Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Можете убрать их, — хрипло прорычал он, проковылял к своему столу и сел. — Эти книги. Они вам сегодня не понадобятся…
Грюм вытащил классный журнал, тряхнул длинной пегой гривой, убирая волосы с покореженного и усеянного шрамами лица и стал называть имена, причем его обычный глаз не отрывался от списка, в то время как магический вращался по сторонам, устремляясь на студента, когда он или она отзывались…
— Хорошо, — сказал он, когда последний заявил о своем присутствии в кабинете. — Профессор Люпин написал мне письмо о вашем классе. Похоже, вы достаточно основательно овладели противодействием Темным Созданиям — прошли боггартов,
Класс согласно зашумел, и все покивали.
— Но вы отстали — и очень отстали — в отношении заклятий… Поэтому я здесь для того, чтобы подтянуть вас в области того, что сами волшебники могут причинить друг другу… Итак, наша первая тема, и я предупреждаю, что она будет жестокой, это тема Непростительных заклинаний. Кто скажет или расскажет мне о них?
В воздух поднялось сразу множество рук. Грюм, неспешно оглядев аудиторию, кивнул Гермионе, а та затараторила:
— Эти заклятия наиболее тяжело караются волшебным законодательством. Их применение чревато заключением в Азкабан…
— Верно. Садитесь, мисс Грэйнджер. Сколько их? Да, мисс Лавгуд?
— Их три.
— Верно. Так, кто нам расскажет о первом… Да, мистер Уизли?
— Отец говорил мне об одном… Империус… кажется, или как-то так?
— О да… Это, так называемое, заклинание контроля. Империус. Маг, на которого накладывают эти чары, и у которого слабая воля, не способная побороть их, находится под полным контролем «наложителя». На Первой Магической это заклятие было весьма актуально… Ведь доказать влияние этого заклинания очень трудно… Сейчас, и будьте, пожалуйста, готовы, я продемонстрирую вам его… На пауках.
Перед глазами Вячеслава предстала обычная банка, под крышкой которой сейчас было три небольших паука. Грюм с трудом ухитрился схватить одного покалеченными пальцами, увеличил вдвое — чтобы всем было видно, и нацелил на него свою волшебную палочку…
— Империо!
Паук спрыгнул с его ладони и завис на тонкой шелковой нити, раскачиваясь взад и вперед словно на трапеции. Затем он напряженно вытянул ноги и сделал нечто вроде заднего сальто, перекувырнулся, затем перекусил нить и приземлился на стол, где принялся беспорядочно кувыркаться из стороны в сторону. Грюм еще раз шевельнул палочкой, и паук, встав на две задние ноги, вне всяких сомнений, отбил чечетку.
Кто-то издал короткий смешок. А потом раздался дружный смех, а Рогозин с Невиллом, наоборот, помертвели и не смеялись.
— Вы думаете — это смешно, да? — рявкнул неожиданно Аластор Грюм. — А если это все проделают с вами? Ели вы попадете под его действие? — он кивнул на все еще танцующего паука.
Смех умолк мгновенно.
— Полная управляемость… — учитель опустил палочку, и паук упал на стол и не делал ни малейшей попытки подняться. Невилл нервно дернулся. — Я могу приказать ему… Все. Прыгнуть в камин, в огонь… Утопиться… Запрыгнуть в горло кому-нибудь из вас, кто отвлекается и плохо меня слушает… Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как, но это требует настоящей твердости характера и далеко не всякому под силу…
Рон, сидящий сбоку от стола Рогозина, судорожно сглотнул.
— Итак… Следующее!
Невилл и Вячеслав подняли руки. Грюм вызвал Долгопупса.
— Есть такое… — негромко начал говорить Невилл, — Круциатус…
Рогозин сразу же понял, что сейчас будет…
— Нев, ты уверен, что выдержишь его демонстрацию? — спросил
он шепотом в ухо другу, пока Грюм говорил вкрадце о заклятии боли, ловил и увеличивал второго паука из банки.— Уверен, — Невилл говорил это твердо. — Да, я уверен… Мне нужно знать… как…
Тут Грюм снова поднял палочку и проговорил:
— Круцио!
В ту же секунду ноги паука прижались к туловищу, он перевернулся на спину и начал ужасно судорожно дергаться, качаясь из стороны в сторону. От него, разумеется, не доносилось ни звука, но Вячеслав был уверен — будь у паука голос, он визжал бы изо всех сил. Грюм не убирал палочки, и паук затрясся и задергался еще неистовей…
— Профессор, прошу вас, — прерывающимся голосом проговорил Вячеслав, которому от этого зрелища стало нехорошо, — прекратите…
Руки его друга стиснуты на столе, костяшки пальцев побелели, а широко открытые глаза были полны ужаса. Его едва видно трясло.
Грюм отнял палочку от паука. Ноги паука расслабились, но он продолжал подергиваться. Пост-эффект…
— Боль, — заметил преподаватель тихо, — вам не нужны другие предметы, чтобы сделать человеку больно, если у вас есть волшебная палочка… И вы знаете это заклятие… После десяти-пятнадцати минут непрерывного Круциатуса, психике и здоровью мага или человека наносится непоправимый вред… Итак…
Он положил деморализованного второго паука в банку.
– …Рогозин, вы наверняка знаете третье заклятие. Оно является самым жестоким из всех… Скажите нам.
Третий паук отчаянно заметался по дну банки… Но Аластор Грюм все равно поймал его. Увеличил… Тот бросился, ища спасения, наутек…
— Авада Кедавра… Заклятие Смерти…
Он не хотел на это смотреть, но что-то внутри не дало ему ответи взгляд от кончика волшебной палочки и от паука…
— Верно. Авада Кедавра!
Полыхнула вспышка слепящего зеленого света, раздался свистящий звук, будто что-то невидимое и громадное пронеслось по воздуху, и паук мгновенно опрокинулся на спину — без единого повреждения, но безусловно — мертвый…
Дыхание в груди кончилось… Пол ушел из-под ног. темнота стояла перед глазами… Рогозин пытался было вздохнуть, но паника этому мешала. Он побелел сильнее и задыхался, положив руку к груди.
Он в оцепенении глядел на мертвого паука и не мог думать ни о чем другом… Вот как умерла его биологическая мама… На теле — ни раны, ни отметины… Просто слова… затем свист налетающей Смерти… Потом зеленая вспышка… И безжизненное тело падает на пол.
Невилл и — позади, Гермиона с Полумной, погладили паренька по спине. Успокаивали. Грюм встал на ноги (явно заметил, что парню плохо), и прошел вперед, загородив собой фигуру Вячеслава и почти всю первую парту. Луна достала из сумки воду, и Невилл помог дрожащему Вячеславу сделать глоток.
— Пей, — по-русски раздалось в ушах, — пей, Слава…
Вода словно открыла доступ кислорода в легкие. Вячеславу все еще было трудно дышать, но воздух уже «пошел». Чуть полегчало. Рональд Уизли искоса поглядывал на Невилла и Вячеслава — было интересно, что там происходит, но из-за того, что Грюм загородил их собой, ему не было ничего видно.
– … никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это.
Дальше говорить не требовалось… Усилием воли Рогозин-младший вернулся в реальность, и начал вслушиваться в слова преподавателя, мягко отказавшись от помощи друзей, просто пока глотая воду из бутылки.