Ищи меня в отражениях

– Откуда ты все это взял?

– Да в книжке какой-то прочитал, не помню уже.

– Возможно, - она закрыла глаза.
– А что будет с тобой?

– Со мной тоже все просто. Я закончу восемь классов, поступлю в какую-нибудь шарашку, выучусь на токаря, слесаря или повара - в общем, неважно на кого, - мои пальцы скользнули по Надиной ключице к нежным завиткам на затылке.
– В восемнадцать я уже должен начать работать и жить самостоятельно. Поэтому вариантов немного.

Она медленно наклонила голову, повела плечом и замерла в ожидании. Тогда я придвинулся ближе, и пока мои пальцы наматывали шелк ее волос, коснулся губами ее головы.

– А мне кажется, все будет по-другому, - сказала Надя сонным голосом.
– Ты красивый, ты этим обязательно воспользуешься.

– Ты мне льстишь.

– Ты же знаешь, что нет.

– Знаю.

– Ты будешь самым красивым токарем или слесарем, - я почувствовал ее ладони у себя на груди и весь напрягся. Ее руки поползли вверх и устроили вихрь в моих волосах.

– Звучит отвратительно. Может быть, поваром?

– Ты любишь готовить?
– она подняла бровь.

– Ненавижу!

Сейчас, держа ее холодную ладонь, я не мог поверить, что этот разговор был на самом деле. Я отчаянно тосковал по ней.

– Ты должна вернуться! Слышишь?
– я крепко стиснул ее руку.
– Пусть не ко мне, просто возвращайся! Не смей уходить навсегда...
– я поцеловал ее пальцы, и тут же услышал писк прибора на прикроватной тумбочке. Цифры быстро мигали, стремительно уменьшаясь.

– Что?..

Надина рука выпала из моих ладоней и вяло свесилась с кровати.

– Скорее! Скорее сюда, - я выбежал в коридор.
– Врача!

Сергею объяснять ничего не пришлось. Он тут же рванул к лестнице.

Через несколько секунд он появился с доктором. Следом три медсестры катили тележку с медицинским оборудованием.

Я попытался войти за ними, но меня тут же вытолкали в коридор.

Они привезли дефибриллятор...

В начале года на уроке гражданской обороны нам показывали, как с ними обращаться. Мы тогда радовались, что не придется в очередной раз слушать про ядерный взрыв.

Теперь же ядерный взрыв красным грибом поднимался со дна моего сердца и грозил снести взрывной волной. Я пошатнулся и едва устоял на ногах.

Словно почувствовав неладное, показались родители Нади. По моему лицу они сразу все поняли.

Настя метнулась к палате и рывком распахнула дверь. Высокая медсестра схватила ее за руки и заговорила громко и уверенно:

– Все-все-все, дорогая, все позади. Она уже дышит, с ней все будет в порядке.

Маленькими шажками она оттеснила Настю в коридор.

– Доктор делает свою работу, надо дать ему время.

Настя вдруг обмякла. Медсестра подхватила ее под руки и усадила на диванчик.

– Давление нормализуется, - сказала одна из медсестер.

Доктор кивнул и, заметив нас со Стасом на пороге палаты, нахмурился:

– Сергей Михайлович, позаботьтесь о ваших родственниках, пожалуйста, - обратился он к Сергею, оказавшемуся неподалеку - Через десять минут мы все обсудим.

Сергей сгреб нас в охапку и вытолкал в коридор.

Настя едва могла прийти в себя. Увидев нас, она в отчаянии прошептала:

– Что бы вы там ни задумали, я согласна. Верните моего ребенка!

Глава 42

У Нади произошла остановка сердца. Одного разряда хватило, чтобы вернуть ее к жизни. Временно.

– Сколько она еще продержится?

– спросил Стас доктора, когда тот появился.

– Мне трудно что-либо прогнозировать в данной ситуации. Мы всесторонне обследовали ребенка, но никаких метаболических расстройств, инфекций или признаков интоксикации не нашли. Я думаю, у девочки кататония. Это очень редкий вид депрессии. Но наша больница не оснащена всем необходимым. Диагноз Нади должны подтвердить врачи более высокого класса, о чем я уже неоднократно говорил, - доктор нахмурился, отчего его черные брови слились в сплошную линию.
– Откровенно говоря, мне совершенно непонятно, почему ребенок все еще в нашей клинике. Я рад, что могу поговорить в сами лично. Ваша жена... категорически отказывается принимать какие-либо доводы.

– У нее есть на то причины.

– Не сомневаюсь. Однако позвольте быть с вами откровенным. В таких условиях девочка долго не протянет. Сегодня после приступа я еще мог наблюдать основные рефлексы. Но с каждым днем они становятся все менее и менее выразительными. Возможно, уже завтра она перейдет в состояние глубокой комы, и тогда, учитывая течение болезни, ей вряд ли что-то поможет. Несмотря на протесты вашей жены, я взял на себя смелость и приготовил все необходимые документы для перевода Нади в столичный медицинский центр. Если вы согласитесь их подписать, то в течение двух-трех дней мы сможем организовать транспортировку. Поверьте, это ваша единственная надежда, - он положил ладонь Стасу на плечо и устало похлопал.
– Одной подписи будет достаточно, учитывая состояние вашей супруги.

Стас машинально стряхнул руку доктора и встал.

– Хорошо, - сказал он после долгой паузы.

– Но, Стас!..
– я был потрясен его решением.

– Помолчи, Тимофей. Это не тебе решать.

Он вновь обратился к доктору:

– Я подпишу бумаги. Но вы могли бы пообещать, что дадите нам с женой еще два-три дня, чтобы все подготовить.

– Стас, вы же понимаете, что любые проволочки могут иметь самые печальные последствия.

– Да... Именно поэтому нам нужно время.

– Как знаете. Это ваше решение. Но вы должны понимать, что время, в конечном счете, определяю не я...

– Спасибо, доктор.

– Всегда пожалуйста, - отозвался тот и направился к лестнице. Не дожидаясь, пока врач скроется из виду, я накинулся на Стаса.

– Вы же знаете, что никакие медицинские светила Наде сейчас не помогут!

– К сожалению, так оно и есть.

– Тогда зачем?...

– Каждый делает то, что может. В любом случае, у нас есть три дня. Надеюсь, что не меньше, - он сжал ладонь в кулак.
– За это время мы постараемся что-нибудь предпринять.

– А как мы свяжемся с похитителями?
– я был совершенно растерян.
– Я смог бы, пожалуй, вспомнить...

Стас не дал мне закончить. Он стоял возле окна и внимательно разглядывал парковку внизу.

– А не надо никого искать, - он хмыкнул.
– Я просто напишу сейчас на бумажке номер телефона, спущусь на парковку, подойду вот к той "Ниве" с тонированными стеклами и положу записку на капот. Эта "Нива" давно меня преследует, - он повернулся ко мне.
– Вопрос сейчас не в этом, парень. А в том, что будет с тобой? Я не могу тебя ни о чем просить. Ты ведь понимаешь, что выпутаться из этой истории будет не так просто. Только тебе решать.