Ирано-таджикская поэзия
Шрифт:
РАССКАЗ О ТОМ, КАК ШУТ ЖЕНИЛСЯ IIА РАСПУТНИЦЕ
Сказал сеид шуту: «Ну что ж ты, брат! Зачем ты на распутнице женат? Да я тебя – когда б ты не спешил - На деве б целомудренной женил!» Ответил шут: «Я на глазах у вас На девушках женился девять раз - Все стали потаскухами они,. Как почернел я с горя – сам взгляни! Я шлюху ввел женой в свое жилье - Не выйдет ли жены хоть из нее… Путь разума увлек меня в беду, Теперь путем безумия пойду!» РАССКАЗ О НАПАДЕНИИ ОГУ3ОВ
Разбой в степях привольных полюбя, Огузы налетели, пыль клубя. В селении добычи не нашли И, старцев двух схватив, приволокли. Скрутив арканом руки одному, Кричали: «Выкуп – или смерть ему!» А старец им: «О сыновья князей, Что вам за прибыль в гибели моей? Я – беден, гол, убог. Какая стать Вам старика бесцельно убивать?» В ответ огузы: «Мы тебя казним, Чтобы пример твой страшен был другим, Чтоб сверстник твой, лишась душевных
КРИКИ СТОРОЖА
При караване караульщик был, Товар людей торговых сторожил. Вот он уснул. Разбойники пришли, Все взяли и верблюдов увели. Проснулись люди: смотрят-где добро: Верблюды, лошади и серебро? И прибежали к сторожу, крича, И бить взялись беднягу сгоряча. И молвили потом: «Ответ нам дай: Где наше достоянье, негодяй?» Сказал: «Явилось множество воров. Забрали сразу все, не тратя слов…» «А ты где был, никчемный человек? Ты почему злодейство не пресек?» Сказал: «Их было много, я один… Любой из них был грозный исполин!» А те ему: «Так что ты не кричал: «Вставайте! Грабят!» Почему молчал?» «Хотел кричать, а воры мне: молчи! Ножи мне показали и мечи. Я смолк от страха. Но сейчас опять Способен я стонать, вопить, кричать. Я онемел в ту пору, а сейчас Я целый день могу кричать для вас». РАССКАЗ О ДВУХ МЕШКАХ
В пыли верблюд араба-степняка Нес на себе огромных два мешка. Хозяин дюжий сам поверх всего Уселся на верблюда своего. Спросил араба некий пешеход, Откуда он, куда и что везет. Ответил: «У меня в мешке одном - Пшеница и степной песок – в другом». «Спаси аллах, зачем тебе песок?» «Для равновесия»,- сказал ездок. А пешеход: «Избавься от песка, Рассыпь свою пшеницу в два мешка. Когда верблюду ношу облегчишь - Ты и дорогу вдвое сократишь». Араб сказал: «Ты – истинный мудрец! А я-то – недогадливый глупец… Что ж ты – умом великим одарен - Плетешься гол, и пеш, и изнурен? Но мой верблюд еще не стар и дюж. Я подвезу тебя, достойный муж! Беседой сократим мы дальний путь. Поведай о себе мне что-нибудь. По твоему великому уму - Ты царь иль друг халифу самому?» А тот: «Не ходят в рубищах цари. Ты на мои лохмотья посмотри». Араб: «А сколько у тебя голов Коней, овец, верблюдов и коров?» «Нет ничего».- «Меня не проведешь. Ты, вижу я, заморский торг ведешь. О друг, скажи мне, истину любя, Где на базаре лавка у тебя?» «Нет лавки у меня»,- ответил тот. «Ну, значит, из богатых ты господ. Ты даром сеешь мудрости зерно. Тебе величье знания дано. Я слышал: в злато превращает медь Сумевший эликсиром овладеть». Ответил тот: «Клянусь аллахом – нет! Я – странник, изнуренный в бездне бед. Подобные мне странники бредут Туда, где корку хлеба им дадут. А мудрость награждается моя Лишь горечью и мукой бытия». Араб ответил: «Прочь уйди скорей, Прочь со злосчастной мудростью своей, Чтоб тень тебя постигнувшего зла Проказой на меня не перешла! Ты на восход пойдешь, я – на закат, Вперед пойдешь – я поверну назад. Пшеница пусть лежит в мешке одном, Песок останется в мешке другом. Твои никчемны знанья, лжемудрец. Пусть буду я, по-твоему, глупец,- Благословенна глупость, коль она На благо от аллаха мне дана!» Как от песка, от мудрости пустой Избавься, чтоб разделаться с бедой. ЗОЛОТЫХ ДЕЛ МАСТЕР И ЕГО ВЕСЫ
