Искатель, 1996 №5

Казенный и немного сонный женский голос объявил о посадке самолета из Вашингтона. Слотер, как всегда, был пунктуален. Он огляделся вокруг в поисках такого места, откуда можно было бы быстро увидеть Вендтланда и Борга.

Вендтланд выделялся в толпе глубоким шрамом на лице. Однажды в минуту откровенности он объяснил Слотеру происхождение этой отметины. Когда-то в молодости Вендтланд дрался на дуэли. Шрам — след, оставленный саблей соперника. Вендтланд тогда еще нарочно вложил в рану кусочек тонкой проволоки, чтобы этот шрам остался навсегда. В то время это считалось престижным. Американские войска в конце Второй мировой войны освободили Вендтланда из концентрационного лагеря, куда он попал за участие в антигитлеровском заговоре. После освобождения Вендтланд стал одним из советников американцев по гражданским делам немцев. Потом его пригласили на службу в разведку, и теперь он возглавлял специальный Департамент Центрального разведывательного управления, был экспертом по Восточной Германии. Худощавый, высокий и прямой Вендтланд шел быстрыми короткими шагами впереди коренастого, круглолицего Борга, любителя создавать вокруг себя атмосферу веселого панибратства.

— Хэлло, Фрэнсис! — воскликнул Борг, от души хлопая Слотера по плечу.

Вендтланд в знак приветствия кивнул — и только. И они втроем присоединились к потоку пассажиров, прибывших из Вашингтона.

— Я заказал для вас номер в своем бунгало, — сказал Слотер. — Вполне комфортабельный, надеюсь, вам понравится.

— Предвижу, что нас ждет приятное времяпрепровождение, — сказал Борг. — Я уже несколько лет не был на Западе.

— Как обстоят дела? — вступил в разговор Вендтланд, не любивший терять времени даром.

— Хаузер умер. Его мозг заморожен. Но нам нужен доброволец для эксперимента. Нашего кандидата Кори забраковал.

— Тогда пусть найдет другого.

— Возможно, именно этим он сейчас и занят, — как бы между прочим обронил Слотер, понизив голос. — все, что зависело от меня, я сделал.

— О чем вы? — фыркнул Вендтланд.

Раздражительность и недовольство входили в арсенал средств, которые Вендтланд пускал в ход, чтобы держать дистанцию с работавшими под его началом людьми и не давать им заноситься.

— У меня есть основания предполагать, что в качестве добровольца Кори предложит себя, — сказал Слотер, раскрывая свои карты.

— Превосходно! — Борг игриво ткнул Слотера кулаком в бок. — Это ваша идея, Фрэнсис? Лучше не придумаешь. Мы скажем Кори, чего ожидаем от него. Он интеллигентный человек, умница, не сомневаюсь, — о ним у нас проблем не будет.

— Совсем наоборот, — резко перебил Борга Вендтланд. — Мы ничего ему не скажем, абсолютно ничего.

Они вошли в багажное отделение в нижнем этаже аэровокзала, где вовсю шла выдача чемоданов и прочей ручной клади.

— Если Кори ничего не будет знать о Хаузере, любая информация, которую мы получим от него, явится для нас большой ценностью. Если же он что-то выдумает, мы узнаем об этом. Кори не должен догадываться, куда мы клоним. В противном случае его мыслительные ассоциации будут базироваться на его знании об умершем человеке и вследствие этого их подлинность окажется сомнительной. — Вендтланд резко повернулся к Слотеру, глаза Вендтланда казались двумя стекляшками на неподвижном лице. — Вы многое уже успели рассказать Кори?

— Он знает только, что Хаузер попытался перебежать от русских к нам и получил пулю. Это все.

— Слишком много. Любая деталь, известная Кори, делает его менее ценным для нас.

По лицу Слотера пошли пятна. Он не выносил, когда ему выговаривали. Покосившись на багаж своих шефов, Слотер с досадой подумал, что теперь от Вендтланда не отвязаться, пока они не приедут в отель «Беверли Хиллз».

