Ирод Великий

Не сразу среагировали и сами «тайных дел мастера», долгое время недоумевавшие о причинах столь странных смертей, и главное того неведения, в котором сами же они и пребывали, потому что, если о «пришлых» еще ни кто не знал, а никто из своих сие не собирался брать на совесть, давая хоть какие-то объяснения происходящему.

Да, скорее всего, «пришлые» или, не знаю, как они сами себя называют и заслали в Иудею своего шпиона Эврикла, целью которого была ликвидация двух мешавших Антипатру царевичей, и, а это более чем возможно, нанести удар по самому иудейскому царю. По отцу, которого вынудили убить своих собственных сыновей. Много ли надо? Шестьдесят семь лет отроду и такие испытания…

Пока я вел переговоры с «тайных дел мастерами», пытаясь постичь произошедшие за последние несколько десятков лет изменения в республике, триумвирате, или возможно теперь следует говорить в Империи, о которых я даже не догадывался, Саломея снова ввязалась в заговор. Причем, как раз, когда ее мерзкий братец Ферора, наконец, признал Антипатра, наследником Ирода, и если и не отдавал тому соответствующие почести, то хотя бы был прилюдно вежлив и вполне учтив. Так нет же, не бывает дворца без интриг! И если успокоился самый желчный из наших интриганов Ферора, свои боевые действия начала фигура, доселе участвующая в семейных конфликтах царского дома опосредованно. Меч войны подняла жена Фероры, бывшая рабыня, в которую он был страстно влюблен, и из-за которой отказался жениться на дочери Ирода.

И если в самом начале она держалась, как подобает разумной женщине – то есть была тиха и предельно незаметна, а если и действовала, то через свого драгоценного супруга, теперь в нее вселился семейный демон бунтарства, и очень скоро вчерашняя рабыня, а ныне жена тетрарха Перии, она возглавила партию, к которой быстро примкнула любящая скандалы Дорида, последняя обнаглела до такой степени, что в открытую оскорбляла не только жен царя, но и его дочерей. Цель тайной организации была любым возможным путем покончить с Иродом, и возвести на трон уже давно заждавшегося Антипатра. Попытались привлечь к тайным сборищам Саломею, которая дружила с Дорис и одно время открыто поддерживала племянника, но, та побоялась идти против брата, и донесла ему о заговоре. Когда же царь явился во главе дворцовой стражи, дабы накрыть заговорщиков, их не оказалось в условленном месте. Скорее всего, предавшую цареубийц Саломею, в свою очередь, предал кто-то доселе неизвестный мне.

Впрочем, ни кто не говорит о том, что, испугавшись иродова гнева, смутьяны не переменили место тайных встреч, где продумывали и расставляли по местам детали будущего покушения. На людях они делали вид, будто бы ненавидят друг друга, женщины отворачивались, скрещивали пальцы или плевали в сторону уходящих, мужчины дошли до более серьезных оскорблений. Но все это было суть обыкновенное лицедейство, и Ирод не поверил происходящему и вскоре созвал собрание друзей и родственников, на котором обвинил жену Фероры, не хочу даже произносить ее имени, в том, что она применив колдовство обольстила Ферору, отвратив его от старшего брата и заставив любить только себя.

Подобное обвинение казалось смехотворным в глазах людей способных организовать убийства и сеющих вражду и смуту. Поэтому Ирод тут же обвинил ее в непочтительном отношении к его дочерям. При этом царь не посчитал нужным обвинить злодейку в главном преступлении – подстрекании к убийству. Но, тут уж нужно знать Ирода и его слабость к своей идумейской родне. Он явно перетрусил обвинять возлюбленную брата в преступлении, за которым, должны последовать арест и казнь, так как боялся утратить навеки расположение своего взбалмошного и более чем недостойного младшего брата.

В довершении речи Ирод предложил Фероре отказаться от жены, на что тот как всегда в своей визгливой манере сообщил высокому собранию, что скорее уж откажется от собственной жизни, нежели от своей любимой. Схватил за руку супругу, и не объясняя больше ничего и не дослушав царя, Ферора выволок ее из зала.

Позже царь будет неоднократно спокойно и рассудительно или гневно с угрозами требовать, чтобы брат развелся с женой, но всякий раз Ферора ответит ему отказом.

Не представляя, что делать дальше, и как уладить миром это дело, Ирод строжайшим образом запретил Дориде, ах, я все-таки упорно называю ее про себя Дорис, а так же Антипатру, посещать дом Фероры, дабы никто уже не мог обвинить их в тайных собраниях и плетениях заговоров. Последнему он выдаст неслыханную сумму в сто талантов, в качестве компенсации, за отказ от общения с родным дядей.

Сам же Ирод не оставит попыток вразумить брата, все еще надеясь, что тот войдет в разум и отличит зерна от плевел. Тот же неизменно отказывался, оскорбляя царя и чуть что убегая прочь, как это он делал в детстве и отрочестве. Так что в один из дней, Ирод не выдержит и в сердцах выгонит обоих из своего дворца, после чего Ферора уедет в Перию, поклявшись не возвращаться ко двору, пока там Ирод. «Одна только смерть, способна отныне примирить нас», – скажет Ферора.

Глава 35

К увещеваниям брата, все еще надеясь развести его с супругой, Ирод прибегал множество раз, активно обращаясь за помощью к друзьям Фероры и уважаемым жителям Иерусалима. А то, являлся к нему в сопровождении небольшой свиты, как частное лицо. Несколько раз еще до бегства Фероры в Перию, где он был назначен тетрархом, Ирод вспоминал и о моей скромной особе, в полудетской надежде, что римляне-де могут все. Увы, это было и остается всеобщим заблуждением. К моменту, когда Ирод всерьез занялся разводом брата, ему было уже шестьдесят восемь, отпущенной богами жизни оставалось всего два года.

Однажды, когда мы в сопровождении нескольких доверенных телохранителей добрались до дома Фероры, оттуда выходил, кутаясь в длинный потертый плащ человек, фигура и походка которого показались мне знакомыми. Впрочем, проживая большую часть жизни в Иудеи и Себастии это было и не удивительно. Занятый обсуждением с царем ремонта одного из залов храма, возможно, я и не обратил бы должного внимания на гостя Фероры, не носи он под старым грязным плащом попрошайки роскошную, выбеленную до боли в глазах одежду, которой он сверкнул, когда пола плаща зацепилась за куст шиповника.

Шиповник – дикая роза. С определенного времени, я начал доверять этому растению. Считаю, что в этих сильных неприхотливый цветах скрыта душа моей несчастной Абаль.

Я схватился за оружие, но стража Ирода оказалась проворнее, незнакомец был тотчас же задержан и приведен к царю.

– Антипатр?! – воскликнул Ирод, сдвинув седые брови к переносице. – Не тебя ли я заклинал, ни под каким видом не приближаться к дому этой женщины?

В ответ Антипатр заблеял что-то невразумительное, шел, мол, задумался и сам не заметил куда попал. Думал, здесь живет кто-то из его дружков, а оказалось…

Словно сто талантов не сумма для этого повесы!

Впрочем, нищенский плащ надетый поверх дорогой одежды говорил сам за себя, обличая престолонаследника в бесстыдной лжи.

– Ступай. С тобой я разберусь дома, – нетерпеливый жест. Антипатр попятился, явно желая еще что-нибудь добавить. Но его уже не слушали.

– Давай быстрее зайдем в дом и узнаем, что оставил там этот хитрец? – озорно заглядывая мне в глаза, предложил Ирод.

Почему непременно «оставил»? как будто бы не мог просто зайти?.. впрочем, Ирод умел удивлять.