Искатель, 2000 №3

— Ты что? — посмотрел на него, побледневшего, Савельев.

— Ты идиот! — прошептал едва слышно Николай, озираясь по сторонам. — Охотники не ушли. Неужели не понял? Нас снова оставили в качестве приманки…

Где-то далеко за сопками послышался стрекот вертолетных двигателей.

Глаза Дениса расширились. Он оглянулся…

ПЕРЕВОРОТ

1.

Эти люди не знали, что передают и кому, а некоторые из них вообще не были посвящены в тайну процесса передачи. В их задачу входило «обслуживание» передатчика и приемника, то есть собственного мозга, а какую информацию они ретранслируют, кому она предназначена и для каких целей, их не должно было волновать. Главным оставалось сохранить ретранслируемые «пакеты» знаний неискаженными. За качественное исполнение функций ретранслятора они получали неплохое вознаграждение: здоровье, долголетие, благополучие, достаток, моральное удовлетворение, наслаждения — в меру этических соображений данной страны или племени. Однако случались и накладки, в результате которых силам, ответственным за поддержание каналов связи между вселенными, приходилось устранять последствия…

2.

В отличие от многих коллег, занимавшихся тем же самым бессознательно, Константин Алексеевич Лемехов вполне понимал свою роль, однако своей осведомленностью не тяготился и шел по жизни, что называется, с высоко поднятой головой.

Во-первых, он закончил Дальневосточный университет и стал юристом. Во-вторых, в наследство от деда с бабкой ему досталась неплохая трехкомнатная квартира во Владивостоке на улице Ломоносова. В-третьих, ему сравнительно легко удалось пережить период ломки государственного строя и в двадцать восемь лет стать преуспевающим адвокатом. В-четвертых, у него была жена — красавица и умница, единственным недостатком которой муж мог признать только отсутствие у нее кулинарных способностей. И, наконец, Константин был очень здоровым — никогда ничем не болел — и сильным человеком, способным гнуть пальцами гвозди и подковы. Правда, воинскими искусствами он не занимался, хотя спорт любил: два раза в неделю ходил на тренировки по минифутболу в спорткомплекс «Дальневосточник».

И еще он был посвященным второго уровня — принципалом, то есть человеком, соблюдающим принципы, который знал об истинном предназначении разумных существ больше, чем рядовые граждане. Посвящение произошло еще в двадцать один год, когда он учился на третьем курсе университета и стал сначала слышать голос, а потом видеть странные сны, большинство которых не помнил потом, но точно знал, что это — информация не для него. Для тех, кто подсоединялся к морфеосфере Лемехова, к его подсознанию, как к телефонной линии.

3.

Беда пришла нежданно, хотя сам Константин не был виноват ни в чем: что-то случилось там, в горних высях, откуда по незримому лучу приходили сигналы и куда потом уходили, после усиления в «генераторе», коим служила голова Лемехова. А может быть, причиной сбоя оказался и сам инструмент ретрансляции, то есть тот же мозг, позволивший Константину создать измененное состояние сознания, в результате чего он впервые в жизни запомнил сон. Удивительный, необычный, яркий и цветной сон.

Начался сон с ощущения полета: Константин мчался сквозь пустоту и мрак с огромной скоростью, пронизывая космос и попадавшиеся на пути плотные скопления материи, пока спустя несколько мгновений не вонзился в сияющую голубизной и золотом сферу, которая вдруг развернулась в планету.

Планета оказалась Землей, судя по ландшафту, представшему перед глазами Константина. Он приземлился на берегу неширокой прозрачной реки, покрытом крупнозернистым опаловым песком. За спиной Константина начинался угрюмоватый елово-сосновый лес, другой берег был выше и весь одет в розового цвета каменные плиты, над которыми возносился частокол жутких статуй.

Здесь были драконы с почти человеческими головами, гигантские полульвы-полулягушки, ягуары со слоновьими ногами и кошмарные твари, либо похожие на помесь гигантских насекомых с земноводными, либо вообще не похожими ни на одно живое существо. Но самым высоким среди них было каменное изображение лемура с умными, словно живыми, глазами, взиравшего на статуи пониже с видом утомленного полководца.

Каково же было удивление Константина, когда эта каменная скульптура вдруг ожила и, повернув к нему голову, посмотрела на человека с высоты трех десятков метров. Затем протянула через реку длинную лапу, покрытую блестящей серо-седой шерстью, с тремя золотыми ажурными браслетами, и раскрыла почти человеческой формы ладонь, на которой лежал мерцающий прозрачный кристалл с мигающей сиреневой искрой внутри.

— Передай преемникам, — гулко пророкотала «статуя» лемура.

Константин в ответ протянул свою невероятно удлинившуюся руку и, не спрашивая ни о чем, взял кристалл, превратившийся вдруг в мохнатого таракана. В данный момент он знал, что это за «таракан» и кому предназначена информация.

В следующий миг его подхватила неведомая сила и унесла в космос. Сон закончился. А когда Константин проснулся, внезапно обнаружил, что помнит его, а главное, знает, что именно должен был передать каким-то «преемникам» гигантского лемура. Это был массив информации о готовящемся на Земле «биологическом перевороте». Человек должен был исчезнуть, как господствующий интеллектуальный вид, а его место должен был занять другой разумный вид — насекомые.

И еще одну интересную вещь осознал Лемехов: статуи на другом берегу реки в его сне означали программу смены цивилизаций на Земле. Каждая из них представляла цивилизацию, канувшую в небытие. Гигант-лемур был очередным представителем господствующего вида. А за его спиной стоял незримый режиссер смены видов, облик которого был так ужасен, что сознание Константина отказывалось его воспринимать.

4.

Его прошиб холодный пот.

Рядом заворочалась жена.

— Что случилось?

— Ничего… — пробормотал Костя, пытаясь справиться с чувствами. — Сон плохой приснился…

— Обними меня… все пройдет… спи…

Однако до утра Константин уснуть так и не смог. Потому что мозг то и дело включал развернувшийся в глубинах психики «кристалл» информации, перед глазами оживали картины будущей экспансии Земли преемниками людей, и душа Лемехова корчилась и сжималась от страха, так как гибель человечества была действительно запрограммирована.

Утром он, автоматически, по давно заведенной привычке сделал зарядку, позавтракал, попрощался с женой, не заметившей его отрешенного вида, и поехал на работу. До обеда разбирался с делом одного из клиентов, встречался с коллегами из прокуратуры, поражая их отсутствующим выражением лица, из головы не шло ночное открытие канала связи, его раздражала каждая мелочь, особенно зудящие в кабинете мухи, и в конце концов Константин плюнул на дела и поехал к отцу, работавшему в университете завкафедрой лингвистики. Посоветоваться больше было не с кем, приятели и друзья Лемехова едва ли поверили бы ему.

Отец Константина Алексей Петрович Лемехов, профессор и доктор наук, выслушал сына внешне спокойно. Затем вызвал секретаря, попросил приготовить кофе и посмотрел на сына из-под широких черных бровей. Чем-то он напоминал артиста Юрия Яковлева в роли Ивана Грозного.

— Ну, что? — криво улыбнулся Костя. — Я тебя шокировал?

— Почти что и нет, — качнул тяжелой кудлатой головой Алексей Петрович. — Я знал, что ты ретранслятор, потому что сам в свое время был им.

Брови Константина прыгнули вверх.