Ищи меня в отражениях
Шрифт:
В дверь постучали.
– Ты еще не разделся?
– крикнул Воробей.
– Нет, заходи, - захотелось сбежать отсюда и никогда не смотреть в глаза друга.
– Вот, - Сашка протянул мне синюю футболку и старые джинсы.
– Ты, кажется, стал выше ростом за этот месяц. Наверно, мои джинсы будут тебе коротковаты.
– Не страшно. Спасибо тебе, Сашка! Ты очень мне помогаешь... ты просто не представляешь, как много ты для меня сейчас делаешь, - я не удержался и обнял его.
Тот смутился.
– Да ладно тебе. Мойся!
Он выскользнул из ванной и
– Возьми мамин земляничный шампунь, а то воняет от тебя, как от бродяги подзаборного.
– Сам знаю!
– отозвался я со смехом.
– Необязательно было напоминать.
Теплая вода, земляничный шампунь и чистое белье вернули меня к жизни. Я вышел из ванной совершенно преображенным.
Из кухни раздавался звон посуды, и что-то шкворчало на сковородке. Воробей колдовал над плитой. Он мельком оглянулся и продолжил орудовать деревянной лопаткой, переворачивая котлеты.
Вдруг из кипящей кастрюльки повалила пена. Сашка схватился за крышку, но тут же выронил ее и замахал рукой. Крышка с грохотом полетела на пол. Лапшичный бульон продолжал литься и грозно шипеть, покрывая плиту бурыми пятнами. Я схватил тряпку и кинулся собирать бульон.
– Блин! Прозевал!
– Сашка запихал обожженные пальцы в рот и неразборчиво промямлил.
– От мамы опять влетит.
– Ничего, мы все отчистим.
– Котлеты горят!
Он кинулся спасать котлеты. Я решил приглядеть за лапшой. Придется есть, раз он так старается.
Наконец, ужин был готов. Я убедил Сашку, что мне хватит и одной котлеты. Себе он положил три, и мы принялись за еду.
– Скоро мама должна вернуться, - объяснил он.
– А отец когда придет?
– Сегодня он всю ночь на дежурстве. Будет завтра, но я уже в школу уйду.
Мы сидели за столом. Воробей уплетал за обе щеки. Я перекатывал лапшу по тарелке и время от времени отправлял в рот кусочек котлеты. Мы молчали. Я все ждал, когда же начнутся расспросы, но Воробей был занят едой. Тогда я не выдержал и начал первым.
– Извини, что я вот так вот свалился как снег на голову...
– Да ладно извиняться. На то и есть друзья. Лучше скажи, что планируешь делать?
– Да... если честно, пока еще не знаю. Главным планом было найти тебя. Теперь вот думаю...
– Ну, а че тут думать!
– он бросил вилку в полупустую тарелку и воззрился на меня.
– Оставайся сегодня здесь. А завтра утром вернёшься в Никитский. Чистый, отдохнувший и выспавшийся. Никто и не подумает, что ты сбежал. Ты ведь сбежал, так?
– Ну да...
– Ну и вот. Просто скажешь, что ездил к дальним родственникам погостить. Наплетешь чего-нибудь. Что мне тебя учить.
– Ну да, вариант. А мама твоя разрешит мне у вас сегодня остаться?
– А ты ей улыбнись, как ты умеешь, она и растает. Она дама чувствительная и жалостливая.
Внутри все похолодело. Неужели Воробей раскусил меня?
– Ты меня переоцениваешь, - я отвел глаза.
– Вот, именно так и разговаривай с моей мамой. И ресницами своими почаще маши.
– Да ладно тебе!
– я подцепил вилкой макаронину и запустил, целясь в ехидную физиономию.
– Да ну тебя, я только помылся!
Но у Воробья оставалось еще много боеприпасов.
Наша битва была в самом разгаре, когда в замочной скважине заскрежетал ключ.
– Мама!
– прошептал Воробей.
– Собирай макароны!
Мы начали ползать по полу. Я собирал макароны в ладонь, а Сашка складывал их прямо в рот. Я тут же последовал его примеру и запихал в рот целую пригоршню.
– Здравствуйте! Сашенька, у нас гости?
От неожиданности я подавился и стукнулся лбом о стул.
В дверях стояла миловидная, совсем молодая женщина в синем пальто и пушистой круглой шапке. Она посмотрела на меня и улыбнулась.
– Да, мам, это Тимка из школы, я тебе как-то про него рассказывал.
– Да, наверно, не помню уже, - она виновато развела руками.
– Вы ужинаете?
– Ага. Вот котлеты тебе оставил. И лапши немного.
– Лапши, значит?
– она протянула руку и выудила из волос Сашки макаронину.
– Ладно, мам, ты ужинай, а нам надо уроки делать.
Мы пошли в большую комнату и целый час резались в приставку. Потом пришла Сашкина мама и заставила повторять неправильные глаголы к уроку английского.
Понадобятся ли мне когда-нибудь эти неправильные глаголы? Вернусь ли я в школу? И что мне вообще делать?.. Куда податься?
– Пойду спрошу насчет тебя, - подмигнул мне Воробей.
Я услышал, как они переговариваются на кухне, но слов разобрать не мог. Судя по интонации, мама Воробья не была в восторге, и я уже начал готовиться к ночи на холодной улице. Но тут мой товарищ вернулся и громко объявил: если я позвоню в Никитский и предупрежу, что останусь ночевать у одноклассника, мама возражать не будет. Он показал жестом, что ничего большего сделать не получается.
– Конечно, я позвоню, - ответил я так же громко.
– А телефон у вас есть?
– Пойдем, покажу, - Сашка махнул рукой.
– Кому звонить будешь?
– спросил он уже шепотом.
– Есть один человек...
Сашка привел меня в комнату родителей: большую и тесно заставленную громоздкой мебелью. Возле единственного окна стоял грузный письменный стол, заваленный книгами и журналами, корешки которых пестрели склоняемым на все лады словом "хирургия". Сашка подвел к столу, извлек из гущи научно-литературного айсберга телефонный аппарат и протянул мне.
– Только не трогай тут, пожалуйста, ничего, - попросил он.
– Отец работает над диссертацией. Ему кажется, что у него здесь идеальный порядок и самая логичная система рассредоточения вещей. Если что-то подвинешь, он будет очень недоволен. Располагайся, - Сашка мотнул головой, указывая на высокое кресло с покатыми подлокотниками.
Я уселся и снял трубку.
– Может, правда, позвони в Никитский...
– Не волнуйся. Дай мне пять минут поговорить с одним человеком.
– Хорошо. Зови, если понадоблюсь, - и он скрылся, прикрыв за собой дверь.