Исекайнутый

— Цветите! — объявила она с такой серьёзностью, будто провозгласила начало весны.

Из её руки вырвался мягкий свет, прошёлся волной по головам и плечам разбойников, из-за чего те одновременно замерли.

— Это… что? Сирень?! — изумился один и втянул носом воздух, будто впервые в жизни почувствовал приятный запах.

— Какая, на хер, сирень? Тут же шоколадом несёт! — воскликнул второй, старательно себя обнюхивая.

— А у меня мята и лимон, — мечтательно протянул третий. — У меня так в детстве мама пахла!

Аврелия брезгливо встряхнула пальцами, будто запахи, которые она только что извлекла из разбойников, прилипли к её божественной ручке и теперь грозили испортить её божественный маникюр.

— А что это было за «цветите»? — поинтересовался я, с лёгким подозрением втянув воздух.

Увы, мой личный «походный букет» остался прежним: лёгкие ноты пота, дорожной пыли и прилипшего к колёсам телеги навоза.

— И почему у них ароматы разные?

— Обычная магия, обычный активатор заклинания. Чего мне в гримуар лезть ради такой мелочи? — с невозмутимым видом ответила она, стряхивая с одежды невидимую пыль. — И заодно способ не привлекать лишнего внимания. Понимаешь, в этом мире только Верховные жрецы и равные им по силе владеют безмолвной магией. Остальным приходится либо использовать гримуары, либо произносить полные заклинания, либо устраивать долгие ритуалы с песнопениями, свечами и бубнами.

Она втянула воздух и, удовлетворившись полученным эффектом, продолжила:

— Так что своим действием я просто решила сразу несколько проблем: убедила присутствующих, что являюсь жрицей Богини Аврелии, а заодно сделала мир чуточку… приятнее.

— А про «разные запахи»? — напомнил я, краем глаза видя, как один из разбойников с мечтательной улыбкой обнюхивает своё плечо.

— А, это, — Аврелия хмыкнула: — просто побочный эффект. «Цветите» — это благословение персонального аромата. Каждый чувствует то, что ему приятнее всего. Кто-то сирень, кто-то шоколад, а кто-то будет пахнуть глинтвейном с рыбой, если именно это создаёт для него уют.

— В таком случае… проверни такой же фокус с бароном. Думаю, это поможет произвести наилучшее впечатление. А я пока поговорю с магами и попробую выяснить, чего стоит опасаться.

Закончив разговор с богиней, я приказал Эрику не отсвечивать и держаться неподалёку от Аврелии, после чего догнал Люцианну. Та шла спокойно, чуть приподняв подбородок, будто произошедшие за последние несколько дней события были для неё обычной рутиной, не требующей особого внимания.

— И как же ваша славная компания собирается меня благодарить? — вдруг произнесла она, скосив на меня взгляд и криво усмехнувшись. — Цветы люблю, шоколад — обожаю. Но вкусный ужин в приятной компании, пожалуй, самый универсальный способ выразить признательность. — Склонив голову, добавила: — Особенно в компании интересного мужчины.

— Поесть я всегда рад, — кивнул я, — но всё же хотелось бы сначала выяснить, за что именно вас благодарить. Если не изменяет память, это мы прибыли в Калверию, чтобы получить награду за пойманного некроманта. Ну а то, что у него получилось сбежать — это уже не наша проблема. Или я что-то забыл?

— Ну как же! — всплеснула руками Люцианна, изображая оскорблённую невинность. — Я, между прочим, не выдала вашего чернокнижника! Даже поссорилась ради него с представителями Торговой гильдии. Ты должен был оценить такой… жест доброй воли.

Я ухмыльнулся. Приятно, когда тебя держат за наивного туриста, впервые выбравшегося за пределы своей провинциальной деревни. Прямо-таки умилительно. Но увы, я такие ситуации читаю на раз-два.

Мы свернули, заходя на второй этаж, и я отметил, что с каждым поворотом охрана становилась всё внушительнее. У дверей стояли по двое, иногда по трое стражников, и, судя по системным подсказкам, их уровни понемногу росли. Видимо, чем ближе к трону, тем выше шанс встретить по-настоящему серьёзного бойца.

— Люци, — негромко начал я, — давай без притворства. На улицах ты действовала исключительно в собственных интересах. Судя по реакции стражи и обычных жителей, вы с Рудгардом тут что-то вроде местных звёзд. А значит, дорожите репутацией. И если бы вы при всех отдали Эрика торговцам, даже несмотря на их официальную форму и угрозы, это выглядело бы как слабость. И ладно бы мы были одни, но за вами наблюдали десятки глаз и половина городской стражи.

Люцианна бросила на меня долгий взгляд и, чуть прищурившись, едва заметно усмехнулась:

— С каких это пор ваш чернокнижник стал «нашим человеком»?

— Ну так обычные жители этого не знают, — пожал я плечами. — Поэтому для всех Эрик является вашим человеком.

Она не возразила. Только чуть ускорила шаг, намекая, то разговор окончен. Но по тому, как дрогнули уголки её губ, я понял, что попал в точку.

Двери тронного зала распахнулись с глухим скрипом, и стража, шагнув в стороны, пропустила нас внутрь. Мы вошли неспешно. Старались сохранять спокойствие, но чувствовалась лёгкая напряжённость. Как будто нас пригласили не на аудиенцию, а на экзамен с непредсказуемым результатом. А нехорошее предчувствие всё усиливается…

Зал оказался высоким и просторным, с витиеватыми колоннами, поблескивающим мраморным полом и с несколькими внушительными гобеленами, изображающими герб баронства. Внутри пахло жареным мясом, духами и чем-то похожим на благовония.

На троне, больше напоминающем уложенный подушками шезлонг, сидел, развалившись, барон. Мягко говоря, мужчина был в теле. А если говорить честно, он выглядел так, словно решил лично доказать поговорку: в каждом из нас живёт по два человека.

Пухлое лицо блестело от пота и масла, глаза маленькие, но цепкие — и сейчас они буквально прилипли к Аврелии.

— Ах… — протянул барон, с нескрываемым интересом разглядывая Аврелию с головы до ног. — Так это вы… жрица Богини Аврелии?

Примечательно, но на остальных членов нашей процессии он не обратил ровным счётом никакого внимания. Ни меня, ни Эрика, ни даже Люцианну с Рудгардом… Лишь богиня приковала его взгляд. Тяжёлый, маслянистый, с оттенком самодовольного восхищения.

Аврелия выпрямилась ещё сильнее, словно вытягивая гордость в струну. Подбородок высоко, взгляд прямой, осанка ровная и гордая. И всё же я успел заметить, как она едва заметно дёрнула щекой от раздражения.

— Да, — ответила она голосом, в котором уже ощущалась ледяная корочка. — Это действительно я.

Тем временем барон с ленцой откусил от аппетитно подрумяненной курицы. Жир тут же заструился по его пальцам, капая на шёлковый кафтан, но ни малейшего беспокойства на его лице не отразилось. Даже к салфетке не потянулся, словно подобные мелочи не стоили внимания человека его «величины».

Слева тут же склонилась служанка с промасленной тряпкой и принялась аккуратно стирать капли жира с его рук, словно выполняла нечто священное. Справа вторая начала энергично разминать бароновы плечи, вжимая пальцы в мясистую спину с деловитостью профессионального костоправа.