Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Мистер Рогозин, Дейли Мейл! Как вы собираетесь расследовать?
— Стандартно. Сначала мы соберем и составим списки пострадавших и погибших… — Рогозин вздохнул. — Работа будет титаническая и очень сложная: собрать останки, фрагменты тел… Восстанавливать утраченный облик… Собрать у родственников образцы ДНК… Потом работать с родственниками и друзьями — проводить опознание…
Сейчас мы уже смотрим план, который у меня уже есть при себе, определим с помощью спасателей и пожарных очаги возгорания, соберем улики и начнем опрос свидетелей… Смоделируем ситуацию…
В голосе — ноль эмоции. Изложение скупых
— Мистер Рогозин! — один особо «бодрый» журналист прорвался вперед с микрофоном. — А почему именно вы расследуете столь важно и громкое дело? У вас же нет…
— Без комментариев, — сразу же перебил парень, стискивая папку. Посмотрел на правое запястье, где красовались красивые, крупные часы, — извините, мое время вышло…
— Еще один вопрос! Еще один-единственный вопрос!
Но Вячеслав помахал лишь рукой на прощание, вырвался из толпы и быстро сел в черную длинную машину, с флагами по краям. Та увезла его, несмотря на старания журналистов чтобы задержать его на подольше.
Рогозина щелкнула пультом, выключая эфир.
— Галь… Галя! — Круглов потряс полковника за плечо, возвращая в настоящее. Женщина, казалось, что-то изучала на абсолютно белом листке бумаги. Она как-то испуганно посмотрела на него, и сбросила с себя оцепенение… — Что? Задумалась?
— Думаю о сыне… Он не зря взял это дело… Что-то случилось, то, что заставило его взять… Вероятно, и я, думаю, что не ошибусь, связанно с Невиллом…
— С его другом? А что? — поразился ее ответу Николай Петрович.
— Его родители, насколько я знаю, лечились в какой-то магической больницей… На заднем плане я заметила некоторых людей в странной одежде и узнала…
— Маги?
— Маги. Они плакали. Больница была магическим госпиталем… Неволшебники и маги в Англии сейчас вынуждены действовать заодно — чтобы выжить… А кто больше подходит на роль следователя, не заинтересованного в обоих сторонах? Лучше, чем Вячеслав, наверняка с этим никто не справиться… И… знаешь что?
— Что?
— Дело широкорезонансное. Если Вячеслав его раскроет, да еще и посадит всех…
— Галина Николаевна! — в кабинет влетел взъерошенный программист, — вы попросили меня отслеживать информацию о Славе…
— Да, Иван, — подняла голову на юношу Рогозина, — что?
— Вот… — на стол перед «верхушкой» ФЭС легли распечатки. — Это появилось на сайте Министерства Обороны… Вот это — на сайте ФСБ… Это на английских сайтах тех же ведомств, а еще — с сайта Черного Феникса…
Рогозина начала просматривать информацию с английских распечаток. Потом быстро — по диагонали просмотрела и российские. Последними распечатками оказались с сайта Черного Феникса…
— Тихонов! Срочно за Борисом в морг! Живо! — рявкнул Круглов, ловя сползающую с кресла женщину в бессознательном состоянии.
Пока над ней колдовал, приводя в чувство, Борис Селиванов, Круглов и Иван, на пару, читали распечатки. Иван, который стоял на ногах, поражено зачитался, с трудом нашарил пальцами ближайший стул, выдвинул и сел, едва не упав при этом, так как точно не видел, куда и на что опускался.
Николай Петрович не спускал глаз с белого лица Галины Николаевны. Полковник, после уколов какого-то лекарства, постепенно приходила
в себя.— Галь, ты, это… Себя-то побереги… — Селиванов удалился, унося чемоданчик с медикаментами. — Отдохни чуть-чуть…
— Ничего себе, — присвистнул Тихонов, читая распечатку из Англии, — Николай Петрович, тут говорится, что ко всем, кого поймают по этому делу и чья вина в содеянном действительно будет доказана, будет осужден на высшую меру наказания — смертную казнь…
— Господи, как же Вячеслав так мог вляпаться?! — Круглов поднял глаза к потолку. — Если будет допущена хоть одна ошибка, то…
— Осужден и казнен будет невиновный… — проговорила женщина, наконец беря себя в руки, — я… я не понимаю, как он на это согласился?! Как он вообще все это будет… Или же… Нет, тут дело не только в жуткой смерти родителей его друга… — казалось, полковник не замечала сидящих перед ней двух мужчин, — что еще его вынудило заняться этим… Что же?.. Что…
— Обычно людей толкают на преступления — любовь, ненависть, корысть и зависть… — заметил Круглов. — Но что же его подтолкнуло к этому безумному поступку?
— Галина Николаевна, — проговорил Тихонов, — а вы до сих пор находитесь под охраной?
— Странный вопрос. — Недоуменно сказала она. — Вообще-то уже больше нескольких месяцев, а что?
— А вы в курсе, что вас охраняют уже четверо? — глаза компьютерщик смеялись, говоря это.
— Что…
— На стоянке около ФЭС уже месяц как паркуются две незнакомых тачки. Там и там — сидят двое… — расплылся Тихонов в улыбке.
— Он удвоил мою охрану… Я поняла! — с озаренными внезапно мелькнувшей мыслью глазами проговорила она, — господи, какая же я идиотка! — ее сжатый кулак с грохотом опустился на лакированную поверхность стола. — Его шантажируют!!! Мной… — серо-стальные глаза заледенели. — Министр… короче тот, кому подчиняются сами-знаете-кто, дал мне понять, что его не интересуют такие, как я или ты, Коль…
— Да, он мужик специфический, — проговорил Иван Тихонов ежась. — Я-то больше его знаю, чем вы… Такие как вы — являетесь для него вторым сортом… Первым он считает нас… Неприятный, лживый насквозь тип, который ничем в этой жизни не гнушается…
— Тогда, Галь, нужно чтобы ты постоянно была с кем-либо… Да еще и успешно играла роль ни о чем не подозревающей… — начал было говорить Николай.
— С этим у меня проблем нет, — женщина улыбнулась мужчине, — ты же знаешь…
— Я, на всякий случай, Галина Николаевна, установлю вам программку следящую в телефон, а еще заставлю вас надеть пару амулетов… — Тихонов снизил голос: мимо прошли две хихикающие лаборантки.
— Да, до чего же я дошла…
Холодно.
Казалось, весь мир застыл и заледенел. Анна взяла сигарету из новой пачки, и закурила, выйдя на крыльцо офисного здания, делового центра, где располагалась приемная благотворительного фонда «Черный феникс».
В голубых глазах застыли слезы. Тушь размазалась, но сейчас дело было далеко не в косметике… Выдыхая дым, она увидела на своей руке золотой блеск. Так больно-пребольно резануло по сердцу, что она с каким-то остервенением, обдирая палец до крови, содрала обручальное кольцо. Повертев его в руках, она сняла цепочку с крестиком; она повесила кольцо на эту же цепочку и снова надела все на шею.