— Я знал Хаузера еще во время войны, мы встречались с ним в Пенемюнде. Он принимал участие в работах по созданию ФАУ-2. Ему тогда было лет тридцать или, может, чуть больше. Жаль, что русские захватили его, опередив американцев. Хаузер был превосходный математик и физик.

— Я ничего не слышал и не знаю о том, почему Хаузера так изувечили, — на всякий случай сказал Слотер, не очень надеясь на ответ.

— Мы были с ним в контакте в течение многих лет, когда он работал в русском городе Бойконуре^[7]. Он давно уже хотел перейти к нам.

Его жена и сын жили в Германии. Жена в Западном Берлине, а сын в ГДР. В Праге проходил симпозиум, и русские привезли его выступить перед чехами. Из Праги мы вытащили его в Восточный Берлин и дальше. Совершенно неожиданно он замкнулся и на сотрудничество с нами не шел. Но он нужен был нам в Вашингтоне, и мы попытались переправить его в Штаты. Свою жену и сына он так и не повидал. Каким-то образом он соприкоснулся с русскими, и когда мы уже готовы были вывезти его из Западного Берлина, в аэропорту его ранили. Все дело сорвалось. — У Вендтланда от злости перекосилось лицо. — Скверная работа. Нам бы такую дисциплину, как в организации Канариса. Какой путь прошел этот человек в Германской контрразведке в годы Второй мировой! По сравнению с ним все мы — жалкая горстка дилетантов. — Вендтланд нахмурился. — А теперь мы вознамерились перенести секреты из мозга покойника в мозг живого человека. Что это, если не безумие?

— А вы что скажете, Фрэнсис? — спросил Борг, осторожно зондируя почву.

Борг уже отправил секретное сообщение шефу Вендтланда, с возражением против предложенного плана действий.

— Ответ может дать Кори. Ему виднее, выйдет из этого что-нибудь или нет, — дипломатично ответил Слотер.

Вендтланд оставался мрачным:

— Люди нередко берутся за такие дела, которые кажутся бессмысленными, но достигают цели, — сказал он, пытаясь успокоить себя. — Надеюсь, после разговора с этим чародеем Слотера доктором Кори я получу более полное представление о наших перспективах.

Слотер испытывал неприятное ощущение, будто Вендтланд пытается переложить всю ответственность за происходящее на него. Борг же хранил молчание. Ему доставляло удовольствие видеть Вендтланда и Слотера в их теперешнем затруднительном положении. В мечтах Борг уже видел себя в кресле Вендтланда.

Глава 9

— Если существует химическая формула памяти, то должна существовать и формула воодушевления, страха, смелости, привязанности, любви, ненависти. Нашли ли вы химические компоненты души человека, доктор Кори? — скороговоркой сыпал Борг.

Настала ночь, и они сошлись в лаборатории. Большое помещение казалось пустым. Гиллель извлек сосуд с мозгом Хаузера из рефрижератора, где температуру мозга довели до нуля градусов по Фаренгейту.

— Пока еще нет, — сказал Кори, — но придет время, когда нам это, возможно, удастся. Достигнутые уже сейчас успехи дают немало оснований для оптимизма. Наши подопытные мыши нападают на кошек, а кошки боятся мышей. Мы научились контролировать эмоции людей и делать их счастливыми с помощью таблеток Скажите мне только, какое настроение вы хотите испытать, полковник, и я дам вам элексир, необходимый для этого.

— Я черпаю удовольствие только из одного источника — из бутылки виски, — улыбнулся Борг.

Перед Гиллелем лежала розовая масса, завернутая в ткань и со всех сторон обставленная какими-то бутылочками с этикетками. Гиллель установил комплект гомогенизаторов — длинные трубки из толстого стекла с плотно притертыми к ним пластиковыми поршнями на оси из нержавеющей стали. Пластик своей белизной напоминал обесцвеченную кость. Вендтланд надел очки.

— Я благодарен вам за разрешение наблюдать за экспериментом, — сказал он и как бы между прочим закинул удочку: — Мы просили мистера Слотера обсудить с вами вопрос о гонораре. Мы располагаем достаточными денежными средствами для выплаты вознаграждении за неординарные услуги.