Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Рогозина, потеряв голову от его прикосновений, и забыв при этом обо всем, позволила мужчине уложить ее на широкое «ложе» дивана…

Они самозабвенно и страстно целовались, уже скидывая последние лоскуты мешавших им тканей с тел. Руки майора были то ласково-нежными, то грубовато-сильными. Прикосновения его губ находили отклик по всему ее телу. Рогозина отдавалась как могла, и как умела; Николай, как мужчина, правил ее и направлял.

Его язык чувственно ласкал грудь и затвердевшие соски; она, вытянувшись под ним как струна, судорожно вцепилась в подлокотники и простонала его имя, совсем забывая о том, что они не одни находятся в этой квартире. Потом он начал оцеловывать ее плоский, все еще находящийся в прекрасном состоянии пресс, и водить самыми кончиками пальцев по внутренней стороне бедра, вызывая у нее все более и более громкие стоны, так как именно там были едва ли не самые ее чувствительные точки. Она жадно глотала воздух, вся мокрая и дико возбужденная медленными действиями — считай прелюдией, рук и губ мужчины.

Николай умел ее любить…

Так долго продолжаться не могло; не выдержав, она откликнулась на очередное прикосновение, и сама призывно раздвинула перед ним ноги, побуждая его к дальнейшим действиям. Ее глаза просто умоляли его… Мужчина откликнулся моментально: одно короткое движение — и его член вошел в нее, вызвав очередной стон выплеснутой страсти. Застонал и Николай, ощутив ее на своем члене…

Через секунды они оба, вцепившись друг другу в плечи, катались (насколько это было возможно) по всей поверхности рогозинского дивана. Мужчина старался удовлетворить собой женщину полностью, входя в нее все больше, глубже и чуть увеличивая с каждым движением темп. Рогозина изгибалась под ним в таких немыслимых позах, что в реальной, спокойной жизни, казалось весьма смутно возможным. Чувствуя его твердостью всем своим естеством, она ощутила и приближение своего оргазма.

Еще чуть-чуть… еще…еще… еще…

— Да! Ко-ля-я-я! — вскрикнула женщина, «финишируя» на сегодня. Оргазм ударил откуда-то из-под позвоночника, почти болезненным удовольствием, заставляя ее вцепляться еще более мертвой хваткой вцепляться в широкие плечи майора.

— Га-а-а-ляяя, — почти пропел Николай, кончая в нее.

Оба любовника на миг замерли, а потом, переглянувшись, устало улыбнулись друг другу.

Рогозина неожиданно поняла, что завтра поневоле придется прикрыть шею шарфом — от поцелуев Николая Петровича на шее остались роскошные следы засосов, а особо любопытные сотрудники любят почесать свои языки, разговаривая о начальстве… Оба обессилено лежали на диване, восстанавливая свое дыхание и унимая бешеное сердцебиение после полового акта.

— Мы снова забыли о презервативах… — вслух заметила женщина.

— Да ну, мы ж тобой чистые, а… о том, что у тебя… не может быть детей, ты мне сама рассказывала… Да и с «резинкой» ощущения далеко не те… — майор повернул голову на ее голос.

— Просто потом не тебе отмывать наши следы с дивана… Кто знает, может ко мне с обыском придут, а тут картина маслом — твои отпечатки, волосы и биологические следы…

— Да ну тебя! — легко рассмеялся мужчина. — Даже здесь и сейчас не можешь расслабиться…

Женщина неловко улыбнулась, а он любовно провел кончиками пальцев по ее спутанным волосам.

Тут в дверь позвонили. Насилу выпутавшись из крепких объятий Круглова, женщина нашарила сброшенный халат, наспех накидывая его на себя, и продевая ноги тапочки, сброшенные у порога комнаты.

На ходу приглаживая взъерошенный волосы, она посмотрела в глазок: там маячил курьер.

— Кто? — спросила она, пытаясь припомнить, что же они такое заказывали.

— Вам доставка! Она оплачена, нужна только ваша подпись…

Рогозина открыла дверь, и аккуратно забрала тяжелую, большую цветную коробку из рук курьера службы доставки. Поставив «посылку» на пол, она расписалась в нужном месте, на предоставленном на планшете бланке.

— До свидания, — проговорил курьер.

— До свидания, — попрощалась с ним полковник, и закрыла входную дверь на все замки.

Сзади послышалась мужская поступь; Николай Петрович с любопытством переглянулся через ее плечо.

— Это что?

— Сама не знаю, посмотрим?

Внутри оказалась большущая корзина со всевозможными фруктами и три бутылки хорошего, дорогого вина. И записка, написанная знакомым почерком…

— Это от Славы. — Узнала почерк сына Рогозина. — Возможно, заказал по интернету… Желает нам интересного времяпрепровождения… Кстати, а где он?

— Наверное, улетел на крыльях, — заметил Круглов. — Ты ж его знаешь — он бы не стал нам мешать… У тебя вроде смс-ка на телефон приходила…

— А мы ему помешали… — вздохнула она.

— Да ладно, он молодец вообще. Пошли, что ли, поедим, а? — кивнул ее заместитель на наполненную корзинку. — Тем более, он, кажется, за нас очень-очень рад…

— То, что он рад, я знаю. Знаешь, — Рогозина обернулась к мужчине и обняла его за шею, — он всегда хотел, чтобы у него был папа…

— И такой старый, как я… его это устраивает?

— Ему важно, чтобы его любили и уважали… чтоб он был на равных… Все лучше, чем его биологический отец, который от него отказался…

— Да, — вздохнул майор. — такого «папашу» врагу не пожелаешь… Галь, пойдем поедим, а?

— Ненасытный ты мой! — чмокнула его в щеку женщина, — ну, ладно, тогда корзину неси ты!

— Идет!

Рогозин, услыша за стенкой первые, весьма характерные звуки, и поняв, что матери с крёстным сейчас точно будет не до него, начал собирать вещи. В этот раз он собирался тщательнее, чем обычно…

Он включил веб-камеру и связался с Невиллом.

— Привет, Слав, — радостно проговорил паренек. — Как ты?

— Нормально… У моих там, — махнул Рогозин-младший, — шуры-муры со всеми вытекающими… Так что мы можем сейчас поговорить без свидетелей…

— О… И как твоя мама отнеслась к тому, что ты на следующие каникулы останешься в Англии? Не вернешься в Россию?

— Я ей не могу сказать… И сейчас не смогу, ведь она так счастлива! — Вячеслав закрыл глаза. — Я начал собираться… Теперь нужно выкрасть свои документы из ее сейфа, и пару раз сходить к нотариусу… Я думаю, у меня это получится…

— У нас нет выбора, Слава, — уже тише проговорил парень на другом конце проводов и монитора. — Мы были обречены с тобой с самого нашего рождения… Ведь после того, что нам объявила мадам Боунс, узнав это от невыразимцев из Отдела тайн и пророчеств, выбора у нас нет. Мы не сможем отступить, иначе не будет у нас покоя…

— Да… Тем более, надо остановить воскресшего из мертвых Лорда, убийцу моей матери и причастного к нанесению непоправимых травм твоим родителям… Я не остановлюсь, пока не накажу его… Да, — Рогозин кинул в корзину для мусора старую мантию, в которую давно не влезал, и остатки пера, которым писал еще на втором курсе. — Его надо остановить… Не только ради нас, но и ради всех остальных, ради родных и любимых… Ради моей страны…

Его рука сжалась в кулак сама собой.

— Слава, — женщина улыбалась, провожая его в аэропорт. — Пиши мне, ладно?