Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Слава… здесь? Эээ, сейчас, Николай Петрович. — Программист застукал по клавишам. — Мобильник локализуется в зоне проживания.
— Ох, не нравится мне это! Я пошлю туда Майского… — Круглов схватил телефон и начал набирать по клавишам внутренний номер кабинета Рогозиной.
— Придется и Славу туда. Мало ли чем поможет. И квартиру вскрывать нужно при понятых… — очень тихо проговорил Тихонов, когда И.О начальника ФЭС отдал распоряжение.
— Ладно, это здраво. Сейчас… Майский, еще Славку в квартиру с собой забери, мало что!
— Мать всегда со мной на
— Может, она с ним?
— Да нет же! — Рогозин был расстроен. — Мы прибыли вместе и расстались прямо в аэропорту. Он сейчас с Полумной, могу и ему сейчас звякнуть.
— Пока не надо, но если что…
Они приехали к дому, где обитали оба Рогозиных. Слава мгновенно заметил припаркованую родительскую машину, на которой был уже тонкий слой пыли.
Майский, косвенно осмотрев ее, ничего не нашел.
Оба поднялись по лестнице. На пороге валялся букет алых роз, а дверь была приоткрыта. Велев парню оставаться на месте, Майский вытащил свой пистолет из кобуры.
Но квартира оказалась пустой. Мобильник лежал на столе, а сумочка с пальто висели на вешалке в прихожей, будто бы Рогозина выскочила только на секунду.
— Хэй! Парень! Вячеслав! Зайди сюда, проверь, только ничего не касайся, может, что пропало или не на своем месте?
Слава аккуратно перешагнул порог и осмотрел все.
— Нет, все на своих местах, но где же мама? Что с ней?
Майский уже отчитывался по телефону, но Рогозиной дома нет, и вообще — ощущение то, что она будто бы выскочила на секунду. На пороге — букет алых роз…
Изъяв из камер видео наблюдения записи за этот день, и взяв из дома все, что казалось интересным, Майский и Рогозин-младший направились обратно в ФЭС. Слава от нервного напряжения и голода буквально валился с ног; Майский, решив, что парень тоже может быть в опасности, и дома оставаться ему сейчас нельзя, велел ему отоспаться на диване в комнате отдыха, предварительно поев что-нибудь.
Вячеслав принял его предложение, и сейчас, сидя за высокой стойкой, уплетал салат и жаркое за обе щеки. Его ждал вкусный чай и печенюшки с конфетами, пока специалисты отсматривали видео с камер.
В буфет вошел Круглов, и Рогозин медленно выпрямился; вилка упала в тарелку со звоном.
— Слав, у меня мрачные вести. — Честно начал говорить Круглов. — Мы отсмотрели камеры видеонаблюдения… В общем, твою маму вели насильно, приставив пистолет, похитили и увезли в неизвестном направлении. Сейчас занимаются распознанием лиц похитителей…
— Вот черт! Во что же мама вляпалась?! — риторически задал вопрос в воздух Вячеслав.
Есть ему мгновенно расхотелось.
— Она ничего тебе больше не говорила, твой мобильник…
— Нет… вот, держите телефон. — Рогозин дал его Круглову не колеблясь. — Ни звонков от похитителей, ни смс-ок. На электронной почте все чисто…
— Мы его тебе обязательно вернем…
Рогозин прилег на диван в буфете. Все равно, он ничем не поможет ни маме, ни специалистам
ФЭС. Его веки смыкались…Специалисты уже собрались в буфете — чтобы хоть проглотить один-единственный кусочек чего-нибудь съестного, когда Рогозин-младший проснулся. Все напряженно ждали, так как лица похитителей были опознаны и пробиты по базам, генерал был уведомлен о том, что Рогозину похитили прямо из собственной квартиры, и все службы были приведены в полную «боевую» готовность, и получили ориентировки на бандитов и Галину Николаевну.
Так же был обнаружен и слабый след — главарю не повезло, его расстреляли утром, при грабеже инкассаторской машины, и ему требовалась срочная медицинская помощь. Может, поэтому Рогозину и украли — она же была военным хирургом.
Валентина Антонова нервничала. Боялась за подругу, за Славу, то что парень останется один… Сейчас она сидела за столом с остальными и держала бумажку, на котором были очень странные названия лекарств (сегодня в аптеку к ее знакомому приходил какой-то качок и просил целый перечень средств, указывающих на то, что кого-то явно подстрелили) в руках.
Она рассказала все вслух, и тут Рогозин-младший неожиданно включился в беседу:
— Это же латынь… Первое слово… Растение, лоза или… Рогоз! Второе — Немиров. Явно фамилия. И… Маленький дуб, дубочек… Может… Название деревни куда ее увезли?
— Ты так хорошо знаешь латынь, Слав, — с уважением проговорила Валентина, когда компьютерщики молнией бросились к своим компам — вычислять где именно эта деревня.
— Второй мой язык после русского и английского. В школе мы так же постоянно используем латынь. Лишь бы теперь мою маму нашли… — тяжело вздохнул Вячеслав.
— Не бойся, твоя мама настоящий боец! Не кисни! — Антонова обхватила его за плечи и прижала к себе, — привезут ее, в целости и сохранности…
— Надеюсь…
Рогозину действительно привезли в ФЭС в целости… И почти в сохранности — ей только руку повредили…
— Мама! — кинулся ей в объятия Вячеслав, учитывая ее поврежденную руку. — Ты наконец-то здесь!
— Да, — хмыкает женщина, аккуратно обнимая его, — вот наконец-то мы встретились… Ты как?
— Ничего, все хорошо. Меня тут даже развлекали… А тебе эти га… нехорошие люди руку сломали?
— Сама виновата, больно мне не хотелось терпеть их общество… Весело у нас с тобой лето начинается, ничего не скажешь…
====== Лето. ======
Рогозиной «с барского плеча» после истории с Немировым дали три недели отпуска чтобы и отдохнула, и подлечила травмированную руку, и они сейчас вместе с дедом и сыном отдыхали на даче.
Рогозину рука очень беспокоила. Ее иногда сводило судорогой, и она еле-еле ей двигала. И запястье больно ныло. Она сделала рентген еще в ФЭС, но ничего так и не нашла на снимке.
Она пошла на берег реки, у которого был Слава. Мальчик лежал на старом покрывале и читал учебник по химии за шестой-седьмой класс, одновременно кусая свежее яблоко. Бутылка воды лежала чуть вдалеке.
— Вячеслав! — и тут запястье снова ощутимо потянуло болью, и женщина поморщилась, хватаясь за него. Ни толком не убрать, ни еду приготовить. — Слава!