Раз, к золотому мастеру пришед, Сказал старик: «Весы мне дай, сосед». Ответил мастер: «Сита нет у нас». А тот: «Но сито! Дай весы на час». А мастер: «Нет метелки, дорогой». Старик: «Ты что? Смеешься надо мной? Прошу я: «Дай весы!»-а ты в ответ - То сита нет, а то метелки нет». А мастер: «Я не глух. Оставь свой крик! Я слышал все, но дряхлый ты старик. И знаю я, трясущейся рукой Рассыплешь ты песок свой золотой, И за метелкою ко мне придешь, И золото с землею подметешь, Придешь опять и скажешь: «Удружи И ситечко на час мне одолжи». Начало зная, вижу я конец. Иди к соседям с просьбою, отец! Богатые соседи ссудят вам Весы, метелку, сито… Вассалам!» РАССКАЗ О ФАКИХЕ В БОЛЬШОЙ ЧАЛМЕ И О ВОРЕ
Факих какой-то (бог судья ему) Лохмотьями набил свою чалму, Дабы в большой чалме, во всей красе, Явиться на собранье в медресе. С полпуда рвани он в чалму набил, Куском красивой ткани обкрутил. Чалма снаружи – всем чалмам пример. Внутри она – как лживый лицемер. Клочки халатов, рваных одеял Красивый внешний вид се скрывал. Вот вышел из дому факих святой, Украшенный огромною чалмой. Несчастье ждет, когда его не ждем,- Базарный вор таился за углом. Сорвав чалму с факиха, наутек Грабитель тот со всех пустился ног. Факих ему кричит: «Эй,
ты! Сперва Встряхни чалму, пустая голова! Уж если ты как птица полетел, Взгляни сначала, чем ты завладел. А на потерю я не посмотрю, Я, так и быть, чалму тебе дарю!» Встряхнул чалму грабитель и тряпье И рвань взлетели тучей из нее. Сто тысяч клочьев из чалмищи той Рассыпалось по улице пустой. В руке у вора лишь кусок один Остался, не длиннее, чем в аршин. И бросил тряпку, и заплакал вор: «Обманщик ты! Обманщику позор! На хлеб я нынче заработать мог, Когда б меня обман твой не увлек!» РАССКАЗ О КАЗВИНЦЕ И ЦИРЮЛЬНИКЕ
Среди казвинцев жив и посейчас Обычай -удивительный для нас - Накалывать, с вредом для естества, На теле образ тигра или льва. Работают же краской и иглой, Клиента подвергая боли злой. Но боль ему приходится терпеть, Чтоб это украшение иметь. И вот один казвинский человек С нуждою той к цирюльнику прибег. Сказал: «На мне искусство обнаружь! Приятность мне доставь, почтенный муж!» «О богатырь! – цирюльник вопросил.- Что хочешь ты, чтоб я изобразил?» «Льва разъяренного! – ответил тот.- Такого льва, чтоб ахнул весь народ. В созвездье Льва – звезда судьбы моей! А краску ставь погуще, потемней». «А на какое место, ваша честь, Фигуру льва прикажете навесть?» «Ставь на плечо,- казвинец отвечал,- Чтоб храбрым и решительным я стал, Чтоб под защитой льва моя спина В бою и на пиру была сильна!» Когда ж иглу в плечо ему вонзил Цирюльник, «богатырь» от боли взвыл: «О дорогой! Меня терзаешь ты! Скажи, что там изображаешь ты?» «Как что? – ему цирюльник отвечал.- Льва! Ты ведь сам же льва мне заказал!» «С какого ж места ты решил начать Столь яростного льва изображать?» «С хвоста».