Исход земной цивилизации: Анклав

– Хорошо смотритесь. У всех есть сомнения, и да, в твоем случае они должны быть еще сильнее, ведь он человек. Но ты любишь его, я же вижу.

– Вот в этом-то я как раз и не очень уверена, - Ривка увеличила его лицо на фотографии, пытаясь понять что же чувствует ее сердце.
– Однако стоит мне только представить, что я разорву отношения, как сердце ноет от тоски по нему. Наши мамы мысленно уже отпраздновали нашу свадьбу. И это внушает ужас…

Дана погладила ее по плечу.

– Вы встречаетесь очень недолго.

– Мы признали, что мы встречаемся недавно, но наши отношения длятся уже более года, Дана. Мы друг друга хорошо знаем и понимаем.

– Но?
– она сосредоточено посмотрела на подругу.

– Но теперь мне труднее с ним, учитывая, как много я от него скрываю. Все изменилось. Мне кажется, он несчастен со мной. Бен о многом умалчивает, но я вижу как ему больно, - поделилась Ривка своими переживаниями.

Дана вдруг погрустнела, словно переняла ее эмоции и вдруг поделилась:

– Я была влюблена в человека, когда училась в Гарварде. Было трудно принять то, что мы из разных миров. Мы начали встречаться, но когда родители об этом узнали, то перевели меня в другой университет в другой стране, и мы расстались, - она провела по планшету пальцем, чтобы проверить время; кажется, никто не торопился на собрание.

– И как ты справилась с чувствами?

– Они утихли со временем, ведь я знала, что ждет меня в будущем, - но по глазам Даны можно было сказать, что отголоски этих чувств остались.
– Это было давно, на первом курсе, но такое впечатление, что только вчера. У тебя нет родителей, которые могут разорвать твои отношения, но я думаю, что это даже хуже, ведь они не знают, кто ты такая.

В кабинет для собраний в деканате вошел задумчивый Джек, с ним - Летти. Их головная боль была известна Ривке и Дане, ведь недавно вернулись Сет и Мара. Они обозлились на весь мир и в первый же вечер устроили разборки с посмевшими стравить пару саркастичных комментариев курсантами. И сейчас они бегали по зиккурату, буксируя за собой шины - любимое наказание для провинившихся курсантов. Ривка успела заметить на скуле Сета небольшой синяк, возможно - след домашнего наказания.

***

– Почему вы вызвались дежурить в сочельник, когда остальные разъехались по домам?
– спросил Александр, присаживаясь на ужине за опустевший стол старост; стол преподавателей тоже пустовал и, вместо того чтобы составить компанию профессору Вагнеру, который любил заводить за столом нудные разговоры, он выбрал Ривку.
– Мне казалось, что у вас есть с кем отпраздновать. Да и семья…

Она посмотрела на него как-то уж слишком печально, и на миг в ее глазах отразилось чувство вины, но не перед Александром, а перед Беном, ведь она действительно нашла повод не праздновать сегодняшний сочельник с ним, а остаться среди курсантов, улетающих из Израиля только в субботу.

– Просто никто больше не хотел оставаться. Старосты разъехались. По крайней мере я живу неподалёку, - на одном дыхании соврала она, но лукавство не скрылось от его глаз.
– У меня есть бутылка хорошего виски, а после отбоя я официально буду находиться на каникулах, как и остальные.

– То есть, вы говорите своему декану, что собираетесь распивать спиртные напитки, что категорически запрещено в академии?

Она состроила “упс-фейс” и сказала:

– Иногда я забываю, что вы мой декан. Сделайте вид, что ничего не слышали, - попросила она, даже не извинившись, и вдруг заметила, что он выглядит как-то сонно и устало.
– А почему вы здесь? Я, конечно, понимаю, что для анкийцев Рождество вряд ли что-то значит, но наверняка у вас есть семья, с которой можно хотя бы провести время, ведь это семейный праздник.

Лицо Александра приобрело серьезность и долю грусти.

– Моя семья… - он вздохнул.
– У нас не очень хорошие отношения, и мы не собирались вместе уже очень давно. Я бы сказал, что они не хотят видеть меня также сильно, как и я их.

– Звучит так, будто вы сделали что-то плохое, и они отвернулись от вас, - заметила Ривка, но потом прикрыла рот ладонью, явно ляпнув лишнего.
– Извините, не мое дело.

Александр улыбкой принял ее извинения и, положив подбородок на кулак, сказал:

– Да, есть многое, что я хочу забыть и за что мне бывает стыдно и по сей день.

– Вы не создаете впечатления плохого человека, простите, анкийца, - поправилась она и придвинула к себе чашку чая.

Курсанты, проходящие мимо, не придавали какого-то особого значения тому, что декан ужинает со своей старостой, лишь одна девушка с Сиппура, кажется, Лейла, с интересом наблюдала за ними, поглощая праздничный вишневый пирог, приготовленный специально для оставшихся в академии до завтра.

– Какое же впечатление я создаю?

Она задумалась, внимательно глядя в его чуть усталые карие глаза, сейчас излучающие интерес и вместе с тем будто смеющиеся над ней.

– Вы спокойный и внимательный к мелочам, возможно, и впрямь пацифист. Иногда мне кажется, что вы очень устали. Но может, спустя четыреста лет на Земле и я буду такой?
– сквозь недолгую паузу Ривка чуть подалась вперед, шутливо изучая его.
– Мне кажется, что вы добрый.

– Вау, - он засмеялся.
– Добрым меня еще никто не называл.

– Я сказала что-то не то?
– она оскорбленно приложила к груди ладонь.
– Вы носились со мной, когда меня избили фараоны, спасли меня от дождя и холода в Тель-Авиве. Или это не проявление доброты?

– Тише, Ребекка, не так громко. Любой бы сделал то же самое, - не согласился он.
– Кто бы из ваших знакомых смог пройти мимо, когда вы остались на улице под дождем? Или не помочь вам, видя ваши травмы?

Может быть, он был и прав, но Ривка все равно видела в нем нечто большее, кроме пресловутого “не мог пройти мимо”. Александр чуть раззадорился разговором и уже не выглядел таким сонным, как вначале. Ривка вдруг почувствовала неловкость, вспомнив, как проснулась в профессорской комнате, а он держал ее за руку.

– Вы покраснели, - заметил он и придвинул к себе пирог и чашку чая.
– Я вас чем-то смутил?

– Я покраснела?
– она удивилась и тронула свою щеку, будто каким-то образом это могло скрыть ее нелепый конфуз.

– Это какая-то нетипичная для вас реакция?
– чуть насмехаясь, сказал Александр.
– Кстати, пирог неплохой.

– Я обычно не краснею… - ее фраза прозвучала несколько глупо, а чуть туповатый обескураженный вид рассмешил декана еще больше, да так, что некоторые студенты с ближайшего стола заинтересовались ими.
– Не смешно, - она придвинула пирог и вгрызлась в него, словно боялась, что Александр его отберет.

– Кстати, если завтра у вас не будет пассажиров, подбросите до Тель-Авива?

– Да, конечно. А почему у вас нет машины?
– поинтересовалась Ривка, только сейчас найдя это странным.

– Я не собираюсь надолго оставаться в Израиле.

– А как же Нью-Бабили? Мне казалось, вы любите преподавать, это видно по тому, как вы умеете заинтересовывать курсантов.

Он откинулся на спинку и сложил руки на груди.

– Я никогда и нигде не задерживаюсь надолго, постоянно странствую. Единственное место, где я задержался больше чем на пять лет - Германия, но это, скорее, потому что я не мог найти ответственного человека, который управлял бы компанией вместо меня, - он пожал плечами.
– Если я долго нахожусь в одном месте, это начинает угнетать. Есть всего лишь два места куда я, пожалуй, люблю возвращаться - это Израиль и Египет, не знаю почему, но меня тянет магнитом сюда и в Гизу. Наверное, интерес к истории.