Искатель, 1996 №5
Шрифт:
— Надо было потребовать с них сто тысяч или даже полмиллиона. Причем немедленно, как говорится — «деньги на бочку». И не сложилось ли у вас впечатления, что Вендтланд хочет отсрочить заключение сделки? Хочет, чтобы вы не проводили эксперимента, пока он не подготовится к какому-то новому разговору с вами?
Руки Гиллеля продолжали между тем четко работать. Он поднял пинцетом срез мозга и опустил его в ступку.
— Рад, что вы согласились с тем, чтобы РНК Хаузера я ввел самому себе. Что побудило вас переменить свое мнение?
— Ваше решение. Я достаточно давно знаю вас, чтобы вмешиваться
— Нам предстоит найти ответы на многие вопросы — Кори ввел поршень в пустую трубку. — Как инъецируемый материал подействует на реципиента? Не думаю, чтобы тут возникла какая-то патология. Это мы установим. Низшие существа, которых мы использовали в наших экспериментах, приобретали признаки значительно более высокоорганизованных существ. Порой мы можем ответить далеко не на все вопросы, возникающие перед нами в исследованиях, проводимых с помощью биохимических методов. Буду удивлен, если мы сразу же ответим на новые вопросы, которые в данном случае возникнут перед нами.
Зазвонил телефон. К телефону подошел Гиллель.
— Вас, — сказал он, передавая трубку Кори. — Куин.
— Я собираюсь к вам, — сказал Куин без предварительных приветствий — Надеюсь, сумею отговорить вас от вашей затеи.
— Какой?
— Вы знаете, о чем я говорю. Вы не должны так рисковать. У меня есть одна идея, и я хотел бы обсудить ее с вами, — и доктор Куин положил трубку, не дожидаясь ответа Кори.
— Интересно, кто успел ему обо всем рассказать? — удивился Кори. — Он говорил со мной так, будто я собираюсь покончить жизнь самоубийством. Любой важный эксперимент первыми проводили на себе сами врачи. Что же нового в нашем случае?
Гиллель не ответил. Он взял в руку пестик и начал измельчать массу в ступке.
Кори сел на высокий табурет.
— Мы должны выработать порядок действий. Нам предстоит использовать некоторые методы, которые мы применяли, работая с ЛСД, — запись на магнитную ленту, постоянное наблюдение, четкая формулировка вопросов. Как бы там ни было, я, возможно, сумею передать свои ощущения на письме.
— Отлично, — буркнул Гиллель. — И где же вы собираетесь опубликовать этот материал?
— Я просил Куина предоставить мне кабинет в Медицинском центре и договорился с Латуром, что он будет некоторое время читать за меня лекции.
— Латур? Превосходно, — как-то не очень внятно отозвался Гиллель.
— Что с вами? Вы ведете себя так, словно этот эксперимент вас нисколько не интересует. Мы опубликуем результаты как статью для Национальной Академии наук. В соавторстве. Вы довольны?
— Конечно.
— Я должен был сказать и сказал Карен, что вы, возможно, останетесь при мне и несколько дней проведете здесь, в Медицинском центре.
— И Карен, конечно, все поняла, — сказал Гиллель, вылив содержимое ступки в маленькие скляночки и передав их Кори для установки в центрифугу.
Отчего Гиллель казался таким обиженным? Ему ведь приходилось уже и раньше работать ночами в лаборатории.
— На тот случай, если я заболею, мною составлена схема по которой вы продолжите работу. Наш следующий проект касается развития микрометодов для изучения
клеток мозга и идентификации различных компонентов РНК. У меня возникли некоторые мысли, которые я записал для вас.— Да, — сказал Гиллель и перевел взгляд на Куина, внезапно вошедшего в лабораторию.
— Я был на свадьбе сына, — сказал Куин, подходя к Кори, — ну да Бог с ним. Мне надо поговорить с вами.
— Вы многим пожертвовали, — засмеялся Корн.
— Не будем о жертвах.
Куин уселся на стул и наблюдал, как Кори работает с тонко измельченной массой, опустившейся на дно стеклянной трубки. Производилось сепарирование жидкости. Кори экстрагировал жидкость, содержащую РНК, с помощью подкожной иглы и осторожно, тонкой струей переливал ее из шприца в контейнер.
— Я отобрал трех пациентов из моего госпиталя, — сказал Куин. — Крайне тяжелые больные, безнадежные. Они согласны участвовать в вашем эксперименте.
— Мы не можем на это согласиться, — возразил Кори. — Вы знаете, что такой эксперимент можно провести лишь овин раз. Для других экспериментов у нас попросту нет РНК.
— А почему так важен именно этот мозг? И зачем нагрянули сюда люди из Вашингтона?
— Спросите об этом у них. Я не знаю.
— И что за спешка? Возьмите моих людей. Все они раковые больные, все — в тяжелом состоянии. Вдруг именно ваш эксперимент поможет им, кто знает?
Кори наклонился над стеклянным сосудом, содержащим РНК Хаузера. Гиллель молча открыл центрифугу и поместил туда последние склянки, закрыл крышку центрифуги, установил время и частоту вращения и после этого включил ток. Машина загудела.
— Крайние, экстремальные случаи не годятся для наблюдения. — сказал Кори. — Вы знаете это, Куин. Мы не можем проводить эксперимент на больных людях, напичканных лекарствами.
Куин обернулся к Гиллелю:
— Значит, вы тоже поддерживаете самоубийственное решение Кори?
— А вы можете заставить доктора Кори переменить свое мнение?
Куин устало поднялся со стула, протирая очки.
— Я приготовил для вас две палаты в психиатрическом отделении. Кори, как вы просили меня.
— В психиатрическом? — оживился Гиллель, выскочив из-за центрифуги.
— Вот именно, — сказал Кори. — Там мы будем в безопасности от наших друзей из Вашингтона.
Глава 10
Взяв подносы и ножи с вилками, Кори, Вендтланд, Слотер и Борг присоединились к очереди студентов и медленно продвигались вместе с ней вдоль прилавка с блюдами в университетской столовой.
— Считайте себя моими гостями, — сказал Кори, беря тарелку салата и ростбиф.
— Минуточку, — сказал кассир и исчез, прихватив с собой паспорт Гиллеля и чеки.
Вернулся он в сопровождении безупречно одетого человека с моноклем в правом глазу.
— Линдтквист, — представился этот человек, — менеджер. Вы доктор Мондоро?
— Да.
— Я советовал бы вам получить по чекам в «Америкэн Экспресс». Это на бульваре Андерсена, недалеко отсюда.
— А почему у вас нельзя? — спросил Гиллель.
— Прошу прощения, но «Америкэн Экспресс» более подходящее место для этой цели, — сказал Линдтквист, собираясь уйти.