- «Брось хвост! Не надобно хвоста! Что хвост? Тщеславие и суета! Проклятый хвост затмил мне солнце дня, Закупорил дыханье у меня! О чародей искусства, светоч глаз, Льва без хвоста рисуй на этот раз». И вновь цирюльник немощную плоть Взялся без милосердия колоть. Без жалости, без передышки он Колол, усердьем к делу вдохновлен. «Что делаешь ты?» – мученик вскричал. «Главу и гриву»,- мастер отвечал. «Не надо гривы мне, повремени! С другого места рисовать начни!» Колоть пошел цирюльник. Снова тот Кричит: «Ай, что ты делаешь?» – «Живот». Взмолился вновь несчастный простота: «О дорогой, не надо живота! Столь яростному льву зачем живот? Без живота он лучше проживет!» И долго, долго, мрачен, молчалив, Стоял цирюльник, палец прикусив. И, на землю швырнув иглу, сказал: «Такого льва господь не создавал! Где, ваша милость, льва видали вы Без живота, хвоста и головы? Коль ты не терпишь боли, прочь ступай, Иди домой, на льва не притязай!» *
О друг, умей страдания сносить, Чтоб сердце светом жизни просветить. Тем, чья душа от плотских уз вольна, Покорны звезды, солнце и луна. Тому, кто похоть в сердце победил, Покорны тучи и круги светил. И зноем дня не будет опален Тот, кто в терпенье гордом закален. РАССКАЗ ОБ АПТЕКАРЕ И ЛЮБИТЕЛЕ ГЛИНЫ
Жил горожанин… чем-то он болел; Он, как халву, простую глину ел. Аптекаря однажды посетить Пришлось ему, чтоб сахару купить. Аптекарь вмиг (он плут великий был) Комками глины гири заменил. Сказал: «Торгую без обмана я - По гирям глина взвешена моя! Что вы хотите?» – «Сахар нужен мне, А глина гири заменит вполне». А сам подумал: «Гирь в аптеке нет. Пустое! Глина лучше, чем шербет». Вот так же сваха к юноше пришла: «Ох и невесту я тебе нашла! Боюсь – неровня вам. Беда одна - Дочь нашего кондитера она». А он в ответ: «Что слаще и жирней Кондитерских любезных дочерей!» «Ты не имеешь гирь, но глина мне Ценней и слаще сахара вдвойне». Аптекарь тот весы установил И вместо гири глину положил. И не спеша пошел в покой другой Колоть индийский сахар дорогой. Сказал: «Простите мне, как на беду, Топорик свой никак я не найду». Пока топорик он, ворча, искал, Тот покупатель глину колупал. Пихал оп воровато глину в рот, Боясь: «Аптекарь невпопад придет, Заметит: глину ем я, скажет – «вор». Тогда – увы – беда мне и позор!» Но про себя аптекарь от души Смеялся: «Ешь, несчастный, не спеши. Ты у меня желанное нашел. Меня боишься, ибо ты – осел. Ешь, ешь, любезный, досыта… А мне Одна опаска – вдруг ты мало съешь? За съеденную глину я прощу, По весу глины сахар отпущу. Не ведаю, поймешь ли ты потом, Кто был из нас разиней и глупцом!» О НАБОЖНОМ ВОРЕ И САДОВНИКЕ
Бродяга некий, забредя в сады, На дерево залез и рвал плоды. Тут садовод с дубинкой прибежал, Крича: «Слезай! Ты как сюда попал? Ты кто?» А вор: «Я – раб творца миров Пришел вкусить плоды его даров. Ты не меня, ты бога своего Бранишь за щедрой скатертью его». Садовник, живо кликнув батраков, Сказал: «Видали божьих мы рабов!» Веревкой вора он велел скрутить Да как взялся его дубинкой бить. А вор: «Побойся бога, наконец! Ведь ты убьешь невинного, подлец!» А садовод несчастного лупил И так при этом вору говорил: «Дубинкой божьей божьего раба Бьет божий раб! Такая нам судьба. Ты – божий, божья у тебя спина, Дубинка тоже божья мне дана!»
Поделиться с друзьями: