 скажет «Ай вонт ю» (Я хочу тебя), и лишь единицы, получившие хорошее образование подберут для близкого человека иные слова, вроде «Ай лав ю».

Единственное, что объединяет ответы всех тех, с кем нам удалось побеседовать – это активное неприятие гомосексуальности. Неприятие на грани непонимания, о чем вообще идет речь? Вероятно, среди белых жителей Намибии или, точнее, среди туристов, и встречаются однополые парочки, но местное население о них даже не подозревает.

Однако, мы отвлеклись, а Свакопмунд, тем временем, все активнее напоминает о себе, врываясь уже сюда, в московский кабинет, влажным, пронизывающим ветром, мелкотравчатыми брызгами прибоя и дождя и низкими серо-синими тучами. Только в отличие от наших ветров и дождей, Свакопская погода более переменчива и щедра на подарки. Вы даже не успеете огорчиться по поводу того, что полил дождь, как он тут же прекратится, океанский ветер раздует, расшвыряет последние клочковатые облака, и они мягким туманом опустятся на тротуары. Внизу туман, а вверху – яркое солнышко. Эту картину в Свакопе можно наблюдать 360 дней в году. Нет

смены времен года, но есть четкая смена погоды утром, за ланчем, в полдник и к ужину. Вот только ночи, пожалуй, всегда одинаково звездные, чистые и прохладные.

– Дорогие русские гости, – обратилась к нам фрау Марта. – Позвольте поинтересоваться вашими планами на сегодняшний вечер и завтрашний день?

О, да! Как же мы забыли? Завтра у нас первый и единственный «свободный» день перед марш-броском по совершенно диким территориям. Точнее, эта свобода очень условна, потому что каждый из членов команды получил четкие инструкции по поводу того, что он должен сделать, и тем не менее….. Неужели закупка провианта (у Инны и Влада), закачка и дублирование отснятых материалов (у Жени, Леры, Инны-младшей и Людмилы), организация последнего цивильного пре-пати (у Нади и Кости) и профилактический ремонт и дополнительная комплектация техники (у Михаила и двух Андреев) могут занять целый день?

– Фрау Марта! А какие есть предложения?

– С вашего позволения, я хотела бы познакомить вас с моим племянником Гансом и его очаровательной супругой Джейн. У них есть небольшой катер, и они будут рады показать вам акваторию нашей бухты. Быть на океане и любоваться им с берега – грешно, ей Богу!

– А рыбу половить мы сможем? – в один голос спросили Миша и Константин.

– Боюсь, что нет. Джейн и Ганс активные гринписовцы и защитники живой природы. Но… у меня есть еще один племянник – Яков. Вот он заядлый рыбак. Правда, рыбалка тут специфическая. С берега.

– И что клюет? Мелочь всякая? – разочаровались мы.

– Да, в основном, акулы… Но для того, чтобы рыбачить с Яковом вам нужно получить в полиции лицензию на право рыбной ловли.

Вот это да! Акулы… И она говорит об этом так буднично?

Предложение гостиничной хозяйки не выглядело каким-то рекламным трюком. Чувствовалось, что ей действительно хочется удивить неожиданных (и первых за историю существования отеля) русских гостей. Поэтому мы с благодарностью согласились.

Вечером мы гуляли по безлюдному Свакопмунду и удивлялись тому, каким образом этот сказочный, пряничный городок (второй, кстати, по величине после столицы) мог появиться на карте Намибии. Город настолько красив, что можно подолгу любоваться буквально каждым его домом и двориком, построенными уже очень давно и сохранившими непередаваемую атмосферу колониальной эпохи. Мы так гордимся тем, что сохранили выдающиеся строения Санкт-Петербурга, не дали им разрушиться и погибнуть, а здесь, словно в порядке вещей беречь архитектуру прошлого века. Хотя климат двух городов примерно одинаков. Только в Питере лютуют зимы, а здесь главное коварство в сильнейших ветрах и резких перепадах температур. Наверное, жители Свакпмунда не знают даже слова такого «реставрация», потому что каждое здание так тщательно подкрашивается, подмазывается, ремонтируется и приукрашивается в течение каждой недели, что никогда не придет в упадок. Стоит появиться какой-нибудь трещинке или щербине, как хозяева немедля заделывают прореху, стараясь, чтобы заплатка была совсем незаметна. Возможно, всё дело в том, что здесь и поныне живут прямые потомки первых колонизаторов и планируют жить их внуки и правнуки, которые даже помыслить не могут о том, чтобы изменить своей малой родине.

Но мы опять отвлеклись. Философствовать будем потом, когда вернемся на родину….

Итак, утро очередного дня наступило. Оно было солнечным, но прохладным. Под окнами отеля нетерпеливо бибикал старенький, но опрятный и ярко разукрашенный микроавтобус, а у его двери переминался с ноги на ногу огромный улыбчивый толстяк, которому удивительно шло имя Ганс. Конечно, только таким он и может быть, настоящий Ганс – в белой футболке, темно-синем комбезе, с внушительным пивных брюшком, отчетливыми залысинами бело-желтых волос и